По логике вещей, королевой на предстоящем турнире должна была стать Маргарита, ведь и турнир-то устраивался в ее честь. Но, с другой стороны, на празднествах ожидалось присутствие двух настоящих королев – Галлии и Кастилии, и пяти принцесс, королевских дочерей, – Бланки и Элеоноры Кастильских, Изабеллы и Марии Арагонских, а также Анны Юлии Римской. В этих обстоятельствах дон Александр, со свойственной ему деликатностью, не отважился назначить свою дочь королевой, изначально поставив ее как бы выше других дам и девиц, не менее знатных, чем она, и решил поступить в лучших традициях рыцарских романов – переложить бремя выбора на будущего победителя. Он был уверен, что кто бы ни победил (а что победит зачинщик, он не сомневался), королевой будет избрана Маргарита – Ричард Гамильтон и Гуго фон Клипенштейн, как истые рыцари, поступят так из уважения к хозяйке празднеств, а Филипп, Тибальд Шампанский, Педро Оска и Эрик Датский претендуют на ее руку. Графу Бискайскому лавры сильнейшего не грозили – он был неплохим полководцем, но никудышным бойцом, и король принуждал его к участию в турнирах лишь в тайной надежде, что когда-нибудь он серьезно покалечится.
На месте предстоящих баталий лихорадочно кипела подготовительная работа. Плотники сооружали помост для почетных гостей и сколачивали на близлежащих холмах временные трибуны для мелкопоместного дворянства и плебса, на самом ристалище косари скашивали высокую траву, а землекопы разравнивали бугры и затаптывали землей рытвины.
Роскошные шатры зачинщиков уже были возведены; возле каждого из них был установлен деревянный навес с яслями для коней. Подъезжая к своему шатру, Филипп внимательно оглядывался по сторонам в надежде увидеть друзей, но на ристалище не было ни единого всадника – лишь только рабочие да гурьба ребятишек из окрестных сел.
– Вот черт! – произнес он с досадой. – Разминулись все-таки...
Оруженосец развернул знамя Гаскони и при помощи двух слуг поднял его над шатром. Филипп ничего не делал, лишь наблюдал за их работой, но его присутствие при сием действе было обязательно – на турнирном жаргоне это называлось поднимать собственноручно. Затем на специальной жерди справа от входа в шатер был укреплен щит с гербом, касаясь которого концом своего копья противники должны вызывать Филиппа на поединок.
Когда все формальности были выполнены и Филипп уже собирался в обратный путь, из небольшой рощицы шагах в трехстах позади шатров показались два всадника. Они во весь опор неслись к нему, размахивая руками и что-то выкрикивая на ходу. Один из них, могучего телосложения великан на громадном коне, был, несомненно, Эрнан. Вторым всадником, чья лошадь, в сравнении с Шатофьеровым Байярдом, больше походила на пони, оказался Симон.
Друзья подъехали к Филиппу и спешились.
– Привет, соня! – загрохотал Эрнан. – Проспался, наконец?
– Говорят, ночью ты был у принцессы, – вставил словечко Симон. – Ну как, здорово развлекся?
Филипп содрогнулся.
– Ой! Не напоминай!
– Что, объелся?
– Да вроде того, – уклончиво ответил Филипп и решил переменить тему: – Так вы уже размялись?
– Да вроде того, – передразнил его Эрнан. – И даже чуток отдохнули в той рощице. Этак самую малость... – Он сухо прокашлялся. – Черт! Жажда замучила. Пожалуй, пора возвращаться.
Филипп это предвидел.
– Может, сначала перекусим?
– А? – оживился Эрнан. – У тебя есть жратва?
– Естественно... Гоше, – велел он слуге, – занеси котомку в шатер. Давайте войдем, ребята, укроемся от солнца. Вот жара адская, не правда ли? Если такое будет твориться и во время турнира, дело дрянь.
– Будет хуже, если зарядит дождь, – заметил Эрнан. – К жаре я привык в Палестине. А вот дождь... Терпеть не могу, когда чавкает грязь под ногами лошадей.
Внутри шатра они устроились на мягкой подстилке из соломы, накрытой сверху плотной тканью, и принялись за еду. Филипп маленькими глотками потягивал из бутылки вино и, добродушно усмехаясь, наблюдал, как его друзья с уписывали за обе щеки внушительные куски хорошо прожаренного мяса.
Наконец Эрнан удовлетворенно похлопал себя по животу и сыто отрыгнул.
– Очень даже неплохо, – проворчал он, отбросив в сторону пустую бутылку и извлекая из котомки следующую. – Это, как я понимаю, наваррское. Великолепное вино, нечего сказать.
– Гасконское лучше! – хором возразили Филипп и Симон, затем недоуменно переглянулись и громко рассмеялись.
Эрнан тоже захохотал:
– Экие мне патриоты! У дураков, говорят, мысли сходятся.
Симон мигом унял свой смех.
– Ты меня обижаешь, Эрнан.
– Это насчет чего?
– Насчет дураков, разумеется.
– А-а! – протянул Шатофьер, ничуть не удивившись. Зная Симона с детства, он давно привык, что порой тот принимает шутки за чистую монету. – Ты уж прости, дружок, что я лишний раз напомнил о твоем несчастье... Кстати, Филипп, а вот у меня действительно есть причина для обиды. Оказывается, твой будущий тесть пригласил зачинщиком Гамильтона.
– Ну и что? Судя по рассказам, Ричард Гамильтон – добрый рыцарь.
Эрнан состроил презрительную гримасу.
– Да уж, добрый! Много хуже меня. Я должен быть на его месте. Ведь я лучше, я сильнее.
– Не спорю. – (Филипп решил не бередить рану друга и умолчал о том, что поначалу король собирался пригласить седьмым зачинщиком Шатофьера, но, получив письмо от Гамильтона, отдал предпочтение шотландцу.) – Надеюсь, ты не упустишь случая доказать свое превосходство?
– Непременно! Я покажу этому выскочке, где раки зимуют.
– Между прочим, – Филипп достал копию регламента. – Ты можешь записаться еще до жеребьевки – но только начиная с третьего круга.
– Я уже записался, – ответил Эрнан. – Пятнадцатым.
– Не хочешь рисковать?
– Конечно, нет! Ведь когда придет время бросать жребий, незанятыми останутся лишь четырнадцать первых и, возможно, еще несколько последних мест – и на них будут претендовать не менее полусотни рыцарей. А я не хочу, чтобы глупая случайность помешала мне участвовать в турнире. Лучше быть пятнадцатым, чем вообще никаким.
С этими словами Эрнан вновь запустил руку в котомку.
– Ай-ай-ай! – произнес он, вынимая последнюю бутылку. – Осталась единственная и неповторимая.
– Не грусти, – утешил его Филипп и протянул ему свою, полную на две трети. – Вот. С меня достаточно.
– И мою можешь взять, – добавил Симон. – Там осталась почти половина.
Шатофьер одобрительно хмыкнул:
– Вот и ладушки. Вы, ребята, настоящие друзья... Ну что ж, коль скоро у меня есть что пить, я побуду здесь до приезда императора. Передайте Жакомо...
– Это излишне. Август Юлий изменил свои планы. Он прибывает завтра утром.
– Ах, так! Тем лучше. Тогда я чуток сосну в твоем шатре, не возражаешь?
– О чем речь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167