Метелью кружился снег, врываясь в амбразуры и щели. Молчал ДОТ, молчали люди. И было обидно бездействовать, сидеть и ждать, когда снаряд ударит в перекрытие или в амбразуру.
"Может быть, и конец..." - подумал Горяев.
Дважды утихала буря, поднимаемая взрывами, и потом с новой силой бушевала, осыпая ДОТ осколками, землёй и снегом.
- Может быть, отсидимся, - прошептал Горяев.
Внезапно страшной силы удар встряхнул укрепление. Воздух пронзительно засвистел в щелях. Горяеву показалось, что он летит вверх. В ушах зазвенело, голову сжали неумолимые страшные тиски. Он видел, как упал Ершов, как схватился за стойку Любов.
И сразу же кругом стало необычайно тихо. Лишь продолжался зудящий звон в ушах и ломило виски.
- Ершов! - позвал Горяев и удивился. Он не слышал своего голоса.
И сейчас только он заметил, что не стоит, а сидит на полу.
- Оглушило? - спросил Любов.
Но Горяев не слышал, а лишь угадал вопрос. Он хотел встать, но не мог. Помещение закружилось, пол уходил из-под ног. Горяев потерял сознание.
Он не слышал и не чувствовал второго взрыва, разрушившего одну из амбразур. Он не видел, как работали сапёры...
Фашистская батарея захлебнулась. Комендант стоял с открытым ртом и прислушивался. Новый незнакомый шум влился в тяжёлую звуковую неразбериху боя.
Напрягая зрение, Усов заметил на немецкой стороне движение.
- Приготовиться! - скомандовал комендант.
Но на этот раз он ошибся. Немцы оттягивали войска. Над ДОТ-ом гудели самолёты. То были советские самолёты, вылетевшие на штурмовку.
Вал артиллерийского огня катился по лесу, где спешно отходили немцы. Батальон, использовав контрнаступление соседних рот, ещё до штурмовки самолётами прорвался вперёд.
В укреплении уже слышали отдалённое "ура". Это было так неожиданно, что все в ДОТ-е растерялись.
- Приготовиться к выходу! - сказал комендант.
Голос его дрогнул, но никто не заметил этого.
И вдруг сверху послышался топот и крик:
- Кто живой есть?
Усов распахнул дверь и выбежал из ДОТ-а. Он увидел человека в полушубке, на лыжах, размахивающего руками. Усов сразу узнал его - это был старший сержант Конкин, товарищ по школе младших командиров.
Командиры стояли друг против друга, потом, усмехнувшись, молча обнялись. Их окружили солдаты.
На правом фланге две роты устремились уже далеко вперёд
- Любов, построить и вывести гарнизон! - приказал комендант.
Каждого бойца, выходившего из укрепления, встречало раскатистое "ура".
Они стояли, как и прежде, - на правом фланге отделения высокий Любов, на левом - маленький Ершов. Они стояли бледные, но подтянутые, усталые, но победившие.
- Ну, что же, теперь наступать... - сказал Конкин.
- Да, теперь вперёд, на запад! - ответил Усов.
К ДОТ-у подходил командир батальона.
Комендант расправил на груди лямку противогаза, подал отделению команду и строевым шагом пошёл с докладом навстречу командиру батальона.
1 2 3 4 5 6 7 8
"Может быть, и конец..." - подумал Горяев.
Дважды утихала буря, поднимаемая взрывами, и потом с новой силой бушевала, осыпая ДОТ осколками, землёй и снегом.
- Может быть, отсидимся, - прошептал Горяев.
Внезапно страшной силы удар встряхнул укрепление. Воздух пронзительно засвистел в щелях. Горяеву показалось, что он летит вверх. В ушах зазвенело, голову сжали неумолимые страшные тиски. Он видел, как упал Ершов, как схватился за стойку Любов.
И сразу же кругом стало необычайно тихо. Лишь продолжался зудящий звон в ушах и ломило виски.
- Ершов! - позвал Горяев и удивился. Он не слышал своего голоса.
И сейчас только он заметил, что не стоит, а сидит на полу.
- Оглушило? - спросил Любов.
Но Горяев не слышал, а лишь угадал вопрос. Он хотел встать, но не мог. Помещение закружилось, пол уходил из-под ног. Горяев потерял сознание.
Он не слышал и не чувствовал второго взрыва, разрушившего одну из амбразур. Он не видел, как работали сапёры...
Фашистская батарея захлебнулась. Комендант стоял с открытым ртом и прислушивался. Новый незнакомый шум влился в тяжёлую звуковую неразбериху боя.
Напрягая зрение, Усов заметил на немецкой стороне движение.
- Приготовиться! - скомандовал комендант.
Но на этот раз он ошибся. Немцы оттягивали войска. Над ДОТ-ом гудели самолёты. То были советские самолёты, вылетевшие на штурмовку.
Вал артиллерийского огня катился по лесу, где спешно отходили немцы. Батальон, использовав контрнаступление соседних рот, ещё до штурмовки самолётами прорвался вперёд.
В укреплении уже слышали отдалённое "ура". Это было так неожиданно, что все в ДОТ-е растерялись.
- Приготовиться к выходу! - сказал комендант.
Голос его дрогнул, но никто не заметил этого.
И вдруг сверху послышался топот и крик:
- Кто живой есть?
Усов распахнул дверь и выбежал из ДОТ-а. Он увидел человека в полушубке, на лыжах, размахивающего руками. Усов сразу узнал его - это был старший сержант Конкин, товарищ по школе младших командиров.
Командиры стояли друг против друга, потом, усмехнувшись, молча обнялись. Их окружили солдаты.
На правом фланге две роты устремились уже далеко вперёд
- Любов, построить и вывести гарнизон! - приказал комендант.
Каждого бойца, выходившего из укрепления, встречало раскатистое "ура".
Они стояли, как и прежде, - на правом фланге отделения высокий Любов, на левом - маленький Ершов. Они стояли бледные, но подтянутые, усталые, но победившие.
- Ну, что же, теперь наступать... - сказал Конкин.
- Да, теперь вперёд, на запад! - ответил Усов.
К ДОТ-у подходил командир батальона.
Комендант расправил на груди лямку противогаза, подал отделению команду и строевым шагом пошёл с докладом навстречу командиру батальона.
1 2 3 4 5 6 7 8