В конце концов Рэне удалось высвободиться. Ошеломленный Трент сделал шаг назад. В этот момент он испытывал такие же чувства, как от столкновения со свирепым Джо Грином: во время последней игры, пытаясь завладеть мячом, тот со всего маху налетел на Трента. В комнате воцарилась тишина, которую нарушало лишь частое дыхание двоих.
– Вот… возьмите.
Трент вынул из дрожащей руки Рэны пластырь.
– Спасибо.
Да, с грудью у нее определенно все в порядке. Как, впрочем, и с бедрами.
Он повернулся к дверям, и Рэна вздохнула с облегчением. Однако Трент, похоже, не собирался уходить. Вместо этого он уселся на диван, положил ногу на ногу и попытался вскрыть целлофановую оболочку пластыря. После нескольких бесплодных попыток он сдался.
– Вы не могли бы помочь?
– Конечно.
Готовая на все, лишь бы поскорее выпроводить этого наглеца, Рэна взяла пластырь. Трент вторгся в жилище, заменившее Рэне хижину отшельника, в убежище, ставшее единственным местом на свете, где она чувствовала себя в безопасности. И чем скорее незваный гость покинет его, тем лучше.
– Думаю, у Руби нашелся бы для вас пластырь, – сказала она в надежде, что Трент не настолько глуп, чтобы не понять намека.
– Скорее всего. Но тетушки все еще нет дома. Простите, если побеспокоил вас.
Уж в этом-то Трент был прав – Рэну он действительно побеспокоил. С тех пор как распался ее брак – а это произошло семь лет назад, – ни одного мужчину Рэна не подпускала к себе так близко. Она поставила крест на личной жизни и не решалась рисковать, вступая в какие бы то ни было отношения с представителями противоположного пола. Это правило не распространялось на друзей – Барри и Мори, а также на деловых партнеров, пока те вели себя пристойно.
Рэна поклялась себе больше никогда не влюбляться. Это теперь было ее кредо. Рэна пообещала себе забыть о страсти. Однако сегодня это обещание она нарушила: только что пережитое возбуждение было настолько сильным, что Рэна еще долго не могла унять дрожи в руках. Случившееся казалось ей катастрофой.
– Мне нужно работать. Прошло полдня, а я практически ничего не сделала.
«И вы тому причиной», – добавила она про себя.
Нахмурившись, Трент взял пластырь и осторожно заклеил мозоль на мизинце.
– Надеюсь, теперь заживет. – Он поднялся, чтобы уйти, и вдруг добавил:
– Желаю плодотворно поработать… Эна.
Что?! Как он ее назвал? Он почти угадал ее настоящее имя.
– Я обратил на это внимание, как только вошел. Позвольте выразить вам свое восхищение. – Трент кивнул, указывая на ее рабочее место, где лежали изделия, находящиеся на разной стадии завершения. Он подошел и принялся разглядывать последний заказ – юбку для миссис Резерфорд. На ткани красовались тигровые лилии. Рэна расположила их по всей длине юбки – от подола до пояса. На одном из пятнистых лепестков четким курсивом было выведено имя художника – Эна Р. Барри уговорил ее расписываться хотя бы так.
– Дорогая, если работа подписана, ее цена удваивается. Все произведения искусства должны носить имя творца, – увещевал ее Барри. Рэна не могла ставить на своих изделиях настоящее имя. Эффект получился бы такой же, как от объявления на первой полосе «Хьюстон хроникл», где был бы указан ее точный адрес.
– Я долго пытался узнать ваше имя… Трент явно не жаловался на зрение и сумел за время визита разглядеть имя соседки. Конечно, он предположил, что «Р» – начальная буква фамилии. Да, в сообразительности племянничку Руби не откажешь. Рэне следует держаться от него подальше. Хорошо, что она догадалась снять комнату под именем Эны Рэмси. Если Тренту и его тетушке вздумается обменяться впечатлениями, то никаких расхождений не будет.
Когда Трент вновь повернулся к ней, Рэна попыталась принять равнодушный вид.
– Какое красивое имя – Эна. Рэна ощутила на себе его изучающий взгляд. Казалось, Трент пытался, минуя преграду темных стекол, заглянуть ей прямо в глаза. Взгляд. Трента остановился на ее губах, и от этого Рэна, как и раньше, почувствовала легкое головокружение.
– Простите, мистер Гемблин, но я и так потеряла уйму времени.
– Давайте перейдем на ты и будем называть друг друга по имени. В конце концов мы же соседи.
Его лицо осветила улыбка. Как Рэна ни пыталась, она не могла разобраться, что делает Трента столь привлекательным – асимметрично приподнятый уголок губ или небрежно упавшая на лоб прядь волос.
– Как я вам уже сообщила, мистер Гемблин, – подчеркнуто официально сказала Рэна, – я занята.
– А вы слышали поговорку «Сделал дело – гуляй смело»? – Трент стоял, широко расставив ноги и чуть покачиваясь. – Так вот, после столь плодотворной работы, – он кивнул в сторону ее изделий, – не сходить ли нам в кино на дневной сеанс? Я приглашаю.
Такого поворота событий Рэна не ожидала.
– Я не могу…
– Клинт Иствуд в главной роли. Он необычайно хорош, не правда ли?
– Да, это так, но…
– Я куплю поп-корн.
– Нет…
– Вы, конечно, предпочитаете поп-корн с двойной порцией масла?
– Да, но…
– А вы не будете против, если во время сеанса я нечаянно положу руку вам на плечо?
– Я…
– Хорошо. Если как следует меня попросите, могу сделать это и не случайно.
– Мистер Гемблин!!! – отчаянно воскликнула Рэна, не зная, как заставить Трента покончить с этим безобразием.
Сделав глубокий вдох, она выпалила:
– Может быть, вам нечего делать и у вас есть возможность развлекаться весь день напролет, а у меня, в отличие от вас, дел по горло. Прошу вас, уходите.
Трент помрачнел. От легкомысленной улыбки и расслабленной позы не осталось и следа.
– Прошу прощения, мисс Рэмси. Не смею больше вам надоедать.
Сказав это, он двинулся к двери и, открывая, чуть не сорвал ее с петель.
– Спасибо за пластырь, – бросил он через плечо.
– Истеричная дура, – бубнил Трент, заходя в свою комнату, которая все еще выглядела так, как будто по ней пронесся смерч. – Взбалмошная, самодовольная идиотка! – Он захлопнул дверь с такой силой, что задрожали стекла, надеясь, что у соседки упадет и разобьется одна из многочисленных баночек с краской. – Да кому ты нужна! – Трент продолжал кипеть от злости.
Кем она себя возомнила, что позволяет себе обращаться с ним как с нашкодившим мальчишкой? Трент всегда сам решал, когда ему избавиться от общества дамы, а не наоборот.
– Мистер Гемблин, мистер Гемблин! – повторял он, передразнивая обидчицу.
Черт возьми! Мало того, что он находится в добровольном заточении. Теперь выясняется, что все это время ему придется жить по соседству с монашкой!
– Голову даю на отсечение – она чуть не рухнула в обморок, когда я предложил ей пойти в кино!
И тут его осенило: мисс Рэмси – всего-навсего несчастная некрасивая женщина. Вряд ли она вообще догадывается о существовании страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42