– Никогда раньше не слышал её. Я, признаюсь, и обряда этого никогда не видел. Впрочем, общался я с арапахами не так тесно.
– Почему она не могла сама рассказать легенду? – удивился Рэндал, меняя позу из-за затекших ног. – Она же наверняка знает всё это. Она могла сразу говорить, не переводя.
– Это его дело. Он – хранитель древностей. Все истории официально приносит слушателям он. Есть традиции повествования. Ты слышишь пение его голоса, его паузы, которые он держит столько, сколько считает нужным. Клянусь последней парой мокасин, я иногда, слушая их сказки, думаю, что чего-то не понимаю, потому что вдруг история заканчивается на каком-то странном месте, а сказитель молчит себе и молчит. А потом вдруг начинает говорить опять…
Рэндал Скотт
Из дневника
Сегодня 16 июля 1845
Вчера возле форта Ларами состоялся военный парад, целью которого было припугнуть краснокожих. Дело в том, что Арапахи недавно убили с десяток белых охотников, которые бродили неподалёку от их стоянок. Что вызвало вспышку внезапной злости индейцев, сказать трудно, но они объявили, что отныне не пощадят никого из Бледнолицых, появившихся на их территории. Шайены и Лакоты тоже проявляют агрессивность. Возможно, их начинает раздражать постоянное появление обозов с переселенцами. В любом случае, приходится держать ухо востро. Охотников Арапахи убили не случайно, раз не поленились искромсать их тела.
Тут-то и появились солдаты. Пять рот драгун и артиллерия. Я запомнил выражение величайшей растерянности на лицах дикарей. Солдаты показались им страшно грозными, когда скакали стройной колонной на мощных лошадях, одетые в одинаковые мундиры, пуговицы которых пылали на солнце. Потрясло индейцев и количество огнестрельного оружия, и число солдат. Степным племенам никогда прежде не доводилось видеть такого скопления белых, а тут, когда перед ними предстали только военные люди, индейцы, похоже, задумались: сколько же ещё всяких торговцев и охотников осталось в тех краях, откуда приходят белые?
Больше всех тут собралось Сю, но пришли также Шайены и Арапахи. Со стороны Сю долго выступал Бычий Хвост, совсем дряхлый старик. Он обеими руками опирался на копье, обернутое мехом и украшенное по всему древку орлиными перьями.
Сегодня было много всяких разговоров. Обстановка несколько натянутая, хотя полковник Кирни предложил дружбу и раздал подарки. Но на Арапахов смотрел с подчёркнутой суровостью и пригрозил что расправится со всем племенем, если они тронут ещё хоть одного европейца.
Солдаты сделали пару выстрелов из пушки, что привело дикарей в ужас. Многие попадали на землю.
Вечером в небо пустили сигнальные ракеты. Что тут творилось! Сколько неописуемого удивления и восторга проявили дикари!
В этом лагере я повстречал Мато. Когда грянули пушки, он стоял возле меня, и я почувствовал, как мне передалось его возбуждение и даже дрожь в тем. Он странный человек. Таинственный. Он умеет перекидывать на других своё состояние. Я легко поддаюсь и ничего не могу с этим поделать.
Он сказал, что немедленно отправится в свою деревню рассказать о том, что видел. Спросил, приеду ли я, потому что Мэгги давно по мне скучает.
20 августа
Два дня назад Джек-Собака, Пьер Рилье и я приехали в лагерь Арапахов. Они очень любезны. Мы выгодно выменяли у них много пушнины.
Их деревня ничем не отличается от стойбища Сю, разве что производит впечатление менее опрятного места. Угощали нас отменно, так как мяса в деревне было вдоволь после только что закончившейся успешной охоты. Я видел в нескольких местах большие груды мяса, вокруг которых растянулись без сил обожравшиеся собаки.
Вождь настойчиво предлагал мне взять в жёны его младшую дочь. Я кое-как отвертелся, сказав ему, что у меня нет при себе ни лошадей, ни достаточно хороших вещей, которые я мог бы дать ему за любимую дочь.
Сегодня должна состояться церемония женского Буйволиного Общества. Нас пригласили посмотреть.
Подчёркнутое дружелюбие индейцев я могу объяснить только тем, что они ждут появления армии. Однако солдаты не приходят.
Мы с Джеком-Собакой решили уехать, но Пьер Рилmе хочет задержаться.
Мне вдруг бросилось в глаза, что Джек совсем состарился за последний год. Ходит медленно, в седло садится тяжело, беспрестанно кашляет и дышит с каким-то неприятным свистом. Тот небольшой участок его лица, который не покрыт волосами, похож из-за бесчисленных морщин на растрескавшуюся от жары поверхность коричневой земли.
30 августа 1845
Никаких известий о Пьере. Думаю, что он погиб. Я слышал, что Арапахи вновь выслали военные отряды.
15 сентября
Мы в лагере Оглалов.
Мато всё время расспрашивает меня о белых людях, и вопросы его очень глубоки. Он с удивительной легкостью произносит многие фразы на английском языке, хотя очень редко имеет возможность общаться со мной. Я одолел диалект Оглалов потому, что у меня под боком частенько бывает Мэгги, правда последний год я ездил без неё. Мато же успевает схватить за неделю моего пребывания в его лагере немыслимый объём английской речи. Если так пойдёт дальше, уверен, что вскоре он сможет уже объясняться со мной на моём родном языке безо всякого труда. У него удивительная голова.
Мой сын Дик заметно подрос за время моего отсутствия. От белого человека в нём нет ничего. Он выглядит стопроцентным индейцем. Меня не признал и убежал из типи, как если бы я напугал его.
20 сентября 1845
Сегодня состоялся любопытнейший разговор с Мато. Я спросил, что он думает о Боге белых людей, принимает ли он его. Он ответил только после того, как мы выкурили весь табак в трубке.
– Ты говоришь так, будто Создатель Жизни у каждого народа разный. Но он один, он есть всегда и везде. Вчера он уже был в завтрашнем дне. А завтра он будет и во всех прошедших зимах.
– Вы называете его Вакан-Танка. Это имя самого главного существа?
– Нет. Это не имя. Это не существо. Это всё вокруг нас и внутри нас. Это Таку-Шкан-Шкан, то есть сила всех сил.
– Какая сила?
– Сила, которая заставляет ветер мчаться над землёй, заставляет воду струиться в реке, заставляет дым подниматься вверх, заставляет кровь бежать в наших телах. Если нет Шкан, то нет ничего.
– Ты сказал слово Шкан, а сначала Таку-Шкан-Шкан. Это одно и то же?
– Да.
– А Вакан-Танка тоже Шкан?
– Да.
– Это Великий Дух?
– Великий Дух есть Шкан, и он есть часть Вакан-Танка, – Безумный Медведь говорил медленно, давая мне возможность разобраться в этой невообразимо сложной структуре. Я торопливо записывал наш разговор, а индеец внимательно следил за движением моей руки. Он говорил на родном языке. Поэтому я постоянно обращался к Джеку за уточнениями, ведь он знал все тонкости их причудливого языка, а я мог разговаривать лишь на бытовом уровне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Почему она не могла сама рассказать легенду? – удивился Рэндал, меняя позу из-за затекших ног. – Она же наверняка знает всё это. Она могла сразу говорить, не переводя.
– Это его дело. Он – хранитель древностей. Все истории официально приносит слушателям он. Есть традиции повествования. Ты слышишь пение его голоса, его паузы, которые он держит столько, сколько считает нужным. Клянусь последней парой мокасин, я иногда, слушая их сказки, думаю, что чего-то не понимаю, потому что вдруг история заканчивается на каком-то странном месте, а сказитель молчит себе и молчит. А потом вдруг начинает говорить опять…
Рэндал Скотт
Из дневника
Сегодня 16 июля 1845
Вчера возле форта Ларами состоялся военный парад, целью которого было припугнуть краснокожих. Дело в том, что Арапахи недавно убили с десяток белых охотников, которые бродили неподалёку от их стоянок. Что вызвало вспышку внезапной злости индейцев, сказать трудно, но они объявили, что отныне не пощадят никого из Бледнолицых, появившихся на их территории. Шайены и Лакоты тоже проявляют агрессивность. Возможно, их начинает раздражать постоянное появление обозов с переселенцами. В любом случае, приходится держать ухо востро. Охотников Арапахи убили не случайно, раз не поленились искромсать их тела.
Тут-то и появились солдаты. Пять рот драгун и артиллерия. Я запомнил выражение величайшей растерянности на лицах дикарей. Солдаты показались им страшно грозными, когда скакали стройной колонной на мощных лошадях, одетые в одинаковые мундиры, пуговицы которых пылали на солнце. Потрясло индейцев и количество огнестрельного оружия, и число солдат. Степным племенам никогда прежде не доводилось видеть такого скопления белых, а тут, когда перед ними предстали только военные люди, индейцы, похоже, задумались: сколько же ещё всяких торговцев и охотников осталось в тех краях, откуда приходят белые?
Больше всех тут собралось Сю, но пришли также Шайены и Арапахи. Со стороны Сю долго выступал Бычий Хвост, совсем дряхлый старик. Он обеими руками опирался на копье, обернутое мехом и украшенное по всему древку орлиными перьями.
Сегодня было много всяких разговоров. Обстановка несколько натянутая, хотя полковник Кирни предложил дружбу и раздал подарки. Но на Арапахов смотрел с подчёркнутой суровостью и пригрозил что расправится со всем племенем, если они тронут ещё хоть одного европейца.
Солдаты сделали пару выстрелов из пушки, что привело дикарей в ужас. Многие попадали на землю.
Вечером в небо пустили сигнальные ракеты. Что тут творилось! Сколько неописуемого удивления и восторга проявили дикари!
В этом лагере я повстречал Мато. Когда грянули пушки, он стоял возле меня, и я почувствовал, как мне передалось его возбуждение и даже дрожь в тем. Он странный человек. Таинственный. Он умеет перекидывать на других своё состояние. Я легко поддаюсь и ничего не могу с этим поделать.
Он сказал, что немедленно отправится в свою деревню рассказать о том, что видел. Спросил, приеду ли я, потому что Мэгги давно по мне скучает.
20 августа
Два дня назад Джек-Собака, Пьер Рилье и я приехали в лагерь Арапахов. Они очень любезны. Мы выгодно выменяли у них много пушнины.
Их деревня ничем не отличается от стойбища Сю, разве что производит впечатление менее опрятного места. Угощали нас отменно, так как мяса в деревне было вдоволь после только что закончившейся успешной охоты. Я видел в нескольких местах большие груды мяса, вокруг которых растянулись без сил обожравшиеся собаки.
Вождь настойчиво предлагал мне взять в жёны его младшую дочь. Я кое-как отвертелся, сказав ему, что у меня нет при себе ни лошадей, ни достаточно хороших вещей, которые я мог бы дать ему за любимую дочь.
Сегодня должна состояться церемония женского Буйволиного Общества. Нас пригласили посмотреть.
Подчёркнутое дружелюбие индейцев я могу объяснить только тем, что они ждут появления армии. Однако солдаты не приходят.
Мы с Джеком-Собакой решили уехать, но Пьер Рилmе хочет задержаться.
Мне вдруг бросилось в глаза, что Джек совсем состарился за последний год. Ходит медленно, в седло садится тяжело, беспрестанно кашляет и дышит с каким-то неприятным свистом. Тот небольшой участок его лица, который не покрыт волосами, похож из-за бесчисленных морщин на растрескавшуюся от жары поверхность коричневой земли.
30 августа 1845
Никаких известий о Пьере. Думаю, что он погиб. Я слышал, что Арапахи вновь выслали военные отряды.
15 сентября
Мы в лагере Оглалов.
Мато всё время расспрашивает меня о белых людях, и вопросы его очень глубоки. Он с удивительной легкостью произносит многие фразы на английском языке, хотя очень редко имеет возможность общаться со мной. Я одолел диалект Оглалов потому, что у меня под боком частенько бывает Мэгги, правда последний год я ездил без неё. Мато же успевает схватить за неделю моего пребывания в его лагере немыслимый объём английской речи. Если так пойдёт дальше, уверен, что вскоре он сможет уже объясняться со мной на моём родном языке безо всякого труда. У него удивительная голова.
Мой сын Дик заметно подрос за время моего отсутствия. От белого человека в нём нет ничего. Он выглядит стопроцентным индейцем. Меня не признал и убежал из типи, как если бы я напугал его.
20 сентября 1845
Сегодня состоялся любопытнейший разговор с Мато. Я спросил, что он думает о Боге белых людей, принимает ли он его. Он ответил только после того, как мы выкурили весь табак в трубке.
– Ты говоришь так, будто Создатель Жизни у каждого народа разный. Но он один, он есть всегда и везде. Вчера он уже был в завтрашнем дне. А завтра он будет и во всех прошедших зимах.
– Вы называете его Вакан-Танка. Это имя самого главного существа?
– Нет. Это не имя. Это не существо. Это всё вокруг нас и внутри нас. Это Таку-Шкан-Шкан, то есть сила всех сил.
– Какая сила?
– Сила, которая заставляет ветер мчаться над землёй, заставляет воду струиться в реке, заставляет дым подниматься вверх, заставляет кровь бежать в наших телах. Если нет Шкан, то нет ничего.
– Ты сказал слово Шкан, а сначала Таку-Шкан-Шкан. Это одно и то же?
– Да.
– А Вакан-Танка тоже Шкан?
– Да.
– Это Великий Дух?
– Великий Дух есть Шкан, и он есть часть Вакан-Танка, – Безумный Медведь говорил медленно, давая мне возможность разобраться в этой невообразимо сложной структуре. Я торопливо записывал наш разговор, а индеец внимательно следил за движением моей руки. Он говорил на родном языке. Поэтому я постоянно обращался к Джеку за уточнениями, ведь он знал все тонкости их причудливого языка, а я мог разговаривать лишь на бытовом уровне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80