одна в Мире Как Он Есть, а другая здесь. Я бы чувствовала себя шизофреничкой. Не понимаю, как Софи справляется.
– Для нее одна жизнь настоящая, – объясняет Джо, – а другая – сон. Она раскладывает все пережитое там и здесь по разным ящичкам, вот и выходит аккуратненько.
Ну да, точь-в-точь Софи. Она такая же аккуратистка, как я – неряха. Как ей это удается, я тоже не понимаю. Я даже не могу открыть тюбик с краской, не выкрасив заодно собственные пальцы, волосы и джинсы.
– Аккуратненько, – повторяю я. – Это точно не для меня.
Джо хохочет:
– Можешь не убеждать, верю и так.
Иногда у меня появляется желание его стукнуть.
– Я хочу сказать, что не сумею так разложить свою жизнь, – говорю я. – Если уж я получу доступ в мир духов, так мне захочется взять с собой этюдник и принести его обратно. И прихватить палатку, и еду, и все прочее, чтобы не пришлось питаться ягодами и кореньями, если задержусь подольше.
Когда переходишь в страну снов, как Софи, то взять с собой ничего нельзя. И обратно принести тоже. Кроме воспоминаний.
– Я слышу тебя, – произносит Джо. – Мы с тобой этим занимались, когда я тебя учил.
– Помню. Но раз уж я сюда попала, хотя бы так… Я вижу в его глазах понимание. Оно и раньше в них было, но все равно мне надо было высказать, что у меня на душе.
– Трудно быть терпеливым, – говорит он. Я киваю.
– Над этим можно еще поработать, – добавляет он. – Теперь, когда ты научилась переходить во сне, все пойдет быстрее.
– Когда начнем? – спрашиваю я.
Он жалобно смотрит на меня:
– Сперва надо разобраться с тем несчастным случаем.
Я качаю головой. Не хочу об этом говорить, что бы там ни было. Но Джо не из тех, кто позволит спрятать голову в песок.
– Перед тобой трудная дорога, – говорит он. – Может быть, нынешнее умение переходить – возмещение за тот труд, который тебе предстоит в Мире Как Он Есть. А может, удар по голове высвободил способность переходить во сне.
Я все еще качаю головой, но Джо будто не видит. Он уставился на меня неподвижным взглядом, и все шутовство с него слетело. Он совершенно серьезен.
– Я пригласил двух целителей, – продолжает он, – и даже попросил девочек-ворон за тобой присмотреть, но все они говорят одно и то же. Выздоровление зависит от тебя самой. Понимаешь, беда в том, что в тебе еще остались старые раны, и они не позволяют ускорить процесс естественного восстановления того, что нарушено извне.
– Что ты имеешь в виду?
Не собираюсь признаваться, но что-то во мне понимает, о чем он говорит. Уже одна мысль об этом сразу притягивает меня обратно в оставшийся позади мир. А я не хочу возвращаться.
Джо раздумывает о чем-то, потом говорит мне:
– Как будто что-то в тебе не желает улучшения.
– Да я и не больна вовсе!
– Ну, гриппа у тебя нет, – соглашается он, – но ты столкнулась с чем-то неприятным. И нечего притворяться, будто все в порядке. Мы оба знаем, что ты прячешь в себе старые раны. Ты многих умеешь одурачить, включив поярче свое сияние, но со мной это не проходит.
– О каких это ранах ты толкуешь?
– Если бы я знал, может, сумел бы помочь.
– Ты всю мою жизнь знаешь, – говорю я.
Он медленно кивает:
– Чего я не знаю, это как ты относишься к своей жизни.
– Что за чушь?!
Джо вздыхает:
– Я просто пытаюсь объяснить, как обстоит дело. Если не хотела знать, зачем спрашивала?
Он прав. Джо редко дает советы, не дождавшись, пока его попросят. Беда в том, что совет – это обычно такая штука, которую вовсе не хочется слышать.
Мне приходится отвести взгляд. Я смотрю на эти дивные деревья. Они уже кажутся не такими настоящими. А может быть, дело во мне. Я чувствую притяжение своего тела, и оно влечет все сильнее. Возвращаться не хочется. Теперь-то я знаю, что меня там ждет.
– Мне жаль, что так вышло, – говорит Джо. Я киваю:
– Мне тоже.
– Ты этого не заслужила.
Пожимаю плечами. По-моему, мир не замечает наших заслуг. А если замечает, то не так часто, как нам хотелось бы.
– Мы найдем способ справиться, – успокаивает меня Джо.
А если не найдем?
Но этого я вслух не говорю. Я касаюсь его руки.
– Не волнуйся за меня, Джо. Я живучая.
И тут боль дотягивается до меня в стране снов и вытаскивает обратно на больничную койку. Уходя, я слышу его голос, все тише и тише.
– Жить и выживать – это разные вещи, – говорит он.
Я знаю, что он прав. Но еще я знаю, что иногда только и остается, что постараться выжить.
6
Как в старые добрые времена, думала Венди Сент-Клер, глядя на собирающихся друзей. В больничной приемной становилось тесно, все сидячие места заняли. Здесь было столько знакомых лиц, что Венди чувствовала себя словно на открытии выставки Иззи или Софи, разве что народ выглядел слишком понуро. И Джилли не было.
Если в твоей жизни случалось событие: выступление, раздача автографов, новая выставка, концерт – всегда можно было рассчитывать на Джилли. Она обязательно придет порадоваться вместе с тобой. И точно так же она неизменно появлялась, когда мир становился слишком жестоким и нужен был друг, которому можно пожаловаться. Но сегодня Джилли лежала за четыре стены отсюда, опутанная проводами и трубками, связавшими ее жизнь с аппаратами жизнеобеспечения и мониторами, а личико рэкхемовской феи превратилось в кошмар Г. Р. Гигера*, и сегодня ее друзья собрались, чтобы поддержать ее чем сумеют и порадоваться негромко ее возвращению из комы.
Профессор Дейпл, Кристи, его подружка Саския и Алан сидели на кушетке у дальней стены, а рыженькая Холли пристроилась перед ними на кофейном столике и чувствовала себя как дома между пачками старых журналов. Софи, Сью, Изабель и Мэ-ран завладели второй кушеткой, стоявшей у боковой стены. Десмонд и муж Мэран, Сирин, устроились прямо на полу между ними. Касси расположилась на легком стуле из металлических трубок и пластмассы – наверно, одолжила в кафетерии, – а сама Венди устроилась в последнем оставшемся кресле вдвоем с Моной. Кресло с квадратными подушками и обивкой ужасного оливкового цвета. Они по очереди занимали: одна – сиденье, другая – ручку.
Правда, несколько лиц не хватало: Джорди с Таней были еще в Лос-Анджелесе, а муж Касси, Джо… ну, где Джо, никогда никому не было известно – но все равно сборище впечатляло. Да, такой Джилли человек, что у нее много верных друзей. Если б она умерла, на похороны собралось бы полгорода.
Венди зажала рукой рот, хоть и не произнесла последних слов вслух.
«О господи, – подумала она. – Даже думать не смей».
Мона тронула ее за руку:
– Ты в порядке?
Венди кивнула. Ее неловкую попытку объяснить, отчего она вдруг так побледнела, прервало появление в дверях Лу Фучери с Анжелой. Лу благоухал, как горящая сигарета, Анжела источала смесь кардамона и китайских благовоний.
Непривычно было видеть их вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Для нее одна жизнь настоящая, – объясняет Джо, – а другая – сон. Она раскладывает все пережитое там и здесь по разным ящичкам, вот и выходит аккуратненько.
Ну да, точь-в-точь Софи. Она такая же аккуратистка, как я – неряха. Как ей это удается, я тоже не понимаю. Я даже не могу открыть тюбик с краской, не выкрасив заодно собственные пальцы, волосы и джинсы.
– Аккуратненько, – повторяю я. – Это точно не для меня.
Джо хохочет:
– Можешь не убеждать, верю и так.
Иногда у меня появляется желание его стукнуть.
– Я хочу сказать, что не сумею так разложить свою жизнь, – говорю я. – Если уж я получу доступ в мир духов, так мне захочется взять с собой этюдник и принести его обратно. И прихватить палатку, и еду, и все прочее, чтобы не пришлось питаться ягодами и кореньями, если задержусь подольше.
Когда переходишь в страну снов, как Софи, то взять с собой ничего нельзя. И обратно принести тоже. Кроме воспоминаний.
– Я слышу тебя, – произносит Джо. – Мы с тобой этим занимались, когда я тебя учил.
– Помню. Но раз уж я сюда попала, хотя бы так… Я вижу в его глазах понимание. Оно и раньше в них было, но все равно мне надо было высказать, что у меня на душе.
– Трудно быть терпеливым, – говорит он. Я киваю.
– Над этим можно еще поработать, – добавляет он. – Теперь, когда ты научилась переходить во сне, все пойдет быстрее.
– Когда начнем? – спрашиваю я.
Он жалобно смотрит на меня:
– Сперва надо разобраться с тем несчастным случаем.
Я качаю головой. Не хочу об этом говорить, что бы там ни было. Но Джо не из тех, кто позволит спрятать голову в песок.
– Перед тобой трудная дорога, – говорит он. – Может быть, нынешнее умение переходить – возмещение за тот труд, который тебе предстоит в Мире Как Он Есть. А может, удар по голове высвободил способность переходить во сне.
Я все еще качаю головой, но Джо будто не видит. Он уставился на меня неподвижным взглядом, и все шутовство с него слетело. Он совершенно серьезен.
– Я пригласил двух целителей, – продолжает он, – и даже попросил девочек-ворон за тобой присмотреть, но все они говорят одно и то же. Выздоровление зависит от тебя самой. Понимаешь, беда в том, что в тебе еще остались старые раны, и они не позволяют ускорить процесс естественного восстановления того, что нарушено извне.
– Что ты имеешь в виду?
Не собираюсь признаваться, но что-то во мне понимает, о чем он говорит. Уже одна мысль об этом сразу притягивает меня обратно в оставшийся позади мир. А я не хочу возвращаться.
Джо раздумывает о чем-то, потом говорит мне:
– Как будто что-то в тебе не желает улучшения.
– Да я и не больна вовсе!
– Ну, гриппа у тебя нет, – соглашается он, – но ты столкнулась с чем-то неприятным. И нечего притворяться, будто все в порядке. Мы оба знаем, что ты прячешь в себе старые раны. Ты многих умеешь одурачить, включив поярче свое сияние, но со мной это не проходит.
– О каких это ранах ты толкуешь?
– Если бы я знал, может, сумел бы помочь.
– Ты всю мою жизнь знаешь, – говорю я.
Он медленно кивает:
– Чего я не знаю, это как ты относишься к своей жизни.
– Что за чушь?!
Джо вздыхает:
– Я просто пытаюсь объяснить, как обстоит дело. Если не хотела знать, зачем спрашивала?
Он прав. Джо редко дает советы, не дождавшись, пока его попросят. Беда в том, что совет – это обычно такая штука, которую вовсе не хочется слышать.
Мне приходится отвести взгляд. Я смотрю на эти дивные деревья. Они уже кажутся не такими настоящими. А может быть, дело во мне. Я чувствую притяжение своего тела, и оно влечет все сильнее. Возвращаться не хочется. Теперь-то я знаю, что меня там ждет.
– Мне жаль, что так вышло, – говорит Джо. Я киваю:
– Мне тоже.
– Ты этого не заслужила.
Пожимаю плечами. По-моему, мир не замечает наших заслуг. А если замечает, то не так часто, как нам хотелось бы.
– Мы найдем способ справиться, – успокаивает меня Джо.
А если не найдем?
Но этого я вслух не говорю. Я касаюсь его руки.
– Не волнуйся за меня, Джо. Я живучая.
И тут боль дотягивается до меня в стране снов и вытаскивает обратно на больничную койку. Уходя, я слышу его голос, все тише и тише.
– Жить и выживать – это разные вещи, – говорит он.
Я знаю, что он прав. Но еще я знаю, что иногда только и остается, что постараться выжить.
6
Как в старые добрые времена, думала Венди Сент-Клер, глядя на собирающихся друзей. В больничной приемной становилось тесно, все сидячие места заняли. Здесь было столько знакомых лиц, что Венди чувствовала себя словно на открытии выставки Иззи или Софи, разве что народ выглядел слишком понуро. И Джилли не было.
Если в твоей жизни случалось событие: выступление, раздача автографов, новая выставка, концерт – всегда можно было рассчитывать на Джилли. Она обязательно придет порадоваться вместе с тобой. И точно так же она неизменно появлялась, когда мир становился слишком жестоким и нужен был друг, которому можно пожаловаться. Но сегодня Джилли лежала за четыре стены отсюда, опутанная проводами и трубками, связавшими ее жизнь с аппаратами жизнеобеспечения и мониторами, а личико рэкхемовской феи превратилось в кошмар Г. Р. Гигера*, и сегодня ее друзья собрались, чтобы поддержать ее чем сумеют и порадоваться негромко ее возвращению из комы.
Профессор Дейпл, Кристи, его подружка Саския и Алан сидели на кушетке у дальней стены, а рыженькая Холли пристроилась перед ними на кофейном столике и чувствовала себя как дома между пачками старых журналов. Софи, Сью, Изабель и Мэ-ран завладели второй кушеткой, стоявшей у боковой стены. Десмонд и муж Мэран, Сирин, устроились прямо на полу между ними. Касси расположилась на легком стуле из металлических трубок и пластмассы – наверно, одолжила в кафетерии, – а сама Венди устроилась в последнем оставшемся кресле вдвоем с Моной. Кресло с квадратными подушками и обивкой ужасного оливкового цвета. Они по очереди занимали: одна – сиденье, другая – ручку.
Правда, несколько лиц не хватало: Джорди с Таней были еще в Лос-Анджелесе, а муж Касси, Джо… ну, где Джо, никогда никому не было известно – но все равно сборище впечатляло. Да, такой Джилли человек, что у нее много верных друзей. Если б она умерла, на похороны собралось бы полгорода.
Венди зажала рукой рот, хоть и не произнесла последних слов вслух.
«О господи, – подумала она. – Даже думать не смей».
Мона тронула ее за руку:
– Ты в порядке?
Венди кивнула. Ее неловкую попытку объяснить, отчего она вдруг так побледнела, прервало появление в дверях Лу Фучери с Анжелой. Лу благоухал, как горящая сигарета, Анжела источала смесь кардамона и китайских благовоний.
Непривычно было видеть их вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138