Но в общем-то эти дела самые простые, поскольку обе стороны единодушны в своем желании освободиться друг от друга, так что ни он, ни она ничем не тормозят движения к желанной цели и достигают ее довольно быстро.
- А доказательства? - спросил Ангел. - Что должен сделать мужчина?
- Провести ночь в гостинице с дамой. Одного раза достаточно. И если только утром их застанут вместе, больше ничего не требуется.
- Гм! - сказал Ангел. - Вот уж поистине окольные пути! Неужели нет способа более простого и не требующего искажения истины?
- Нет, сэр! Вы забываете о том, что я вам говорил. Сколько бы люди ни страдали от совместной жизни, наш закон лишь с большой неохотой разрешает им расстаться; поэтому он и требует, чтобы они сперва совершили безнравственный поступок, либо солгали, либо и то и другое.
- Интересно! - сказал Ангел.
- Поймите, сэр, когда мужчина говорит, что берет в жены женщину, а женщина - что берет в мужья мужчину на всю жизнь, пока смерть не разлучит их, то считается, будто они все друг о друге знают, хотя законы нравственности не разрешают им, конечно, знать что-либо действительно важное. А поскольку по целомудренному знакомству почти невозможно судить, будут ли они по-прежнему желать общества друг друга после того, как узнают все, они, естественно, идут на это "вслепую", если можно так выразиться, и, чуть что, готовы заключить союз до гробовой доски. Ибо для человека, который видит счастье перед собой, в двух шагах, слова "до гробовой доски" - пустой звук. А из этого нетрудно понять, как важно затруднить им путь к избавлению друг от друга.
- Мне бы не понравилось жить с женой, которая мне надоела, - сказал Ангел.
- Сэр, - произнес гид доверительно, - под этими словами охотно подписались бы все мужчины нашей страны. Думаю, что и женщины тоже, если бы вы, как муж, им надоели.
- Ну, знаете!.. - протянул Ангел с самодовольной улыбкой.
- Я вас понимаю, сэр; но разве это не убеждает вас в необходимости заставлять людей, надоевших друг другу, жить вместе?
- Нет, - отвечал Ангел с режущей слух откровенностью.
- Не стану от вас скрывать, - честно признался гид, - кое-кто считает, что наши законы о браке следует поместить в музей как своего рода уникум; и хотя они служат к увеселению публики и обогащению юристов, их не могут постичь ни люди, ни ангелы, если не владеют ключом к этой загадке.
- Каким ключом? - спросил Ангел.
- Сейчас я вам дам его, сэр. У англичан есть особый талант - принимать тень за сущность. "Если нам кажется, рассуждают они, что наши браки, наши добродетели, наша честность и счастье существуют, значит, так оно и есть". Следовательно, брак, пока мы его не расторгли, остается добродетельным, честным и счастливым, хотя бы супруги были неверны, лживы и глубоко несчастливы. Ставить брак в зависимость от взаимной симпатии - это было бы ужасно! Мы, англичане, не выносим даже мысли о поражении. Расторгнуть несчастный брак значит признать, что жизнь кого-то победила, а мы скорее допустим, чтобы другие проводили свои дни в тоске и горе, нежели признаем, что представители нашей нации столкнулись с чем-то непреодолимым. Англичан не прельщает брать от земной жизни лучшее, они отлично обходятся одной видимостью.
- Стало быть, они верят в загробную жизнь?
- Верили в значительной мере вплоть до восьмидесятых годов прошлого века и к этому приспособляли свои законы и обычаи, а с тех пор еще не успели перестроиться. Мы несколько неповоротливы, сэр, всегда на одно-два поколения отстаем от собственных убеждений.
- Так, значит, веру свою они утратили?
- В таком вопросе, сэр, трудно оперировать точными цифрами, но можно считать, что от силы один взрослый из каждых десяти сохранил хотя бы тень того, что можно назвать верой в жизнь будущего века.
- И остальные предоставляют этой одной десятой распоряжаться их судьбой по своему усмотрению? - удивился Ангел. - Они что же, воображают, что их супружеские неурядицы будут улажены на небесах?
- Тут все очень туманно. Некоторые случаи было бы трудно уладить без двоеженства: ведь и по общему мнению, и по закону, люди, чей брак был расторгнут, могут вступить в брак вторично.
- А дети? - спросил Ангел. - Думается, это немаловажный пункт.
- Да, сэр, дети - это, конечно, затруднение. Но ключик мой подойдет и здесь. Если только брак кажется счастливым, то уже неважно, что дети знают обратное и страдают от родительских разногласий.
- Я подозреваю, - сказал Ангел проницательно, - что для ваших законов о браке есть причины более прозаические, чем те, которые вы привели. В конечном счете, я думаю, все упирается в собственность.
- Очень возможно, что вы правы, сэр, - сказал гид таким тоном, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову. - Там, где не замешаны деньги, развод вызывает мало интереса, и считается, что наши бедняки могут обойтись без него. Но я никогда не признаю, что в этом - причина нынешнего состояния наших законов о разводе. Нет, нет; ведь я англичанин.
- Мы с вами отвлеклись, - заметил Ангел. - Скажите, этот судья верит тому, что ему сейчас говорят?
- На это я не могу вам ответить. Судьи - хитрый народ, они знают все, что только можно знать в таких делах. Но в одном можете не сомневаться: если будет сказано что-нибудь такое, что покажется на рядовое восприятие подозрительным, они уж это учуют.
- А где рядовое восприятие? - спросил Ангел.
- Вот оно, сэр. - И гид указал подбородком на присяжных. - Они известны своим здравомыслием.
- А эти, в седых париках, которые называют один другого "мой ученый друг", хотя обмениваются далеко не дружескими взглядами?
- От них трудно что-либо скрыть, - отвечал гид. - Но в сегодняшнем деле, хотя некоторые имущественные пункты оспариваются, по поводу самого развода та сторона не защищается. Более того, профессиональный этикет обязывает их грудью стоять за своих клиентов, что бы там ни было.
- Минутку! - сказал Ангел. - Я хочу послушать показания, и того же хочет дама по левое крыло от меня.
Гид улыбнулся себе в бороду и умолк.
- Скажите, - обратился к нему Ангел, когда допрос свидетельницы закончился, - эта женщина получит что-нибудь за то, что показала, что застала их утром вместе?
- Как можно, сэр! Только за проезд в суд и обратно. Впрочем, после того как она их застала, истица могла ей вручить полсоверена, чтобы она это получше запомнила, - ведь ей каждый день приходится заставать не одну пару.
Ангел нахмурился.
- Все это похоже на какую-то игру. И подробности оказались не столь пикантны, как я ожидал.
- Вот если бы другая сторона защищалась, сэр, тогда вы были бы довольны. К тому же вам представился бы случай оценить способность человеческого ума воспринимать один и тот же эпизод как черное и как белое; но это отняло бы у вас много драгоценного времени, и публики набилось бы столько, что какая-нибудь дама непременно сидела бы и на правом вашем крыле, а быть может, и на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
- А доказательства? - спросил Ангел. - Что должен сделать мужчина?
- Провести ночь в гостинице с дамой. Одного раза достаточно. И если только утром их застанут вместе, больше ничего не требуется.
- Гм! - сказал Ангел. - Вот уж поистине окольные пути! Неужели нет способа более простого и не требующего искажения истины?
- Нет, сэр! Вы забываете о том, что я вам говорил. Сколько бы люди ни страдали от совместной жизни, наш закон лишь с большой неохотой разрешает им расстаться; поэтому он и требует, чтобы они сперва совершили безнравственный поступок, либо солгали, либо и то и другое.
- Интересно! - сказал Ангел.
- Поймите, сэр, когда мужчина говорит, что берет в жены женщину, а женщина - что берет в мужья мужчину на всю жизнь, пока смерть не разлучит их, то считается, будто они все друг о друге знают, хотя законы нравственности не разрешают им, конечно, знать что-либо действительно важное. А поскольку по целомудренному знакомству почти невозможно судить, будут ли они по-прежнему желать общества друг друга после того, как узнают все, они, естественно, идут на это "вслепую", если можно так выразиться, и, чуть что, готовы заключить союз до гробовой доски. Ибо для человека, который видит счастье перед собой, в двух шагах, слова "до гробовой доски" - пустой звук. А из этого нетрудно понять, как важно затруднить им путь к избавлению друг от друга.
- Мне бы не понравилось жить с женой, которая мне надоела, - сказал Ангел.
- Сэр, - произнес гид доверительно, - под этими словами охотно подписались бы все мужчины нашей страны. Думаю, что и женщины тоже, если бы вы, как муж, им надоели.
- Ну, знаете!.. - протянул Ангел с самодовольной улыбкой.
- Я вас понимаю, сэр; но разве это не убеждает вас в необходимости заставлять людей, надоевших друг другу, жить вместе?
- Нет, - отвечал Ангел с режущей слух откровенностью.
- Не стану от вас скрывать, - честно признался гид, - кое-кто считает, что наши законы о браке следует поместить в музей как своего рода уникум; и хотя они служат к увеселению публики и обогащению юристов, их не могут постичь ни люди, ни ангелы, если не владеют ключом к этой загадке.
- Каким ключом? - спросил Ангел.
- Сейчас я вам дам его, сэр. У англичан есть особый талант - принимать тень за сущность. "Если нам кажется, рассуждают они, что наши браки, наши добродетели, наша честность и счастье существуют, значит, так оно и есть". Следовательно, брак, пока мы его не расторгли, остается добродетельным, честным и счастливым, хотя бы супруги были неверны, лживы и глубоко несчастливы. Ставить брак в зависимость от взаимной симпатии - это было бы ужасно! Мы, англичане, не выносим даже мысли о поражении. Расторгнуть несчастный брак значит признать, что жизнь кого-то победила, а мы скорее допустим, чтобы другие проводили свои дни в тоске и горе, нежели признаем, что представители нашей нации столкнулись с чем-то непреодолимым. Англичан не прельщает брать от земной жизни лучшее, они отлично обходятся одной видимостью.
- Стало быть, они верят в загробную жизнь?
- Верили в значительной мере вплоть до восьмидесятых годов прошлого века и к этому приспособляли свои законы и обычаи, а с тех пор еще не успели перестроиться. Мы несколько неповоротливы, сэр, всегда на одно-два поколения отстаем от собственных убеждений.
- Так, значит, веру свою они утратили?
- В таком вопросе, сэр, трудно оперировать точными цифрами, но можно считать, что от силы один взрослый из каждых десяти сохранил хотя бы тень того, что можно назвать верой в жизнь будущего века.
- И остальные предоставляют этой одной десятой распоряжаться их судьбой по своему усмотрению? - удивился Ангел. - Они что же, воображают, что их супружеские неурядицы будут улажены на небесах?
- Тут все очень туманно. Некоторые случаи было бы трудно уладить без двоеженства: ведь и по общему мнению, и по закону, люди, чей брак был расторгнут, могут вступить в брак вторично.
- А дети? - спросил Ангел. - Думается, это немаловажный пункт.
- Да, сэр, дети - это, конечно, затруднение. Но ключик мой подойдет и здесь. Если только брак кажется счастливым, то уже неважно, что дети знают обратное и страдают от родительских разногласий.
- Я подозреваю, - сказал Ангел проницательно, - что для ваших законов о браке есть причины более прозаические, чем те, которые вы привели. В конечном счете, я думаю, все упирается в собственность.
- Очень возможно, что вы правы, сэр, - сказал гид таким тоном, словно эта мысль никогда не приходила ему в голову. - Там, где не замешаны деньги, развод вызывает мало интереса, и считается, что наши бедняки могут обойтись без него. Но я никогда не признаю, что в этом - причина нынешнего состояния наших законов о разводе. Нет, нет; ведь я англичанин.
- Мы с вами отвлеклись, - заметил Ангел. - Скажите, этот судья верит тому, что ему сейчас говорят?
- На это я не могу вам ответить. Судьи - хитрый народ, они знают все, что только можно знать в таких делах. Но в одном можете не сомневаться: если будет сказано что-нибудь такое, что покажется на рядовое восприятие подозрительным, они уж это учуют.
- А где рядовое восприятие? - спросил Ангел.
- Вот оно, сэр. - И гид указал подбородком на присяжных. - Они известны своим здравомыслием.
- А эти, в седых париках, которые называют один другого "мой ученый друг", хотя обмениваются далеко не дружескими взглядами?
- От них трудно что-либо скрыть, - отвечал гид. - Но в сегодняшнем деле, хотя некоторые имущественные пункты оспариваются, по поводу самого развода та сторона не защищается. Более того, профессиональный этикет обязывает их грудью стоять за своих клиентов, что бы там ни было.
- Минутку! - сказал Ангел. - Я хочу послушать показания, и того же хочет дама по левое крыло от меня.
Гид улыбнулся себе в бороду и умолк.
- Скажите, - обратился к нему Ангел, когда допрос свидетельницы закончился, - эта женщина получит что-нибудь за то, что показала, что застала их утром вместе?
- Как можно, сэр! Только за проезд в суд и обратно. Впрочем, после того как она их застала, истица могла ей вручить полсоверена, чтобы она это получше запомнила, - ведь ей каждый день приходится заставать не одну пару.
Ангел нахмурился.
- Все это похоже на какую-то игру. И подробности оказались не столь пикантны, как я ожидал.
- Вот если бы другая сторона защищалась, сэр, тогда вы были бы довольны. К тому же вам представился бы случай оценить способность человеческого ума воспринимать один и тот же эпизод как черное и как белое; но это отняло бы у вас много драгоценного времени, и публики набилось бы столько, что какая-нибудь дама непременно сидела бы и на правом вашем крыле, а быть может, и на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17