теперь, когда ты в моей власти, вместо того, чтобы валяться у меня в ногах и молить о прощении, ты смеешь так говорить со мной!
– Только варвар, не знающий, что такое рыцарская честь, мог подумать, что фон Зальцбах способен валяться у кого-то в ногах, – надменно ответил Марквард. – Я не боюсь ни тебя, ни того, что меня ожидает, ибо, как рыцарь, всегда был готов встретить смерть с достоинством и без страха.
– А я жалею лишь о том, – вставил фон Шенбург, – что тогда, в Вильне, я был скромнее моего славного товарища. Можешь казнить нас, и ты увидишь, как умирают настоящие рыцари. Но помни: военное счастье переменчиво, и вы дорого заплатите за вашу случайную победу.
С трудом преодолев желание тут же изрубить дерзких рыцарей в куски, Витовт хлопнул несколько раз в ладоши.
– Увести этих негодяев! – крикнул он появившейся страже. – Да в цепи их!
Пленников увели, а Витовт, полный бешенства и решимости, снова отправился к Владиславу.
– Светлейший король! – воскликнул он, едва переступив порог. – Ты мне не позволил наказать наглецов, оскорбивших меня, твоего брата. И они, пользуясь твоей защитой, сейчас оскорбили меня вторично! Я пришел требовать их казни!
– Христос сказал… – начал было Владислав, но Витовт, потеряв остатки самообладания, перебил его:
– Не юродствуй, Ягайло! Мне ли не знать тебя! Ты разыгрываешь святого, хитришь и боишься, кажется, всего, кроме того единственного, что тебе действительно угрожает: что я завтра уведу свое войско назад, в Литву! Клянусь тебе, я это сделаю, если ты еще будешь читать мне проповеди и упорствовать в защите наших врагов и оскорбителей!
Во время этой гневной тирады Владислав оставался совершенно спокойным, во всяком случае ни одним движением лица не выдал своих чувств. Поглядев на Витовта с кроткой укоризной, он ответил:
– Ты, кажется, не понял меня, дорогой брат: я сказал тебе, что Господь не позволяет из чувства мести проливать кровь и что Он заповедывал нам милосердие к побежденным врагам. Как христианский король я обязан требовать, чтобы заповеди Господни не нарушались. Но я не буду возражать, если ты проявишь милосердие к этим врагам, избавив их от земных страданий и сделаешь это без пролития крови, – добавил он, и в его глазах на мгновение зажглись лукавые огоньки.
Витовт понял. Молча он поклонился королю и стремительно вышел из шатра. Хотя ему и удалось добиться своего, от слов Владислава душу его мутило отвращением, будто он прикоснулся к гниющей падали.
Час спустя комтур Марквард фон Зальцбах и фохт Иоганн фон Шенбург были повешены.
ГЛАВА XXVII
«Мы находим необходимым, чтобы рабы, обращаемые братьями Ордена в христианство, получали там от господ хотя бы столько свободы, чтобы они могли ходить в церковь на богослужения».
Из буллы папы Григория 9,1238 год.
Итоги Грюнвальдской победы оказались блестящими. Рыцари потеряли около сорока тысяч убитыми и пятнадцать тысяч попало в плен. Были взяты пятьдесят два знамени, сто полевых бомбард, горы другого оружия и доспехов; почти все высшие военачальники Ордена были убиты в сражении. Из всего грозного войска тевтонов спаслась лишь седьмая часть.
Однако разгром орденской Пруссии не был полным, – предстояло еще завершить его, и это надо было сделать как можно скорее, пока рыцари не опомнились и не собрали новое войско. И прежде всего, следовало, не теряя дня, двигаться на Мариенбург и овладеть им. Столица крестоносцев была фактически беззащитна, ибо отправляясь в поход, великий магистр Ульрих фон Юнгинген оставил там в качестве гарнизона всего несколько десятков наименее боеспособных людей. Потрясенные известием о гибели своего войска, они, несомненно, сдались бы без всякого сопротивления, как сдавались в эти дни все другие города и крепости Пруссии. Там же, в столице, находилась и вся орденская казна, потеряв которую, рыцари не смогли бы в ближайшее время создать новое войско и оплачивать наемников.
От Грюнвальда до Мариенбурга можно было дойти за два дневных перехода – расстояние не превышало ста верст. И многие военачальники, во главе с Витовтом, настаивали на необходимости сделать это немедленно. Но король Владислав ничьих советов не слушал и по обыкновению медлил. Три дня продолжались благодарственные богослужения и победные празднества. Только на четвертый войско выступило в поход, но двигалось медленно, захватывая по пути мелкие города и замки, которые сдавались без боя, но тем не менее подвергались полному разграблению, за которым следовали новые пиры и попойки, еще более задерживающие продвижение войска.
Только на двенадцатый день поляки подошли к Мариенбургу. Но почти на неделю раньше их в город уже успел войти командор Свецинской области Генрих фон Плауэн, вскоре избранный великим магистром, который привел с собою пять тысяч свежего войска из Померании и собрал большую часть рыцарей, бежавших из-под Грюнвальда.
Таким образом, польско-литовскому войску теперь предстояло иметь дело не с горсточкой растерявшихся людей, а с многочисленным гарнизоном, который хорошо понимал, что от его стойкости зависит судьба Ордена, и потому был полон решимости защищать город до последней возможности.
И более всех такой решимостью был проникнут фон Плауэн, принявший в этот критический момент верховную власть. Он был потомственным тевтонским рыцарем: один из его далеких предков вступил в Орден еще в Палестине, и с тех пор в каждом поколении кто-нибудь из фон Плауэнов носил белый плащ с черным крестом. И потому теперь, когда от его действий зависело спасение или гибель всего созданного этими предками, он острее чем кто-либо чувствовал свою ответственность перед ними и допускал только две возможности: или, несмотря на отчаянное положение, победить врага, или, в крайности, добиться таких условий мира, при которых Орденскому государству будет обеспечено дальнейшее существование, хотя бы ценою крупных территориальных потерь. В том, что эти потери позже удастся вернуть, фон Плауэн, хорошо знавший историю Ордена, нисколько не сомневался.
Эта история, по существу была сплошной цепью военных авантюр и захватов. Орден был основан в 1128 году в Иерусалиме, которым незадолго до того овладели крестоносцы, и первоначально назывался братством святой Марии Тевтонской. Своей целью оно ставило помощь и заботу о приезжающих в Палестину германских паломниках, но очень скоро установки его изменились и скромное братство превратилось в военно-монашеский орден, получивший название Тевтонского, ибо пополнялся он главным образом представителями немецкой аристократии. В Палестине этот орден особенно не возвысился и такой роли, как тамплиеры или иоанниты не играл, – вероятно, потому, что в борьбе, которая в то время началась между Ватиканом и германскими императорами, явно держал сторону последних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Только варвар, не знающий, что такое рыцарская честь, мог подумать, что фон Зальцбах способен валяться у кого-то в ногах, – надменно ответил Марквард. – Я не боюсь ни тебя, ни того, что меня ожидает, ибо, как рыцарь, всегда был готов встретить смерть с достоинством и без страха.
– А я жалею лишь о том, – вставил фон Шенбург, – что тогда, в Вильне, я был скромнее моего славного товарища. Можешь казнить нас, и ты увидишь, как умирают настоящие рыцари. Но помни: военное счастье переменчиво, и вы дорого заплатите за вашу случайную победу.
С трудом преодолев желание тут же изрубить дерзких рыцарей в куски, Витовт хлопнул несколько раз в ладоши.
– Увести этих негодяев! – крикнул он появившейся страже. – Да в цепи их!
Пленников увели, а Витовт, полный бешенства и решимости, снова отправился к Владиславу.
– Светлейший король! – воскликнул он, едва переступив порог. – Ты мне не позволил наказать наглецов, оскорбивших меня, твоего брата. И они, пользуясь твоей защитой, сейчас оскорбили меня вторично! Я пришел требовать их казни!
– Христос сказал… – начал было Владислав, но Витовт, потеряв остатки самообладания, перебил его:
– Не юродствуй, Ягайло! Мне ли не знать тебя! Ты разыгрываешь святого, хитришь и боишься, кажется, всего, кроме того единственного, что тебе действительно угрожает: что я завтра уведу свое войско назад, в Литву! Клянусь тебе, я это сделаю, если ты еще будешь читать мне проповеди и упорствовать в защите наших врагов и оскорбителей!
Во время этой гневной тирады Владислав оставался совершенно спокойным, во всяком случае ни одним движением лица не выдал своих чувств. Поглядев на Витовта с кроткой укоризной, он ответил:
– Ты, кажется, не понял меня, дорогой брат: я сказал тебе, что Господь не позволяет из чувства мести проливать кровь и что Он заповедывал нам милосердие к побежденным врагам. Как христианский король я обязан требовать, чтобы заповеди Господни не нарушались. Но я не буду возражать, если ты проявишь милосердие к этим врагам, избавив их от земных страданий и сделаешь это без пролития крови, – добавил он, и в его глазах на мгновение зажглись лукавые огоньки.
Витовт понял. Молча он поклонился королю и стремительно вышел из шатра. Хотя ему и удалось добиться своего, от слов Владислава душу его мутило отвращением, будто он прикоснулся к гниющей падали.
Час спустя комтур Марквард фон Зальцбах и фохт Иоганн фон Шенбург были повешены.
ГЛАВА XXVII
«Мы находим необходимым, чтобы рабы, обращаемые братьями Ордена в христианство, получали там от господ хотя бы столько свободы, чтобы они могли ходить в церковь на богослужения».
Из буллы папы Григория 9,1238 год.
Итоги Грюнвальдской победы оказались блестящими. Рыцари потеряли около сорока тысяч убитыми и пятнадцать тысяч попало в плен. Были взяты пятьдесят два знамени, сто полевых бомбард, горы другого оружия и доспехов; почти все высшие военачальники Ордена были убиты в сражении. Из всего грозного войска тевтонов спаслась лишь седьмая часть.
Однако разгром орденской Пруссии не был полным, – предстояло еще завершить его, и это надо было сделать как можно скорее, пока рыцари не опомнились и не собрали новое войско. И прежде всего, следовало, не теряя дня, двигаться на Мариенбург и овладеть им. Столица крестоносцев была фактически беззащитна, ибо отправляясь в поход, великий магистр Ульрих фон Юнгинген оставил там в качестве гарнизона всего несколько десятков наименее боеспособных людей. Потрясенные известием о гибели своего войска, они, несомненно, сдались бы без всякого сопротивления, как сдавались в эти дни все другие города и крепости Пруссии. Там же, в столице, находилась и вся орденская казна, потеряв которую, рыцари не смогли бы в ближайшее время создать новое войско и оплачивать наемников.
От Грюнвальда до Мариенбурга можно было дойти за два дневных перехода – расстояние не превышало ста верст. И многие военачальники, во главе с Витовтом, настаивали на необходимости сделать это немедленно. Но король Владислав ничьих советов не слушал и по обыкновению медлил. Три дня продолжались благодарственные богослужения и победные празднества. Только на четвертый войско выступило в поход, но двигалось медленно, захватывая по пути мелкие города и замки, которые сдавались без боя, но тем не менее подвергались полному разграблению, за которым следовали новые пиры и попойки, еще более задерживающие продвижение войска.
Только на двенадцатый день поляки подошли к Мариенбургу. Но почти на неделю раньше их в город уже успел войти командор Свецинской области Генрих фон Плауэн, вскоре избранный великим магистром, который привел с собою пять тысяч свежего войска из Померании и собрал большую часть рыцарей, бежавших из-под Грюнвальда.
Таким образом, польско-литовскому войску теперь предстояло иметь дело не с горсточкой растерявшихся людей, а с многочисленным гарнизоном, который хорошо понимал, что от его стойкости зависит судьба Ордена, и потому был полон решимости защищать город до последней возможности.
И более всех такой решимостью был проникнут фон Плауэн, принявший в этот критический момент верховную власть. Он был потомственным тевтонским рыцарем: один из его далеких предков вступил в Орден еще в Палестине, и с тех пор в каждом поколении кто-нибудь из фон Плауэнов носил белый плащ с черным крестом. И потому теперь, когда от его действий зависело спасение или гибель всего созданного этими предками, он острее чем кто-либо чувствовал свою ответственность перед ними и допускал только две возможности: или, несмотря на отчаянное положение, победить врага, или, в крайности, добиться таких условий мира, при которых Орденскому государству будет обеспечено дальнейшее существование, хотя бы ценою крупных территориальных потерь. В том, что эти потери позже удастся вернуть, фон Плауэн, хорошо знавший историю Ордена, нисколько не сомневался.
Эта история, по существу была сплошной цепью военных авантюр и захватов. Орден был основан в 1128 году в Иерусалиме, которым незадолго до того овладели крестоносцы, и первоначально назывался братством святой Марии Тевтонской. Своей целью оно ставило помощь и заботу о приезжающих в Палестину германских паломниках, но очень скоро установки его изменились и скромное братство превратилось в военно-монашеский орден, получивший название Тевтонского, ибо пополнялся он главным образом представителями немецкой аристократии. В Палестине этот орден особенно не возвысился и такой роли, как тамплиеры или иоанниты не играл, – вероятно, потому, что в борьбе, которая в то время началась между Ватиканом и германскими императорами, явно держал сторону последних.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51