Порции, впрочем, были весьма умеренные, виски на три четверти с содовой, и за два часа, что мы провели за картами, каждый получил возможность продемонстрировать свою щедрость, не злоупотребляя спиртным. Когда до закрытия клуба времени осталось как раз на последний роббер, мы перешли на джин с горькой настойкой. Роббер закончился, Фезерстоун затребовал клубный реестр и внес в него выигрыши и проигрыши.
- Что ж, мне пора,- произнес, поднимаясь, один из игравших.
- Назад в Имение? - спросил его Фезерстоун.
- Ага,- кивнул тот и обратился ко мне: - Вы завтра придете?
- Надеюсь.
- Заеду за моей благоверной и - домой обедать,- сказал другой.
- Нам тоже пора собираться,- заметил Фезерстоун.
- Я готов, дело за вами,- ответил я.
Мы сели в машину и отправились к Фезерстоуну. Ехали довольно долго. Было темно, я мало что видел, но понял, когда дорога довольно круто пошла в гору. Так мы добрались до Резиденции.
Вечер как вечер, приятный, но отнюдь ничем не отмеченный, таких вечеров у меня бывало предостаточно, всех не упомнить. И от этого вечера я тоже не ждал ничего особенного.
Фезерстоун провел меня в гостиную - уютную, но несколько заурядную. В ней стояли большие плетеные кресла, обитые кретоном, стены были сплошь увешаны фотографиями в рамках, на столах и столиках валялись какие-то бумаги, журналы, служебные отчеты вперемешку с трубками, желтыми коробками сигарет из беспримесного табака и розовыми жестянками с табаком. На вытянутых в ряд книжных полках беспорядочно теснились книги с корешками, попорченными плесенью и полчищами белых муравьев. Фезерстоун провел меня в отведенную мне комнату и удалился со словами:
- Перед обедом выпьем джину с настойкой. За десять минут управитесь?
- Без труда,- ответил я.
Я принял ванну, переоделся и спустился на первый этаж. Фезерстоун, управившийся еще быстрее, принялся готовить джин, заслышав мои шаги на деревянной лестнице. Мы пообедали. Поговорили. Празднество, посмотреть которое меня пригласили, должно было состояться через день, но Фезерстоун сообщил, что еще до этого меня примет султан, о чем он договорился.
- Милейший старик,- сказал он.- Да и во дворце есть на что поглядеть.
После обеда мы еще немного побеседовали; Фезерстоун завел граммофон, мы пролистали последние прибывшие из Англии еженедельники. Потом отправились спать. Фезерстоун заглянул узнать, не нужно ли мне чего.
- Боюсь, книг вы с собою не прихватили,- заметил он,- а то мне решительно нечего читать.
- Книг? - воскликнул я и указал на сумку. Она стояла стоймя, раздувшись с одного бока, так что напоминала наклюкавшегося горбатого карлика.
- Так у вас там книги? А я думал - грязное белье, складная койка или еще что. Найдется что-нибудь для меня?
- Выбирайте сами.
Слуги Фезерстоуна развязали сумку, но, убоявшись зрелища, которое им открылось, этим и ограничились. За долгие годы я наловчился ее вытряхивать. Завалив ее на бок, я вцепился в кожаное дно и попятился, потянув за собой мешок, который отдал свое содержимое. Книги потоком хлынули на пол. Фезерстоун взирал на это с обалделым видом.
- Неужто вы и вправду возите с собой всю эту библиотеку? Надо же так обмануться!
Он наклонился и стал быстро переворачивать книги, проглядывая названия. Книги были самые разные. Томики стихов, романы, философские монографии, критические исследования (говорят, книги о книгах бесполезны, но читать их, ей-богу, весьма приятно), жизнеописания, исторические сочинения; книги для чтения во время болезни и книги для чтения, когда живой и бодрый ум жаждет вступить в единоборство с какой-нибудь проблемой; книги, которые всю жизнь хотелось прочесть, да дома за суетой все было недосуг; книги для чтения в плавании, когда без определенной цели бороздишь на "диком" пароходике проливы, и книги для непогоды, когда каюта скрипит сверху донизу и приходится привязывать себя к койке, чтобы не вывалиться; книги отобранные исключительно из-за толщины,- их берут с собой, когда надо путешествовать налегке, и книги, которые можно читать, когда нет сил читать все другое. В конце концов, Фезерстоун отобрал недавно вышедшее жизнеописание Байрона.
- Ага, что я вижу? - сказал он.- Помнится, я читал на нее рецензию.
- Думаю, очень хорошая книга,- ответил я.- Сам я еще не успел прочесть.
- Можно взять? На эту ночь мне ее, во всяком случае, хватит.
- Конечно. Берите любые.
- Спасибо, мне этой достаточно. Что ж, спокойной вам ночи. Завтрак в половине девятого.
Когда я утром спустился в гостиную, старший слуга сообщил, что Фезерстоун уже с шести часов за работой, но скоро будет. Дожидаясь его прихода, я разглядывал книги на полках.
- Я вижу, у вас тут отменное собрание изданий по бриджу,- заметил я, когда мы сели за завтрак.
- Да, покупаю все, что выходит. Я очень увлекаюсь бриджем.
- Парень, с которым мы вчера играли,- хороший игрок.
- Это который? Харди?
- Имен не помню. Не тот, который собирался заехать за женой, а другой.
- Да, Харди. Поэтому я его и пригласил. Он в клубе нечастый гость.
- Надеюсь, сегодня он явится.
- Я бы не стал на это рассчитывать. У него плантация миль за тридцать от города. Не так уж и близко, чтобы приезжать только ради партии в бридж.
- Он женат?
- Нет. То есть да. Но жена его - в Англии.
- Мужчинам на этих плантациях без жен, верно, страшно одиноко,-заметил я.
- Ну, ему еще не так худо, как некоторым. Не думаю, чтобы он очень рвался бывать в обществе. В Лондоне, по-моему, ему было бы так же одиноко.
В том, как произнес это Фезерстоун, я уловил нечто не совсем обычное. Самим своим тоном он словно захлопнул какую-то дверцу - иначе я просто не могу описать. Казалось, он разом от меня отдалился. Такое впечатление, будто ты шел поздним вечером по улице, на минутку остановился полюбоваться в освещенное окно на уютную комнату, и тут невидимая рука внезапно опустила штору. Его глаза, обычно откровенно смотревшие в лицо собеседнику, на этот раз уклонились от моего взгляда, и у меня сложилось впечатление, что гримаса боли, мелькнувшая у него на лице, мне отнюдь не привиделась. Оно на миг передернулось, как бывает при невралгии. Мне ничего не приходило на ум, да и Фезерстоун тоже молчал. Я понял, что его мысли отвлеклись от меня и от темы нашего разговора и обратились к вещам, мне неизвестным. Вскоре, однако, он с едва заметным, но явным вздохом встрепенулся и усилием воли взял себя в руки.
- После завтрака я сразу отправлюсь на службу,- сказал он. - А вы чем намерены заняться?
- Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь. Буду себе бездельничать. Прогуляюсь до центра, погляжу на город.
- Достопримечательностей у нас раз-два и обчелся.
- Тем лучше, а то они мне до смерти надоели.
Как выяснилось, вида с Фезерстоуновой веранды мне хватило на все утро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12