ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Так как оно было естественным продолжением его былых интересов, никто не заподозрил в нем странности. Король строил замки и дворцы. Один за другим. На скале над пропастью вырос огромный замок в стиле рыцарских крепостей средневековья. За ним последовал еще один – в стиле дворца китайского императора. Потом было выстроено уменьшенное подобие французского Версаля.
Во что обходились небольшой Баварии эти архитектурные причуды, знал только министр финансов, за попытку урезонить короля быстро попавший в немилость. Когда на очередное требование средств министерство сообщило, что денег нет, увлеченный король незамедлительно предложил создать из дворцовой прислуги несколько обученных шаек для ограбления банков Берлина, Вены и Варшавы. Министр отвел глаза и обещал подумать.
Король полюбил оперу. Нелюбовь к скоплению приближенных вызвала приказ: оперы ставить для него одного, при пустом зале. Король сидел в ложе, занавески были сдвинуты. Часто артисты даже не знали, присутствует ли монарх в театре. А однажды он уснул посреди арии, и опера была остановлена, чтобы при пробуждении начаться с прерванного такта.
Отшельничество развивалось в нем все сильней. На придворных обедах его скрывали вазы с цветами. Позднее в столовой дворца было устроено приспособление, из-под пола подающее по сигналу короля сервированный стол, чтобы Людвиг никого не видел. Иногда причуды менялись – одно время за столом служили королю запыленные, потные и громогласные кавалеристы его охоты. Доклады министров он выслушивал через прислугу и через нее же передавал ответы. На заседаниях государственного совета кресло короля скрывал специальный экран. Интересно, что последний секретарь государственного совета так никогда и не видел лицо монарха.
Один из приближенных несколько недель должен был представать перед Людвигом в маске – чтобы король не расстраивался от его вида. Другому в знак его глупости было приказано являться на доклады с черной печатью на лице. Многие приказы он издавал через двери, и подданные в знак того, что поняли, отвечали условным стуком.
Короля беспокоили голоса и посещали видения. В снег и мороз ему казалось, что он стоит на берегу моря. В деревьях и кустарниках он узнавал знакомых архитекторов и музыкантов и демократично кланялся им. Часто снимал шляпу перед садовыми статуями и почтительно беседовал с ними. Видел на полу различные вещи, просил придворных поднять их и передать ему и страшно гневался, когда они не могли это сделать. Время от времени на него нападали приступы бешенства – он скакал, прыгал, метался, плакал, рвал на себе волосы и бороду. А порой застывал и часами стоял неподвижно.
Распад неотвратимо нарастал. Теперь Людвиг часто путешествовал в Париж и Вену. Для этого ему не надо было покидать дворец. Он спускался в манеж, усаживался на коня, и раз в полчаса конюх, переодетый кондуктором дилижанса, объявлял ему очередной город. Король молча сидел на коне и видел что-то, доступное ему одному. Путешествия очень освежали его.
Потом он стал горным духом. Лунными ночами безмолвно бродил по пустым залам своих дворцов или, крадучись, ходил по тропинкам парка. Одно время под влиянием опер Вагнера он почувствовал себя героем! одной из них. Перевоплощение было полное. Он часами плавал в лодочке по озеру в сопровождении лебедя. Это быстро наскучило ему. Он приказал устроить себе озеро на крыше одного из дворцов. Повеление было исполнено, но вода была бесцветна. А в опере король видел цветную воду. Воду на крыше подкрасили медным купоросом. Но она не бурлила! Устроили специальную машину для создания волнений. Перестарались. Лодка короля перевернулась, и холодная ванна исцелила его от этого бреда.
Копию Версаля он построил, когда вдруг осознал, что на самом деле он французский король. Во дворце накрывался стол на двенадцать сотрапезников. Людвиг сидел за ним один, но вел нескончаемые учтивые беседы. Подслушивание установило, что за его столом сидели французские архитекторы и музыканты.
Окружающие заметно надоели ему. К счастью, дворцовая прислуга уже давно догадалась далеко упрятать оружие. Изо дня в день король приказывал заковать в цепи и сослать кого-нибудь из придворных. Других – казнить, а тело бросить в озеро. Секретаря – посадить на хлеб и воду. Монарху докладывали, что все сделано, и он успокаивался. Правительство свое он тоже по одному осудил на смерть – первым, естественно, министра финансов. Все они чуть пережидали, и король забывал о приказе после доклада об исполнении.
Все это походило на детскую игру, которую вел вполне взрослый избалованный ребенок при почтительном попустительстве приближенных. Но королю надоела молчаливая опека, и он решил продать свою страну (не больше не меньше!), чтобы купить необитаемый остров и наконец отдохнуть в одиночестве.
Только тогда (через двадцать лет правления!) был назначен консилиум из четырех лучших психиатров страны.
Врачи установили: резко развитая форма душевного расстройства (сейчас это, очевидно, назвали бы шизофренией), неизлечимая ввиду давности и запущенности.
Чтобы забрать больного короля, в замок прибыла правительственная комиссия. Стража не была предупреждена, и комиссию арестовали. Людвиг, узнав об этом, приказал: выколоть глаза, содрать шкуру – и продолжал гулять, напевая что-то из Вагнера. К счастью, подоспела бумага из Мюнхена, и высокую комиссию выпустили на свободу. Неудивительно, что все они (министр иностранных дел, врачи, советники и неустрашимый полковник охраны) несколько километров бежали без остановки, бросив личные вещи.
А король выпустил воззвание к армии с призывом его защитить. Гарнизон не двинулся с места – офицеров предупредили. Только жандармы и пожарные не сумели поверить, что охраняли больного: с оружием в руках они встали на охрану дворца.
Через несколько дней все утряслось. Король был спокоен, уехал в отведенный ему дворец и подолгу гулял с приставленным врачом, один лишь раз попросив (уже в сумерках), чтобы ушли наблюдавшие за ним издали санитары. Просьба была высказана в столь спокойных тонах и разумных фразах, что опытный психиатр поддался иллюзии. Это была его последняя ошибка. Людвиг бросился к озеру, после недолгой борьбы утопил верноподданно кинувшегося за ним старика врача и, отправившись на место поглубже, утопился сам.
И все– таки его любили. О странностях знали только приближенные, а до того, как отстраниться от дел, он проявлял, по уверениям министров, ясность ума и понимание.

ДВА ЦЕЗАРЯ
Древний римлянин Гай Калигула почему-то помнится сегодня только тем, что на коне въехал в сенат. Читая о его жизни, поражаешься, что он вообще позволял сенату собираться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78