понемногу отсырел и прилип к телу старый сюртук, сползла в зеленоватой массе гноя непрочная маска человеческого лица, тяжко и туго стоял в тесном ящике сладковатый страшный трупный запах и оседал на подгнившие доски гроба мутными каплями, как пар в бане...
Старушка ходила, плакала и шептала любовные слова...
Потом пришла зима, белая добрая зима, остановившая гниение в могилах и прикрывшая всех нас, бедных мертвецов, пушистым, белым, как невинность, одеялом. Днем качались на гибких кустах красногрудые снегири и пушистыми зелеными комочками падали на снег и взлетали на деревья проворные, безгласные синички... Черные кресты надели пышные белые шапки... Ночью в черном небе сияли и горели морозные звезды и блестел мириадами голубых искорок чистый крепкий снег. Какая недосягаемая вышина-это ночное морозное небо!..
И все ходила старушка и, дрожа от мороза в своей старой шубке, все плакала о том, что никогда не увидит она мужа, никогда не пригреет, не приласкает его, и лежит он один, в одном сюртуке в промерзлой земле.
По совести сказать, там уже не было ни дорогого покойника, ни сюртука... одна прогнившая и замерзшая дрянь - и больше ничего. Но с моей стороны было бы, пожалуй, жестоко намекнуть ей на это.
И опять пришла весна. Боже мой, как полезли из могил бойко зеленые Стебельки весенней травы. Кладбище засмеялось и обрадовалось. Наверху пахло травой и молодыми клейкими листочками, и весело дрались на могилах бойкие воробьи...
Но в могиле от тепла разогревшейся, разнежившейся земли пошло такое поразительное брожение, что с каждым днем я не узнавал трупа. Теперь из рукавов сюртука уже торчали только кости рук... череп уже начал понемногу, точно привыкая, улыбаться, во тьму...
А над могилой все плакала и убивалась, тоскуя, одинокая, покинутая старушка.
И она поколебала меня.
"Черт возьми, - думал я по, ночам, - не может же быть, чтобы такая страшная сила так-таки и ушла в пустоту!.. Какой смысл был бы тогда в ее существовании?.. Этого не может быть!"
И уже сам того не замечая, а потом и сознательно я ждал того момента, когда умрет, наконец, и старушка и свидится она со своим верным мужем!.. Боже мой, как страстно и нетерпеливо ждала она сама этого блаженного момента... С какой глубокой верой в эту встречу ждала!.. Как радости неизреченной, как избавления!.. И как радовалась она, что слабеют силы, что тускнеют глаза, что тише и тише бьется старое, любящее, столько страдавшее сердце...
- Подожди еще немного, милый, милый мой!.. - шептала она, как любовница, назначающая свидания... - Скоро, скоро я приду к тебе!.. Ты не забыл меня? Не забыл своей маленькой жены?.. Скоро, скоро увидимся!.. Теперь уже скоро!..
И она таяла на моих глазах, как свечка, но именно как свечка, - вся светясь тихой радостью и блаженным ожиданием!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пришла годовщина смерти... И вдруг я услыхал что-то новое. Сначала я даже не понял, только потом уразумел: видите ли, до сих пор, вспоминая мужа, она каждый день припоминала, что именно в этот день, год тому назад, делал он... Так живо и ярко рисовалось ей все, так отчетливо, как святыню, Сохранила память всякую подробность, что она как будто бы видела его живым и говорила с ним, как с живым... Но год прошел, и теперь, когда она старалась припомнить, вспоминалось, что в этот день, год тому назад, его уже не было... Не было так же, как нет и теперь... Что-то оборвалось... вскрылась последняя и уже окончательная пустота...
Жить было уже нечем окончательно, и я понял, что теперь она уже скоро должна умереть, ибо оборвалась последняя ниточка, хотя бы и только воображаемая, но связывающая ее с землей... Дальнейшее ее существование уже было бы бессмыслицей полной... До этого момента она жила, как живая память об умершем... Теперь все было кончено, и нечего было больше хранить.
И вот однажды старушка не пришла... И день, и другой, и третий ее не было...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Похоронили ее рядом с мужем, не далее как в двух шагах... И когда удалились немногие провожатые и затихли в глубине кладбища их равнодушные шаги, я стремительно вылез из гроба и опрометью кинулся туда...
Момент наступил, мне хотелось присутствовать при встрече... В это время, очень может быть, я уже верил, что встреча будет... Я не хотел пропустить этого величественного, все объясняющего и все примиряющего момента, чтобы в сиянии вечной радости, в бесконечном умилении перед высшей Мудростью и Благостью, восторженно и самозабвенно вместе со всем миром возопить: Осанна!..
Это был момент потрясающий!.. Я уже чувствовал приближение восторга, который сотрясет землю и небо!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Старушка лежала в новеньком гробу, маленькая, чистенькая, прибранная, даже и в смерти сохранившая выражение величайшей радости, точно осиянная неким тихим светом изнутри... Немного только крышкой гроба ей придавило нос... Но помню, что в тот момент я этой совершенно неуместной подробности не приметил... Я весь дрожал от предвкушения, я горел и готов был завопить "осанну" прежде времени...
Хорошо, что не поторопился...
Старушка лежала смирно, блаженно взирая на крышку гроба, придавившую ей нос... А рядом в могиле лежал также смирно маленький желтый скелетик и глуповато улыбался желтым черепом во тьму...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ничего...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скелетик стал разваливаться... Старушка уже сильно припахивает...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
От скелетика осталась кучка рассыпавшихся костей... Рядом лежит другой чистенький, новенький скелетик и тоже улыбается... Мне начинает казаться, что "осанну" вряд ли придется вопить, и потому...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . От автора
Нет, я не могу продолжать в этом тоне!.. Он издевается, он явно издевается над всем, что у нас есть самого святого и дорогого!
1 2 3 4
Старушка ходила, плакала и шептала любовные слова...
Потом пришла зима, белая добрая зима, остановившая гниение в могилах и прикрывшая всех нас, бедных мертвецов, пушистым, белым, как невинность, одеялом. Днем качались на гибких кустах красногрудые снегири и пушистыми зелеными комочками падали на снег и взлетали на деревья проворные, безгласные синички... Черные кресты надели пышные белые шапки... Ночью в черном небе сияли и горели морозные звезды и блестел мириадами голубых искорок чистый крепкий снег. Какая недосягаемая вышина-это ночное морозное небо!..
И все ходила старушка и, дрожа от мороза в своей старой шубке, все плакала о том, что никогда не увидит она мужа, никогда не пригреет, не приласкает его, и лежит он один, в одном сюртуке в промерзлой земле.
По совести сказать, там уже не было ни дорогого покойника, ни сюртука... одна прогнившая и замерзшая дрянь - и больше ничего. Но с моей стороны было бы, пожалуй, жестоко намекнуть ей на это.
И опять пришла весна. Боже мой, как полезли из могил бойко зеленые Стебельки весенней травы. Кладбище засмеялось и обрадовалось. Наверху пахло травой и молодыми клейкими листочками, и весело дрались на могилах бойкие воробьи...
Но в могиле от тепла разогревшейся, разнежившейся земли пошло такое поразительное брожение, что с каждым днем я не узнавал трупа. Теперь из рукавов сюртука уже торчали только кости рук... череп уже начал понемногу, точно привыкая, улыбаться, во тьму...
А над могилой все плакала и убивалась, тоскуя, одинокая, покинутая старушка.
И она поколебала меня.
"Черт возьми, - думал я по, ночам, - не может же быть, чтобы такая страшная сила так-таки и ушла в пустоту!.. Какой смысл был бы тогда в ее существовании?.. Этого не может быть!"
И уже сам того не замечая, а потом и сознательно я ждал того момента, когда умрет, наконец, и старушка и свидится она со своим верным мужем!.. Боже мой, как страстно и нетерпеливо ждала она сама этого блаженного момента... С какой глубокой верой в эту встречу ждала!.. Как радости неизреченной, как избавления!.. И как радовалась она, что слабеют силы, что тускнеют глаза, что тише и тише бьется старое, любящее, столько страдавшее сердце...
- Подожди еще немного, милый, милый мой!.. - шептала она, как любовница, назначающая свидания... - Скоро, скоро я приду к тебе!.. Ты не забыл меня? Не забыл своей маленькой жены?.. Скоро, скоро увидимся!.. Теперь уже скоро!..
И она таяла на моих глазах, как свечка, но именно как свечка, - вся светясь тихой радостью и блаженным ожиданием!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пришла годовщина смерти... И вдруг я услыхал что-то новое. Сначала я даже не понял, только потом уразумел: видите ли, до сих пор, вспоминая мужа, она каждый день припоминала, что именно в этот день, год тому назад, делал он... Так живо и ярко рисовалось ей все, так отчетливо, как святыню, Сохранила память всякую подробность, что она как будто бы видела его живым и говорила с ним, как с живым... Но год прошел, и теперь, когда она старалась припомнить, вспоминалось, что в этот день, год тому назад, его уже не было... Не было так же, как нет и теперь... Что-то оборвалось... вскрылась последняя и уже окончательная пустота...
Жить было уже нечем окончательно, и я понял, что теперь она уже скоро должна умереть, ибо оборвалась последняя ниточка, хотя бы и только воображаемая, но связывающая ее с землей... Дальнейшее ее существование уже было бы бессмыслицей полной... До этого момента она жила, как живая память об умершем... Теперь все было кончено, и нечего было больше хранить.
И вот однажды старушка не пришла... И день, и другой, и третий ее не было...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Похоронили ее рядом с мужем, не далее как в двух шагах... И когда удалились немногие провожатые и затихли в глубине кладбища их равнодушные шаги, я стремительно вылез из гроба и опрометью кинулся туда...
Момент наступил, мне хотелось присутствовать при встрече... В это время, очень может быть, я уже верил, что встреча будет... Я не хотел пропустить этого величественного, все объясняющего и все примиряющего момента, чтобы в сиянии вечной радости, в бесконечном умилении перед высшей Мудростью и Благостью, восторженно и самозабвенно вместе со всем миром возопить: Осанна!..
Это был момент потрясающий!.. Я уже чувствовал приближение восторга, который сотрясет землю и небо!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Старушка лежала в новеньком гробу, маленькая, чистенькая, прибранная, даже и в смерти сохранившая выражение величайшей радости, точно осиянная неким тихим светом изнутри... Немного только крышкой гроба ей придавило нос... Но помню, что в тот момент я этой совершенно неуместной подробности не приметил... Я весь дрожал от предвкушения, я горел и готов был завопить "осанну" прежде времени...
Хорошо, что не поторопился...
Старушка лежала смирно, блаженно взирая на крышку гроба, придавившую ей нос... А рядом в могиле лежал также смирно маленький желтый скелетик и глуповато улыбался желтым черепом во тьму...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ничего...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скелетик стал разваливаться... Старушка уже сильно припахивает...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
От скелетика осталась кучка рассыпавшихся костей... Рядом лежит другой чистенький, новенький скелетик и тоже улыбается... Мне начинает казаться, что "осанну" вряд ли придется вопить, и потому...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . От автора
Нет, я не могу продолжать в этом тоне!.. Он издевается, он явно издевается над всем, что у нас есть самого святого и дорогого!
1 2 3 4