В какой-то момент она должна была стать мальчику мачехой и хотела нравиться ему. И Флеминг этого хотел. Было важно, чтобы Джимми ее полюбил. А она, скажем, хотела большего, чем просто симпатии с его стороны.
— Хейверс, вы что, предполагаете, что она совратила ребенка?
— Почему нет? Вы же видели ее сегодня утром.
— Что я видел, так это Моллисона, которого она завоевала, причем за короткий срок.
— Но она же любит завоевывать мужчин. Об этом говорил ее муж, Моллисон, да и она сама продемонстрировала это достаточно явно. Она бы и на вас испробовала свои чары, если бы вы не были на службе. — Линли подцеплял на вилку креветки и молча жевал. — Как она могла противиться возможности соблазнить Джимми, если бы ей представилась такая возможность?
— Честно? — спросил Линли.
— Честно.
— Потому что он омерзителен. Немытый, патлатый, возможно, вшивый, бог знает, какую заразу можно от него подцепить.. Герпес, сифилис, гонорею, дерматит, СПИД. Габриэлла Пэттен может с удовольствием испытывать на мужчинах свое сексуальное мастерство, но она не показалась мне абсолютно безмозглой. Ее первейшей заботой в любой ситуации будет она сама, Габриэлла Пэттен. Мы слышали это, Хейверс, от ее мужа, от миссис Уайтлоу, от Моллисона, да и от самой Габриэллы.
— Но вы судите о нынешнем Джимми, инспектор. А до этого? Не всегда же он был таким мерзким на вид. С чего-то все начиналось.
— А ухода отца из семьи вам недостаточно?
— Вас же это не сбило с пути? Или вашего брата? — Барбара увидела, как он быстро поднял голову, и поняла, что зашла слишком далеко. — Извините. Я допустила бестактность. — Она снова принялась за свою пасту. — Он говорит, что ненавидел его. Говорит, что убил его из ненависти — такой он был негодяй — и что он заслуживал смерти.
— Это не кажется вам достаточным мотивом?
—Я просто говорю, что за этим могло стоять нечто большее, и этим большим могла оказаться Габриэлла. Соблазнив Джимми, она привлекла его на свою сторону, но привлекла чрезмерно. Он хочет сыграть на поле отца, он в горячке из-за сексуальной ревности и, распознав возможность, убивает отца и ждет, что Габриэлла достанется ему.
— Вы не учитываете того факта, что он думал, будто Габриэлла тоже находится в коттедже, — заметил Линли.
— Это он так говорит. А как же иначе. Он не станет признаваться нам, что прикончил отца, желая забраться в постель к своей будущей мамочке. Но что его отец там, он знал точно. Он видел его в кухонном окне.
— Ардери не нашла следов под окном.
— И что? Он же был в саду.
— В глубине сада.
— Он был в сарае, мог увидеть отца оттуда. — Барбара сделала паузу, чтобы накрутить на вилку пасты. Теперь она поняла, как трудно набрать вес, если есть подобную пищу каждый день. Приходится затрачивать огромные усилия, чтобы донести эту еду от тарелки до рта. Она проанализировала выражение лица Линли. Оно было замкнутым, слишком замкнутым. Ей это не понравилось, и она спросила: — Вы же не отказываетесь от версии мальчика? Бросьте, инспектор, у нас же есть его признание.
— Неполное признание.
— А чего вы ожидали от него с первой попытки? Линли сдвинул свою тарелку к центру стола.
— Инспектор…
— Вечер среды, — проговорил Линли. — Что вы делали после работы?
— Что я делала? Не помню.
— Постарайтесь вспомнить. Вышли из Ярда. Вы были одна? С кем-то? Поехали на машине? На метро?
Она сосредоточилась.
— Мы с Уинстоном пошли выпить, — сказала Барбара. — В «Королевский герб».
— Что вы пили?
— Лимонад.
— А Нката?
— Не помню. То, что обычно.
— А потом?
— Я поехала домой. Что-то поела. Смотрела по телевизору фильм. Легла спать.
— А, отлично. Какой фильм? В котором часу вы его смотрели? Когда она начался? Когда закончился?
Она нахмурилась.
— Кажется, после новостей.
— Каких новостей? На каком канале?
— Черт, я не помню.
— Кто играл?
— Титры я не видела. Никого из известных там… Нет, кажется, в нем играл кто-то из Редгрейвов, из младших. И то не наверняка.
— О чем фильм?
— Что-то про шахты, точно не помню. Я уснула.
— Как он назывался?
— Не помню.
— Вы смотрели фильм и не помните его названия, сюжета, имен актеров? — уточнил Линли.
— Да, так.
— Поразительно.
Она ощетинилась в ответ на его тон и двойное его значение — изначального превосходства и снисходительного понимания.
— А что? Я должна была помнить? В чем вообще дело?
Линли кивком разрешил официанту забрать его тарелку. Барбара отправила в рот последнюю вилку норовистых тальятелле и тоже подала знак официанту. Тот начал готовить стол для основных блюд, добавляя приборов.
— В алиби, — ответил Линли. — У кого оно есть, а у кого — нет.
Прибыли основные блюда, и Линли вооружился ножом и вилкой. Но Барбара даже не взглянула на свою тарелку, продолжая спор и не обращая внимания на поднимавшийся от тарелки ароматный пар.
— Вы просто спятили, инспектор, и знаете это. Нам не нужно проверять ничье алиби. У нас есть мальчишка.
— Он меня не убедил.
— Тогда давайте доберемся до истины. Джимми признался. Оттолкнемся от этого.
— Признание неполное, — напомнил ей Линли.
— Давайте получим полное. Снова возьмем этого юного хулигана, привезем в Ярд, допросим как следует, надавим и будем давить, пока он не расскажет всю историю от начала и до конца.
Линли принялся за еду. Он ел, пил, Барбара ждала. Она знала, что он перебирает факты и лица, и пока не имело смысла спорить с ним дальше. Тем не менее, она не смогла удержаться, чтобы не добавить со всем спокойствием, какое допускала сила чувств, вызываемая этим делом:
— Он был там, в Кенте. У нас есть волокна, следы и моторное масло, Мы взяли у него отпечатки и отправили их Ардери. Нам осталось узнать только марку сигареты.
— И правду, — сказал Линли.
— Господи боже, инспектор! Что вам еще требуется?
Линли кивнул на ее тарелку.
— Еда остынет.
Барбара на нее посмотрела: какая-то дичь в каком-то соусе. Она ткнула вилкой в мясо, гадая, что это такое она заказала.
— Утка, — сказал Линли, словно читая ее мысли. — В абрикосовом соусе.
— Хоть не курица.
— Определенно, нет. — Он занялся едой. До них доносились разговоры других посетителей ресторана. Бесшумно скользили официанты, останавливаясь, чтобы зажечь свечи по мере того, как сгущались сумерки. — Я бы перевел, — сказал он.
—Что?
— Меню. Вам нужно было только попросить. Барбара отрезала кусочек утки. Непривычная
еда. Мясо какое-то темное.
— Мне нравится испытывать судьбу.
— Даже когда в этом нет необходимости?
— Так интереснее. Острота жизни и все такое. Словом, вы понимаете.
— Но только в ресторанах, — отозвался Линли.
— Что?
— Испытывать судьбу. Рисковать. Руководствоваться интуицией.
Она положила вилку.
— Значит, я сержант Зануда. Допустим, но кто-то же должен иногда судить здраво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Хейверс, вы что, предполагаете, что она совратила ребенка?
— Почему нет? Вы же видели ее сегодня утром.
— Что я видел, так это Моллисона, которого она завоевала, причем за короткий срок.
— Но она же любит завоевывать мужчин. Об этом говорил ее муж, Моллисон, да и она сама продемонстрировала это достаточно явно. Она бы и на вас испробовала свои чары, если бы вы не были на службе. — Линли подцеплял на вилку креветки и молча жевал. — Как она могла противиться возможности соблазнить Джимми, если бы ей представилась такая возможность?
— Честно? — спросил Линли.
— Честно.
— Потому что он омерзителен. Немытый, патлатый, возможно, вшивый, бог знает, какую заразу можно от него подцепить.. Герпес, сифилис, гонорею, дерматит, СПИД. Габриэлла Пэттен может с удовольствием испытывать на мужчинах свое сексуальное мастерство, но она не показалась мне абсолютно безмозглой. Ее первейшей заботой в любой ситуации будет она сама, Габриэлла Пэттен. Мы слышали это, Хейверс, от ее мужа, от миссис Уайтлоу, от Моллисона, да и от самой Габриэллы.
— Но вы судите о нынешнем Джимми, инспектор. А до этого? Не всегда же он был таким мерзким на вид. С чего-то все начиналось.
— А ухода отца из семьи вам недостаточно?
— Вас же это не сбило с пути? Или вашего брата? — Барбара увидела, как он быстро поднял голову, и поняла, что зашла слишком далеко. — Извините. Я допустила бестактность. — Она снова принялась за свою пасту. — Он говорит, что ненавидел его. Говорит, что убил его из ненависти — такой он был негодяй — и что он заслуживал смерти.
— Это не кажется вам достаточным мотивом?
—Я просто говорю, что за этим могло стоять нечто большее, и этим большим могла оказаться Габриэлла. Соблазнив Джимми, она привлекла его на свою сторону, но привлекла чрезмерно. Он хочет сыграть на поле отца, он в горячке из-за сексуальной ревности и, распознав возможность, убивает отца и ждет, что Габриэлла достанется ему.
— Вы не учитываете того факта, что он думал, будто Габриэлла тоже находится в коттедже, — заметил Линли.
— Это он так говорит. А как же иначе. Он не станет признаваться нам, что прикончил отца, желая забраться в постель к своей будущей мамочке. Но что его отец там, он знал точно. Он видел его в кухонном окне.
— Ардери не нашла следов под окном.
— И что? Он же был в саду.
— В глубине сада.
— Он был в сарае, мог увидеть отца оттуда. — Барбара сделала паузу, чтобы накрутить на вилку пасты. Теперь она поняла, как трудно набрать вес, если есть подобную пищу каждый день. Приходится затрачивать огромные усилия, чтобы донести эту еду от тарелки до рта. Она проанализировала выражение лица Линли. Оно было замкнутым, слишком замкнутым. Ей это не понравилось, и она спросила: — Вы же не отказываетесь от версии мальчика? Бросьте, инспектор, у нас же есть его признание.
— Неполное признание.
— А чего вы ожидали от него с первой попытки? Линли сдвинул свою тарелку к центру стола.
— Инспектор…
— Вечер среды, — проговорил Линли. — Что вы делали после работы?
— Что я делала? Не помню.
— Постарайтесь вспомнить. Вышли из Ярда. Вы были одна? С кем-то? Поехали на машине? На метро?
Она сосредоточилась.
— Мы с Уинстоном пошли выпить, — сказала Барбара. — В «Королевский герб».
— Что вы пили?
— Лимонад.
— А Нката?
— Не помню. То, что обычно.
— А потом?
— Я поехала домой. Что-то поела. Смотрела по телевизору фильм. Легла спать.
— А, отлично. Какой фильм? В котором часу вы его смотрели? Когда она начался? Когда закончился?
Она нахмурилась.
— Кажется, после новостей.
— Каких новостей? На каком канале?
— Черт, я не помню.
— Кто играл?
— Титры я не видела. Никого из известных там… Нет, кажется, в нем играл кто-то из Редгрейвов, из младших. И то не наверняка.
— О чем фильм?
— Что-то про шахты, точно не помню. Я уснула.
— Как он назывался?
— Не помню.
— Вы смотрели фильм и не помните его названия, сюжета, имен актеров? — уточнил Линли.
— Да, так.
— Поразительно.
Она ощетинилась в ответ на его тон и двойное его значение — изначального превосходства и снисходительного понимания.
— А что? Я должна была помнить? В чем вообще дело?
Линли кивком разрешил официанту забрать его тарелку. Барбара отправила в рот последнюю вилку норовистых тальятелле и тоже подала знак официанту. Тот начал готовить стол для основных блюд, добавляя приборов.
— В алиби, — ответил Линли. — У кого оно есть, а у кого — нет.
Прибыли основные блюда, и Линли вооружился ножом и вилкой. Но Барбара даже не взглянула на свою тарелку, продолжая спор и не обращая внимания на поднимавшийся от тарелки ароматный пар.
— Вы просто спятили, инспектор, и знаете это. Нам не нужно проверять ничье алиби. У нас есть мальчишка.
— Он меня не убедил.
— Тогда давайте доберемся до истины. Джимми признался. Оттолкнемся от этого.
— Признание неполное, — напомнил ей Линли.
— Давайте получим полное. Снова возьмем этого юного хулигана, привезем в Ярд, допросим как следует, надавим и будем давить, пока он не расскажет всю историю от начала и до конца.
Линли принялся за еду. Он ел, пил, Барбара ждала. Она знала, что он перебирает факты и лица, и пока не имело смысла спорить с ним дальше. Тем не менее, она не смогла удержаться, чтобы не добавить со всем спокойствием, какое допускала сила чувств, вызываемая этим делом:
— Он был там, в Кенте. У нас есть волокна, следы и моторное масло, Мы взяли у него отпечатки и отправили их Ардери. Нам осталось узнать только марку сигареты.
— И правду, — сказал Линли.
— Господи боже, инспектор! Что вам еще требуется?
Линли кивнул на ее тарелку.
— Еда остынет.
Барбара на нее посмотрела: какая-то дичь в каком-то соусе. Она ткнула вилкой в мясо, гадая, что это такое она заказала.
— Утка, — сказал Линли, словно читая ее мысли. — В абрикосовом соусе.
— Хоть не курица.
— Определенно, нет. — Он занялся едой. До них доносились разговоры других посетителей ресторана. Бесшумно скользили официанты, останавливаясь, чтобы зажечь свечи по мере того, как сгущались сумерки. — Я бы перевел, — сказал он.
—Что?
— Меню. Вам нужно было только попросить. Барбара отрезала кусочек утки. Непривычная
еда. Мясо какое-то темное.
— Мне нравится испытывать судьбу.
— Даже когда в этом нет необходимости?
— Так интереснее. Острота жизни и все такое. Словом, вы понимаете.
— Но только в ресторанах, — отозвался Линли.
— Что?
— Испытывать судьбу. Рисковать. Руководствоваться интуицией.
Она положила вилку.
— Значит, я сержант Зануда. Допустим, но кто-то же должен иногда судить здраво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146