Она была одета в рубашку и брюки цвета хаки — это обмундирование принадлежало главному механику «Далласа». В руках она держала свою мокрую одежду, которую вручила Манкузо, сопроводив русской фразой:
— Она хочет, чтобы вы высушили и выгладили ее вещи, шкипер, — перевел Кларк и расхохотался. — Это и есть наши новые гости. Госпожа Герасимова и ее дочь Катрин,
— И что же в них особого? — спросил Манкузо.
— Мой отец — глава КГБ! — сообщила Катя.
Капитан едва не выронил переданную ему мокрую одежду.
— Нас сопровождают, — заметил второй пилот. Самолеты приближались справа, на них сверкали проблесковые огни. Пара истребителей-перехватчиков. — Сближаются очень быстро.
— До побережья двадцать минут лета, — сообщил штурман. Пилот уже давно заметил впереди береговую черту.
— Черт побери! — выругался полковник фон Эйк. Истребители промчались меньше чем в двух сотнях ярдов по высоте, чуть больше по горизонтали. Через мгновение VC-137 подбросило на их выхлопных газах.
— Внимание управления воздушно-диспетчерской службы, говорит американский самолет ВВС рейс номер девять-семь-один. Мы едва не столкнулись в воздухе с неопознанными самолетами. Что там происходит, черт побери!
— Дайте мне поговорить с советским офицером! — послышался чей-то голос. Он явно принадлежал не авиадиспетчеру.
— Я являюсь командиром этого самолета и лично веду все переговоры, — ответил полковник фон Эйк. — Мы летим на высоте одиннадцать тысяч шестьсот метров, курс два-восемь-шесть. Это тот курс, который стоит в нашем полетном плане, в выделенном нам воздушном коридоре. У нас неисправна система электропроводки. Нам вовсе ни к чему, чтобы какой-то безумный летчик-истребитель играл с нами в пятнашки. Это американский самолет с дипломатической делегацией на борту. Вы что, хотите начать третью мировую войну? Прием.
— Девять-семь-один, вам было приказано вернуться!
— Нет! У нас неисправна система электропроводки, и мы не можем, повторяю, не можем выполнить приказ. Мой самолет летит без ходовых огней, и эти сумасшедшие МиГи едва не столкнулись с нами. Вы что, пытаетесь убить всех нас? Прием.
— Вы похитили советского гражданина и должны вернуться в Москву!
— Прошу повторить, плохо слышу, — попросил фон Эйк.
Но капитан не мог сделать этого. По профессии истребитель-перехватчик — его поспешно перебросили в Энгури, последний авиадиспетчерский пост на советской территории, проинструктировали и приказали заставить повернуть обратно американский самолет, — он понял, что ему не следовало говорить то. что он только что произнес.
— Но вы обязаны остановить этот самолет! — крикнул генерал КГБ.
— Тогда все просто. Я прикажу своим МиГам сбить его! — ответил капитан таким же тоном. — Вы отдаете мне такой приказ, товарищ генерал?
— У меня нет такой власти. Вы должны остановить этот самолет.
— Это невозможно. Мы можем сбить его, но не можем остановить.
— Хотите, чтобы вас расстреляли? — спросил генерал.
— Где он сейчас? — спросил своего ведомого пилот советского истребителя. Они видели самолет лишь один раз, и то на одно ужасное мгновение. Они могли преследовать вторгшийся самолет — вот только он уходил из советского воздушного пространства и вообще-то не вторгался сюда, это знали оба, — с помощью радиолокатора и могли сбить его ракетами, наводящимися на цель радаром, но сближаться с целью в темноте... Даже при относительно светлой ночи цель продолжала полет без опознавательных огней, и отыскать ее — означало рисковать тем, что американские летчики-истребители в шутку называли «лиса-четыре» — столкновение в воздухе, быстрое и впечатляющее, после которого никто не остается в живых.
— Хаммер Лид, — послышался голос в наушниках летчика. — Это — Тулбокс. Вам приказано сблизиться с целью и заставить ее повернуть обратно. Цель сейчас от вас в направлении на двенадцать часов, на той же высоте, расстояние три тысячи метров.
— Я и сам это знаю, — пробормотал себе под нос летчик. Он видел авиалайнер на экране радиолокатора, но не мог рассмотреть его визуально, а по радару не был в состоянии определить точно расстояние до него, чтобы получить предупреждение о неминуемом столкновении. К тому же ему все время приходилось думать о своем ведомом, висящем у самого крыла.
— Отойди назад, — распорядился летчик, обращаясь к ведомому. — Я займусь им один. — Он слегка подал вперед рычаги газа и чуть сдвинул вправо ручку управления. МиГ-25 был тяжелым, не слишком поворотливым истребителем, и управлять им было нелегко — Под каждым крылом висело по паре ракет «воздух — воздух», и, чтобы остановить авиалайнер, ему нужно было только... Но вместо того чтобы отдать ему приказ поступить так, как его обучали, какой-то осел из КГБ...
Вот. Он не видел сам самолет, но обратил внимание на то, что впереди что-то мелькнуло. Ага! Он потянул на себя ручку управления, поднялся на несколько сот метров и — наконец! — увидел «Боинг» на фоне морской поверхности. Медленно и осторожно он начал обгонять его, пока не оказался на траверзе авиалайнера и в двухстах метрах выше.
— Вижу огни по правому борту, — сообщил второй пилот. — Истребитель, только я не знаю какой.
— Если бы ты был на его месте, как бы ты поступил? — спросил фон Эйк.
— Попросил бы политическое убежище! Или сбил бы нас...
Русский летчик, сидящий позади них на откидном сиденье, был пристегнут и не имел ни малейшего представления, как ему поступить. Он был отрезан от радиоканала, по которому велись переговоры, и имел доступ лишь к системе внутренней связи. Вообще-то его задача заключалась в том, чтобы говорить по-русски в случае неминуемой аварии. Москва потребовала, чтобы он повернул самолет назад. Он не знал почему, но — но что? — спросил он себя.
— Вот он, соскальзывает к нам.
Стараясь действовать как можно осторожнее, пилот МиГа сместился влево. Он хотел расположиться над кокпитом «Боинга» и затем медленно уменьшать высоту, заставляя американский самолет снижаться. Для такого маневра требовалась незаурядная выучка, и летчику оставалось лишь надеяться, что и американский пилот обладает таким же мастерством. Он расположился над кокпитом, стараясь увидеть... но...
Истребитель МиГ-25 спроектирован как перехватчик, и летчик, сидя в кокпите, имел очень ограниченное поле видимости. И вот теперь авиалайнер, над которым он летел, исчез из этого поля. Он посмотрел вперед. Побережье было всего в нескольких километрах впереди. Даже если ему и удастся заставить американский самолет снизиться, это произойдет над Балтийским морем. Летчик взял ручку управления на себя и набрал высоту, разворачиваясь направо.
— Тулбокс, говорит Хаммер Лид, — доложил он. — Американский самолет отказывается менять курс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
— Она хочет, чтобы вы высушили и выгладили ее вещи, шкипер, — перевел Кларк и расхохотался. — Это и есть наши новые гости. Госпожа Герасимова и ее дочь Катрин,
— И что же в них особого? — спросил Манкузо.
— Мой отец — глава КГБ! — сообщила Катя.
Капитан едва не выронил переданную ему мокрую одежду.
— Нас сопровождают, — заметил второй пилот. Самолеты приближались справа, на них сверкали проблесковые огни. Пара истребителей-перехватчиков. — Сближаются очень быстро.
— До побережья двадцать минут лета, — сообщил штурман. Пилот уже давно заметил впереди береговую черту.
— Черт побери! — выругался полковник фон Эйк. Истребители промчались меньше чем в двух сотнях ярдов по высоте, чуть больше по горизонтали. Через мгновение VC-137 подбросило на их выхлопных газах.
— Внимание управления воздушно-диспетчерской службы, говорит американский самолет ВВС рейс номер девять-семь-один. Мы едва не столкнулись в воздухе с неопознанными самолетами. Что там происходит, черт побери!
— Дайте мне поговорить с советским офицером! — послышался чей-то голос. Он явно принадлежал не авиадиспетчеру.
— Я являюсь командиром этого самолета и лично веду все переговоры, — ответил полковник фон Эйк. — Мы летим на высоте одиннадцать тысяч шестьсот метров, курс два-восемь-шесть. Это тот курс, который стоит в нашем полетном плане, в выделенном нам воздушном коридоре. У нас неисправна система электропроводки. Нам вовсе ни к чему, чтобы какой-то безумный летчик-истребитель играл с нами в пятнашки. Это американский самолет с дипломатической делегацией на борту. Вы что, хотите начать третью мировую войну? Прием.
— Девять-семь-один, вам было приказано вернуться!
— Нет! У нас неисправна система электропроводки, и мы не можем, повторяю, не можем выполнить приказ. Мой самолет летит без ходовых огней, и эти сумасшедшие МиГи едва не столкнулись с нами. Вы что, пытаетесь убить всех нас? Прием.
— Вы похитили советского гражданина и должны вернуться в Москву!
— Прошу повторить, плохо слышу, — попросил фон Эйк.
Но капитан не мог сделать этого. По профессии истребитель-перехватчик — его поспешно перебросили в Энгури, последний авиадиспетчерский пост на советской территории, проинструктировали и приказали заставить повернуть обратно американский самолет, — он понял, что ему не следовало говорить то. что он только что произнес.
— Но вы обязаны остановить этот самолет! — крикнул генерал КГБ.
— Тогда все просто. Я прикажу своим МиГам сбить его! — ответил капитан таким же тоном. — Вы отдаете мне такой приказ, товарищ генерал?
— У меня нет такой власти. Вы должны остановить этот самолет.
— Это невозможно. Мы можем сбить его, но не можем остановить.
— Хотите, чтобы вас расстреляли? — спросил генерал.
— Где он сейчас? — спросил своего ведомого пилот советского истребителя. Они видели самолет лишь один раз, и то на одно ужасное мгновение. Они могли преследовать вторгшийся самолет — вот только он уходил из советского воздушного пространства и вообще-то не вторгался сюда, это знали оба, — с помощью радиолокатора и могли сбить его ракетами, наводящимися на цель радаром, но сближаться с целью в темноте... Даже при относительно светлой ночи цель продолжала полет без опознавательных огней, и отыскать ее — означало рисковать тем, что американские летчики-истребители в шутку называли «лиса-четыре» — столкновение в воздухе, быстрое и впечатляющее, после которого никто не остается в живых.
— Хаммер Лид, — послышался голос в наушниках летчика. — Это — Тулбокс. Вам приказано сблизиться с целью и заставить ее повернуть обратно. Цель сейчас от вас в направлении на двенадцать часов, на той же высоте, расстояние три тысячи метров.
— Я и сам это знаю, — пробормотал себе под нос летчик. Он видел авиалайнер на экране радиолокатора, но не мог рассмотреть его визуально, а по радару не был в состоянии определить точно расстояние до него, чтобы получить предупреждение о неминуемом столкновении. К тому же ему все время приходилось думать о своем ведомом, висящем у самого крыла.
— Отойди назад, — распорядился летчик, обращаясь к ведомому. — Я займусь им один. — Он слегка подал вперед рычаги газа и чуть сдвинул вправо ручку управления. МиГ-25 был тяжелым, не слишком поворотливым истребителем, и управлять им было нелегко — Под каждым крылом висело по паре ракет «воздух — воздух», и, чтобы остановить авиалайнер, ему нужно было только... Но вместо того чтобы отдать ему приказ поступить так, как его обучали, какой-то осел из КГБ...
Вот. Он не видел сам самолет, но обратил внимание на то, что впереди что-то мелькнуло. Ага! Он потянул на себя ручку управления, поднялся на несколько сот метров и — наконец! — увидел «Боинг» на фоне морской поверхности. Медленно и осторожно он начал обгонять его, пока не оказался на траверзе авиалайнера и в двухстах метрах выше.
— Вижу огни по правому борту, — сообщил второй пилот. — Истребитель, только я не знаю какой.
— Если бы ты был на его месте, как бы ты поступил? — спросил фон Эйк.
— Попросил бы политическое убежище! Или сбил бы нас...
Русский летчик, сидящий позади них на откидном сиденье, был пристегнут и не имел ни малейшего представления, как ему поступить. Он был отрезан от радиоканала, по которому велись переговоры, и имел доступ лишь к системе внутренней связи. Вообще-то его задача заключалась в том, чтобы говорить по-русски в случае неминуемой аварии. Москва потребовала, чтобы он повернул самолет назад. Он не знал почему, но — но что? — спросил он себя.
— Вот он, соскальзывает к нам.
Стараясь действовать как можно осторожнее, пилот МиГа сместился влево. Он хотел расположиться над кокпитом «Боинга» и затем медленно уменьшать высоту, заставляя американский самолет снижаться. Для такого маневра требовалась незаурядная выучка, и летчику оставалось лишь надеяться, что и американский пилот обладает таким же мастерством. Он расположился над кокпитом, стараясь увидеть... но...
Истребитель МиГ-25 спроектирован как перехватчик, и летчик, сидя в кокпите, имел очень ограниченное поле видимости. И вот теперь авиалайнер, над которым он летел, исчез из этого поля. Он посмотрел вперед. Побережье было всего в нескольких километрах впереди. Даже если ему и удастся заставить американский самолет снизиться, это произойдет над Балтийским морем. Летчик взял ручку управления на себя и набрал высоту, разворачиваясь направо.
— Тулбокс, говорит Хаммер Лид, — доложил он. — Американский самолет отказывается менять курс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200