оттопырив толстые вывороченные губы, негры внимательно слушают бойкую речь итальянца, храбро извергающего поток слов на всех языках мира.
Негры смотрят в рот ему и на его руки, - неутомимо летая в воздухе пред их чёрными лицами, пальцы матроса красноречиво лепят речь, и без слов почти понятную. Правый рукав его куртки разорван, болтается белым флагом, оттеняя бронзовую руку, до плеча голую, до локтя исписанную тёмно-синим узором татуировки.
У одного негра курчавые волосы седы на висках, левого уха нет у него, в нижней челюсти не видно зубов; другой - широконосый гигант, с добрым, круглым лицом и наивными глазами ребёнка; третий - юноша, гибкий, как зверь, полуголый и блестящий на солнце, - высветленное трением железо. Лицо у него умное, почти арийски правильное, губы не толсты, круглые, как вишни, глаза красиво задумчивы, - глаза влюблённой женщины. Он слушает с напряжением особенно сильным, - весь потянулся вперёд, точно хочет прыгнуть на оратора, а тот, резким жестом руки отталкивая что-то прочь от себя, кричит с гордостью:
- Для нас нет еврея, негра, турка, китайца: рабочие всей земли братья!
Старый негр, утвердительно качнув головой, говорит своим по-английски:
- Для него - нет цветных, это правда!
- Ты знаешь меня пятнадцать лет!
- О да! - сдвинув ударом ладони белый колпак на обезображенное ухо, внушительно кричит негр, тоже почему-то горячась: схватил чёрною рукой стакан вина, поднял высоко и, указывая на него пальцем, продолжает:
- Слушать его, как пить это вино, - хорошо! Он - всегда - он! Он... везде говорит одно это: все люди, - люди цветные - тоже люди! Теперь, в морях, говорят это больше, чем прежде, - я знаю! Он очень много так говорил, так делал, за ним - ещё один, два, и - стало много хороших людей, о, я, старый, очень знаю. Когда белый говорит о Христе - уйди прочь, когда он говорит о социализме - слушай! Тут - правда! Я - видел жизнь...
Молодой негр привстал, серьёзный и важный, протянул матросу свой стакан и юношески чистым голосом сказал по-французски:
- Это хорошо знать мне. Будем пить за то, чтоб все так жили, как вы хотите, я и все хорошие люди, - хорошо, да?
И гигант тоже протянул белому длинную руку со стаканом, утонувшим в чёрной ладони; он хохочет, оскалив огромные зубы гориллы до ушей, похожих на звенья якорной цепи, хохочет и орёт по-итальянски:
- Пить - много!
А повар, подняв стакан свой ещё выше, как бы грозя кому-то, продолжает:
- Это - социализм! Он - везде: на Гаити, в Глазгоу, Буэнос-Айресе везде! Как это солнце...
И все четверо смеются: громче всех итальянец, за ним, густо рыча, большой негр, юноша даже закрыл глаза и запрокинул голову, а старик-повар, смеясь негромко и визгливо, кричит:
- Везде! Да! Я - знаю!
1913 г.
ПРИМЕЧАНИЕ
Впервые напечатано в журнале "Просвещение", 1913, номер 2, февраль, и перепечатано газетой "Правда", 1913, номер 58 от 10 марта. Конец рассказа (начиная со слов: "С поля в город тихо входит ночь...") в виде отдельной, XXIV, сказки включён автором в цикл "Сказки об Италии".
В 1919 году произведение было вновь отредактировано М.Горьким и напечатано отдельной брошюрой под названием "Вездесущее", издание Петроградского совета рабочих и красноармейских депутатов, Петроград 1919.
В рецензии, напечатанной в "Правде" 5 марта 1913 года, М.Калинин (псевдоним критика-правдиста К.С.Еремеева) писал:
"В только что вышедшем номере 2 журнала "Просвещение" наибольший интерес представляет статья М.Горького "Вездесущее"... Вместе с М.Горьким... всюду наталкиваешься на то "вездесущее", что объединяет пролетариат всего мира, - на социализм" (См. "Дооктябрьская "Правда" об искусстве и литературе", ГИХЛ, М. 1937, стр.52).
Рассказ "Вездесущее" в собрания сочинений не включался.
Печатается по тексту отдельного издания 1919 года.
1 2 3
Негры смотрят в рот ему и на его руки, - неутомимо летая в воздухе пред их чёрными лицами, пальцы матроса красноречиво лепят речь, и без слов почти понятную. Правый рукав его куртки разорван, болтается белым флагом, оттеняя бронзовую руку, до плеча голую, до локтя исписанную тёмно-синим узором татуировки.
У одного негра курчавые волосы седы на висках, левого уха нет у него, в нижней челюсти не видно зубов; другой - широконосый гигант, с добрым, круглым лицом и наивными глазами ребёнка; третий - юноша, гибкий, как зверь, полуголый и блестящий на солнце, - высветленное трением железо. Лицо у него умное, почти арийски правильное, губы не толсты, круглые, как вишни, глаза красиво задумчивы, - глаза влюблённой женщины. Он слушает с напряжением особенно сильным, - весь потянулся вперёд, точно хочет прыгнуть на оратора, а тот, резким жестом руки отталкивая что-то прочь от себя, кричит с гордостью:
- Для нас нет еврея, негра, турка, китайца: рабочие всей земли братья!
Старый негр, утвердительно качнув головой, говорит своим по-английски:
- Для него - нет цветных, это правда!
- Ты знаешь меня пятнадцать лет!
- О да! - сдвинув ударом ладони белый колпак на обезображенное ухо, внушительно кричит негр, тоже почему-то горячась: схватил чёрною рукой стакан вина, поднял высоко и, указывая на него пальцем, продолжает:
- Слушать его, как пить это вино, - хорошо! Он - всегда - он! Он... везде говорит одно это: все люди, - люди цветные - тоже люди! Теперь, в морях, говорят это больше, чем прежде, - я знаю! Он очень много так говорил, так делал, за ним - ещё один, два, и - стало много хороших людей, о, я, старый, очень знаю. Когда белый говорит о Христе - уйди прочь, когда он говорит о социализме - слушай! Тут - правда! Я - видел жизнь...
Молодой негр привстал, серьёзный и важный, протянул матросу свой стакан и юношески чистым голосом сказал по-французски:
- Это хорошо знать мне. Будем пить за то, чтоб все так жили, как вы хотите, я и все хорошие люди, - хорошо, да?
И гигант тоже протянул белому длинную руку со стаканом, утонувшим в чёрной ладони; он хохочет, оскалив огромные зубы гориллы до ушей, похожих на звенья якорной цепи, хохочет и орёт по-итальянски:
- Пить - много!
А повар, подняв стакан свой ещё выше, как бы грозя кому-то, продолжает:
- Это - социализм! Он - везде: на Гаити, в Глазгоу, Буэнос-Айресе везде! Как это солнце...
И все четверо смеются: громче всех итальянец, за ним, густо рыча, большой негр, юноша даже закрыл глаза и запрокинул голову, а старик-повар, смеясь негромко и визгливо, кричит:
- Везде! Да! Я - знаю!
1913 г.
ПРИМЕЧАНИЕ
Впервые напечатано в журнале "Просвещение", 1913, номер 2, февраль, и перепечатано газетой "Правда", 1913, номер 58 от 10 марта. Конец рассказа (начиная со слов: "С поля в город тихо входит ночь...") в виде отдельной, XXIV, сказки включён автором в цикл "Сказки об Италии".
В 1919 году произведение было вновь отредактировано М.Горьким и напечатано отдельной брошюрой под названием "Вездесущее", издание Петроградского совета рабочих и красноармейских депутатов, Петроград 1919.
В рецензии, напечатанной в "Правде" 5 марта 1913 года, М.Калинин (псевдоним критика-правдиста К.С.Еремеева) писал:
"В только что вышедшем номере 2 журнала "Просвещение" наибольший интерес представляет статья М.Горького "Вездесущее"... Вместе с М.Горьким... всюду наталкиваешься на то "вездесущее", что объединяет пролетариат всего мира, - на социализм" (См. "Дооктябрьская "Правда" об искусстве и литературе", ГИХЛ, М. 1937, стр.52).
Рассказ "Вездесущее" в собрания сочинений не включался.
Печатается по тексту отдельного издания 1919 года.
1 2 3