— Как вы полагаете, — спросил доктор, — знает этот Кордова ваше имя?
— Я не могу утверждать ничего совершенно, но думаю, что если никто не назвал меня при нем, а этого я не помню, то знать моего имени он не может, так как все переговоры вел с ним Пальмеро.
— Да… это обстоятельство меня беспокоит, признаюсь, — сказал дон Мигель, входя в комнату раненого, — но, впрочем, мы это дело выясним завтра же.
— Надо быть очень осмотрительными, друзья мои, и очень осторожными, — заметил доктор, — а главное, как можно меньше доверять прислуге.
— Я уверен, что ничего неприятного не должно случиться, сеньор, — сказал дон Мигель, — уж если Бог меня послал к нему на помощь в тот критический момент, то, конечно, захочет и завершить свое дело спасения. Бог не делает ничего вполовину.
— Да, будем верить в Бога и в лучшее будущее, — сказал доктор, переводя свой взгляд с дона Луиса Бельграно на дона Мигеля дель Кампо, своих любимейших учеников, впитавших в себя его заветные идеи и запечатлевших в своих сердцах его слова и поучения. — Однако, — продолжал он, — необходимо, чтобы Бельграно отдохнул теперь: перед рассветом у него появится лихорадка, неизбежная в таких случаях, а завтра, около полудня, я снова приду сюда и осмотрю его.
Парсеваль ласково провел своей мягкой нежной рукой по влажному лбу больного, как это сделал бы сыну любящий отец, затем, он дружески пожал его руку, и вышел вместе с доном Мигелем.
— Как вы думаете, удастся нам спасти бедного Луиса?
— Жизнь его вне всякой опасности, но я боюсь, что выздоровление затянется надолго! — отвечал доктор.
Они вошли в гостиную, где доктор оставил свою шляпу. Донья Эрмоса все еще сидела на том же месте, где мы ее оставили.
— Сеньор, — сказал дон Мигель, — позвольте мне познакомить вас с моей кузиной, доньей Эрмосой Сайенс де Салаберри.
— В самом деле, — сказал доктор, обменявшись предварительно несколькими любезностями с молодой женщиной, — между вами и вашим двоюродным братом много сходства и, мало того, у вас с ним много душевных созвучий: даже в данную минуту вы страдаете, потому что видите, что страдает другой, а эта тонкость чувства, эта отзывчивость и впечатлительность — лучшие черты Мигеля.
Донья Эрмоса заметно покраснела и отвечала несколькими сбивчивыми фразами.
Дон Мигель, когда доктор давал его кузине наставления по уходу за раненым, незаметно проскользнул мимо них в комнату своего больного друга.
— Луис, — сказал он, — я должен тебя оставить, я пойду проводить доктора, Хосе останется здесь на случай, если тебе понадобится что-нибудь, мне же нельзя будет вернуться сюда ранее завтрашнего вечера, так как мне необходимо остаться в городе на день. Впрочем, днем я пришлю узнать о твоем здоровье. Могу я отдать твоему слуге некоторые приказания и сделать кое-какие распоряжения, которые я сочту нужными?
— Да, делай, что хочешь, Мигель, только прошу тебя, не втягивай никого в мою беду.
— Опять ты о своем! Нет, Луис, ты умнее меня, я не спорю, но во многом я стою пятерых таких, как ты! Нет ли у тебя каких-нибудь особых распоряжений или поручений?
— Нет, никаких. Но скажи, просил ли ты свою кузину, чтобы она ложилась.
— Ага, ты уже начинаешь беспокоиться о моей кузине!
— Безумный! — отозвался улыбаясь дон Луис. — Ну, поезжай и да хранит тебя Бог.
Товарищи обнялись и расцеловались как братья. Затем дон Мигель вышел, сделав знак Хосе и Тонильо следовать за ним.
— Тонильо, — сказал он, — возьми этот ящик доктора и поди оседлай лошадей. Хосе, поручаю уход за доном Луисом Бельграно моей кузине, а заботу о их жизни вам. Возможно, что те, которые хотели убить моего друга, принадлежали к Народному обществу и некоторые из них захотят отомстить ему за жизнь тех, которых он, защищаясь, уложил на месте, если только они каким-нибудь чудом узнают, что он нашел себе приют в этом доме.
— Конечно, возможно, эти горлодеры явится сюда, но клянусь честью старого солдата, что, пока я жив, ни один из них не переступит порога дома моей госпожи, а меня убить не так-то просто!
— Хвалю! Ох, если бы только сотня таких молодцов набралась, я перевернул бы здесь все верх дном! До завтра, Хосе, полагаюсь на вас.
Доктор стоял со шляпой в руке и прощался с доньей Эрмосой, когда дон Мигель вернулся в гостиную.
— Мы уже едем, сеньор?
— Да, мне пора, а вы, Мигель, вы должны остаться.
— Извините меня, сеньор, но мне необходимо вернуться в город, а потому я и желал воспользоваться случаем ехать с вами.
— А, в таком случае едем! — сказал доктор.
— Одну минуту, доктор! Завтра около полудня, Эрмоса, я пришлю Тонильо узнать о здоровье Луиса, а сам буду здесь часов в семь вечера. Ты же ложись теперь и отдохни хорошенько, а рано утром исполни то, о чем я тебя просил.
— О, я опасаюсь только за тебя и за твоего друга, а за себя не боюсь, — с живостью воскликнула молодая женщина.
— Да, я это знаю, впрочем, все будет хорошо, я в этом уверен.
— О, сеньор, дон Мигель дель Кампо имеет в настоящее время громадное влияние! — иронически заметил доктор.
— Пользуясь покровительством сеньора Анхоренаса и советника его превосходительства сеньора дона Фелипе, члена-корреспондента Народного общества Ресторадора, — напыщенно и шутовски продекламировал дон Мигель с таким неподражаемым комизмом, что донья Эрмоса и доктор не могли удержаться от смеха.
— Ну, едем же, Мигель, — сказал доктор, — пора, друг мой.
— Едем, сеньор! До завтра, Эрмоса!
— Спокойной ночи, доктор, — сказала донья Эрмоса, провожая их до самой передней. Проходя мимо окна той комнаты, где находился дон Луис, дон Мигель не мог удержаться, чтобы не заглянуть в окно, и там увидел старого ветерана, сидящего у изголовья раненого юноши.
В то же самое время донья Эрмоса, проводив доктора и кузена и вернувшись в гостиную, невольно бросила взгляд в ту сторону, где находился ее больной гость.
Тем временем наставник, его бывший ученик и Тонильо мчались крупным галопом по безмолвной и безлюдной улице Ларга, направляясь в город по той самой местности, по которой двенадцать лет тому назад мчались эскадроны генерала Лаваля.
У дома доктора Парсеваля все трое придержали коней, здесь доктор и дон Мигель простились, сказав друг другу несколько слов на ухо. Затем дон Мигель в сопровождении своего слуги миновал рынок, выехал на улицу Победы, свернул налево и несколько минут спустя Тонильо спешился и широко распахнул перед своим господином ворота, в которые тот въехал, не слезая с лошади.
Дон Мигель был теперь у себя дома.
ГЛАВА V. Переписка
Предоставив свою лошадь заботам Тонильо, дон Мигель приказал ему не ложиться, а ожидать, пока он его позовет. Затем он вошел в дом. Приподняв щеколду массивной двери, он прошел в большую, красиво убранную комнату, освещенную одной бронзовой лампой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61