Но для Эткинса бизнес с монетами имел первостепенное значение, а потому после обеда он снова вернулся в зал торгов и провел там весь остаток дня, сидя на складном стуле за отведенным ему столом.
Во второй половине дня деловая активность в зале понемногу оживилась, но даже теперь у него оставалась уйма времени на то, чтобы поговорить о том, о сем с людьми, которые задерживались у его столика. Среди них оказался и его друг из выставочного зала, а также местный торговец монетами по имени Билли Лабатард. Эткинс не причислял Билли к разряду своих близких друзей, считая его занудой, но все же Билли имел репутацию довольно опытного торговца монетами, и ему не раз удавалось выполнять некоторые чересчур уж мудреные заказы кого-нибудь из клиентов Эткинса. На этот раз никакой сделки между ними не предвиделось, а поэтому разговор получился вялым, и Эткинс был даже рад, когда их прервал какой-то подросток, интересовавшийся монетами тридцатых годов прошлого века по полцента.
Примерно около пяти вечера, когда рабочий день заканчивался, и люди начинали возвращаться с работы, торговля активизировалась, и с этого времени и до девяти часов у столика Эткинса постоянно находился кто-нибудь из потенциальных покупателей, просматривавших товар. Официально торговый зал был открыт до десяти, но уже к четверти десятого Эткинс сильно проголодался. Недолго думая, он накрыл свой стол белой тканью и вместе с тремя другими торговцами отправился на ужин в ресторан, после чего их компания снова совершила вечерний рейд по городским барам.
Судя по всему, его друзья были настроены развлекаться всю ночь, но Эткинсу вполне хватило выпитого до одиннадцати вечера, когда он оставил приятелей я вернулся в отель один. Оказавшись в вестибюле, он вызвал лифт, которого пришлось ждать довольно долго. Когда ждать надоело, Эткинс решил подняться к себе в номер по лестнице. У выхода с лестницы в мезонин стоял небольшой столик, за которым сидел охранник. Танцевальный зал, хранилище и выставочный зал были уже закрыты. Второй охранник неторопливо расхаживал по мезонину, то и дело останавливаясь у ограждения и поглядывая сверху на вестибюль.
На полпути к следующему этажу Эткинс неожиданно для себя снова столкнулся с Билли Лабатардом, который был на этот раз в компании невысокого, худощавого человека преклонных лет, на шее у которого висел фотоаппарат — отличительная черта всех туристов. В руках же он держал карандаш и небольшой блокнот, в котором что-то чертил. Они никуда не шли, а просто стояли в углу на лестничной площадке между мезонином и вторым этажом. Увидев Эткинса, Билли почему-то очень засуетился, в то время как его спутник не обратил на него никакого внимания. Эткинс поприветствовал Лабатарда и продолжил свое восхождение вверх по лестнице, несколько недоумевая по поводу столь странного поведения своего старого знакомого. В голове у него промелькнула мысль о том, что, возможно, Лабатард гомосексуалист, и теперь он нашел себе старшего партнера с аналогичными наклонностями или же сам был снят им. В конце концов, и во внешности, и в действиях Лабатарда определенно не прочитывалось особенной мужественности. Но это занимало Эткинса меньше всего, и к тому времени, как он наконец добрался до своего номера, он уже успел забыть об этом.
Суббота оказалась намного напряженнее пятницы. За весь день Эткинс сделал лишь небольшой перерыв на обед в два часа. Все остальное время оставался у своего стола — с самого открытия в десять часов утра и до восьми вечера, когда торговый зал закрылся и все отправились на банкет.
Субботний банкет был неотъемлемой частью таких съездов, где наблюдался пик светской и деловой активности. Во время подобных банкетов было принято вручать награды за лучшие экспонаты, представленные в выставочных залах. Здесь произносились речи, обширной программой предусматривались и прочие развлечения. Большинство участников съезда обычно принимали участие и в банкете. Но Терри Эткинс не входил в их число, считая себя слишком большим профессионалом для того, чтобы развлекаться в обществе коллекционеров-любителей, где они будут смеяться над дурацкими шутками, вручать друг другу подарки и набивать животы цыплятами с горохом и мороженым. А поэтому сам Эткинс и еще несколько специалистов, разделявших его точку зрения, отправились в хороший ресторан, где можно было заказать бифштекс, а потом выпить и расслабиться в располагающей обстановке какого-нибудь уютного бара. Они весело болтали, каждый рассказывал о своем бизнесе, о том, как идут дела. О том, что и на этот раз съезд удался.
Правда, в этот раз не было ничего особенно сенсационного, ничего необычного, но тем не менее, можно смело считать, что съезд удался.
Они выпили и за это тоже.
Глава 2
Лемке стоял в кухне дома Билли Лабатарда и смотрел на воду, которая все никак не хотела закипать. Вообще-то он сейчас с большим удовольствием выпил бы виски со льдом, тем более что и бутылка с выпивкой, и кубики льда были здесь же под рукой, но за многие годы — за несколько десятков лет — он уяснил одно простое правило: не пей в тот вечер, когда собираешься отправиться на дело. Не пей, если не хочешь угодить за решетку и растерять здоровье. Вот когда все будет кончено, можно будет напиться основательно, и уж тогда он обязательно напьется, но пока придется ограничиться чаем, если вода наконец закипит.
Дверь в кухню приоткрылась, и из-за нее показалась голова Билли Лабатарда.
— Паркер спрашивает, куда ты подевался, — объявил он.
— Сейчас приду, — ответил Лемке. Поздний субботний вечер, часы в кухне показывают одиннадцать тридцать семь, им пора бы уже готовиться. Но Лемке не покидало неприятное ощущение пустоты в желудке. Он собирался сначала заполнить чем-нибудь эту пустоту, а уж потом выйти в гостиную, сесть за стол и в последний раз обсудить то, что каждый будет делать этой ночью.
— Скажи ему, что я приду через минуту. Сейчас приду, — повторил он, с нетерпением глядя на чайник с водой, стоявший на плите.
— Ладно, — неохотно согласился Билли, но никуда не ушел. Вместо этого просунул голову еще дальше в кухню и прошептал: — Ты ведь не расскажешь ему, правда?
— Я уже обещал тебе, что не расскажу, — усмехнулся Лемке.
— Мне бы не хотелось, чтобы... — Билли сконфужено замолчал и сделал неопределенный жест рукой.
— Я знаю, чего тебе хочется, — съязвил Лемке.
Билли, испуганно вздрогнул. У него на лице появилось страдальческое выражение. Не произнеся больше ни, слова, он скрылся за дверью. Лемке был уже готов пожалеть, что потерял самообладание и обидел и без того несчастного парня, но уж так получилось, и ничего тут уже не поделаешь. Кроме того, вода в чайнике наконец закипела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39