Бедный продавец открыток собирался расставить ловушки другим и сам попал в ловушку, а потом заболел и умер. Правда, он не был особым ловкачом… Наверное, возлагал огромные надежды на здешние места и вложил в дело все свои средства… В чем же истинная сущность этой прелести?.. Может быть, она в физической гармонии и точности, которой обладает природа, или, наоборот, — в безжалостном сопротивлении природы попыткам человека познать ее.
До вчерашнего дня его буквально тошнило при одной мысли об этом пейзаже. И он думал со злобой, что яма и вправду — вполне подходящее место для такого мошенника, как тот открыточник.
Но к чему, думая о жизни в яме и о пейзаже, противопоставлять одно другому? Красивый пейзаж не обязательно должен быть великодушен к человеку.
Наконец, и его основная идея рассматривать песок как отрицание стабильности не так уж безумна. Движение одной восьмой миллиметра. Мир, где существование — цепь состояний… Другими словами, прелесть его принадлежит смерти. Прелесть смерти, великолепие огромной разрушительной силы песка, оставленные им развалины… Нет, постой. Так можно попасть впросак, если ему скажут, что именно поэтому он схватил и не выпускает из рук билет в оба конца. Фильмы о диких зверях, о войне так правдивы, что могут даже довести до сердечного припадка, но выходишь из кино — и снаружи тебя ждет сегодняшний день, продолжение вчерашнего. В этом их прелесть… Где найдется дурак, который пойдет в кино, захватив винтовку, заряженную настоящими патронами?.. кто может приспособиться к жизни в пустыне? Некоторые виды мышей, которые вместо воды пьют собственную мочу, насекомые, питающиеся тухлым мясом, да еще, пожалуй, кочевники, которым известно о существовании билета лишь в один конец. Если с самого начала быть уверенным, что билет всегда в один конец, то можно спокойно жить, не делая бесплодных попыток ползти, прижавшись к песку, точно устрица к скале. А ведь эти кочевники даже наименование свое изменили и называются теперь скотоводами…
Да, следовало бы, пожалуй, обо всем этом рассказать женщине… Спеть ей песню, неважно, если немного и переврал бы мотив, песню песков, не имеющую ничего общего с билетом в оба конца… В лучшем случае он был бы не больше чем жалким подражателем этакому сердцееду, пытающемуся поймать женщину на крючок, наживленный другой, особой жизнью. С ног до головы засыпанный песком, не в силах пошевелиться, он похож на кошку, посаженную в бумажный мешок.
Внезапно гребень дюны погас… Все вокруг погрузилось в темноту. В какой-то миг ветер утих, и тогда, набрав новые силы, возвратился туман. Может быть, поэтому так стремительно и зашло солнце.
…Ну, теперь в путь.
Нужно пройти всю деревню до того, как переносчики корзин приступят к работе. Остается еще около часа. Для большей безопасности, скажем, минут сорок пять. Мыс, как бы охватывая деревню, делает глубокий изгиб и доходит до залива, что к востоку от деревни. Поэтому через нее проходит лишь одна узенькая дорога. Но там уже кончаются отвесные скалы, громоздившиеся на мысе, они сглаживаются и сменяются невысокими песчаными дюнами. Оставив по правую руку мелькающие сквозь дымку огни деревни и продолжая двигаться прямо, попадешь именно в это место. Расстояние… километра два. Там кончается деревня, кое-где попадаются поля земляничного ореха, снова песок и никакого жилья. А когда перевалишь через холм, можно идти по дороге. Это укатанная глинистая дорога, и если бежать по ней изо всех сил, то минут через пятнадцать будешь на шоссе. А там уже все в порядке. Там и автобусы ходят, и люди нормальные.
У него остается тридцать минут, чтобы пройти деревню. Идти по песку четыре километра в час нелегко. И даже не столько потому, что вязнут ноги, сколько из-за ненужных усилий, которые приходится делать, когда ступаешь. А если бежишь, то еще больше сил тратишь попусту. Лучше всего, пожалуй, идти широким шагом. Но, высасывая силы, песок как бы в награду за это поглощает звук шагов. Идти же, не опасаясь шума шагов, — в этом тоже есть свои преимущества. Да, именно преимущества.
Смотри под ноги!.. Упасть не страшно, а споткнешься о какую-нибудь малюсенькую кочку или выбоинку — и ушибешь колено. Да если только колено ушибешь — чепуха, а вдруг свалишься в новую песчаную яму, тогда что?!
Кругом тьма. Насколько хватает глаз — беспорядочно застывшие волны песка. Огромные волны изборождены более мелкими, а те, в свою очередь, как бы подернуты песчаной рябью. Огни деревни которые должны были служить ориентиром, скрывались за гребнями этих нескончаемых волн и интуитивно придерживаясь правильного направления. Но всякий раз оказывалось, что допущена чересчур большая ошибка. Может быть потому, что стремление увидеть эти огни бессознательно заставляло искать высокие места.
Ну вот, опять сбился! Нужно левее!.. Пройди он так еще немного — и оказался бы прямо в деревне… Здоровенные три дюны уже перевалил, а огни почти совсем не приблизились… похоже, что ходишь кругами. Пот заливает глаза… Остановиться хоть на миг и вдохнуть полной грудью.
Женщина, наверное, уже проснулась… Что она подумала, когда открыла глаза и увидела, что его нет?.. Хотя вряд ли сразу хватилась… подумала небось, что пошел за дом по своим надобностям… Сегодня женщина устала… Удивилась, что проспала дотемна, и поспешно вылезла из-под одеяла… Не остывшее от поцелуев тело напомнило о том, что было между ними в это утро… Нащупывая рукой лампу, женщина, вероятно, улыбнулась.
Но все же у него нет причин чувствовать себя обязанным ей или ответственным за ее улыбку. Что потеряет женщина с его исчезновением? Лишь малюсенький кусочек жизни. Радио и зеркало заменят ей меня.
«Вы ведь для меня и вправду огромная подмога… Все изменилось с тех пор, пока я не одна. По утрам я могу спокойно, не торопясь заниматься своими делами, и работу теперь удается закончить часа на два быстрее… Я думаю, что скоро смогу попросить артель дать мне какую-нибудь дополнительную работу, которую я могла бы делать дома… Накоплю денег… И, может быть, куплю наконец радио, зеркало или еще что-нибудь…» Радио и зеркало… Какая-то навязчивая идея — как будто вся жизнь человека состоит из этих двух предметов. Да, радио и зеркало действительно имеют что-то общее: они связывают людей. А возможно, они отражают жгучее желание проникнуть в сущность человеческого существования. Ладно, как только выберусь отсюда, сразу же куплю приемник и пошлю ей. Истрачу все свои деньги, но куплю ей лучше транзистор.
А вот зеркало — не знаю, стоит ли обещать. Зеркало здесь быстро станет непригодным… Уже через полгода отстанет амальгама, а через год оно потускнеет от песка, который все время носится в воздухе… Как и то зеркало, что сейчас у нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
До вчерашнего дня его буквально тошнило при одной мысли об этом пейзаже. И он думал со злобой, что яма и вправду — вполне подходящее место для такого мошенника, как тот открыточник.
Но к чему, думая о жизни в яме и о пейзаже, противопоставлять одно другому? Красивый пейзаж не обязательно должен быть великодушен к человеку.
Наконец, и его основная идея рассматривать песок как отрицание стабильности не так уж безумна. Движение одной восьмой миллиметра. Мир, где существование — цепь состояний… Другими словами, прелесть его принадлежит смерти. Прелесть смерти, великолепие огромной разрушительной силы песка, оставленные им развалины… Нет, постой. Так можно попасть впросак, если ему скажут, что именно поэтому он схватил и не выпускает из рук билет в оба конца. Фильмы о диких зверях, о войне так правдивы, что могут даже довести до сердечного припадка, но выходишь из кино — и снаружи тебя ждет сегодняшний день, продолжение вчерашнего. В этом их прелесть… Где найдется дурак, который пойдет в кино, захватив винтовку, заряженную настоящими патронами?.. кто может приспособиться к жизни в пустыне? Некоторые виды мышей, которые вместо воды пьют собственную мочу, насекомые, питающиеся тухлым мясом, да еще, пожалуй, кочевники, которым известно о существовании билета лишь в один конец. Если с самого начала быть уверенным, что билет всегда в один конец, то можно спокойно жить, не делая бесплодных попыток ползти, прижавшись к песку, точно устрица к скале. А ведь эти кочевники даже наименование свое изменили и называются теперь скотоводами…
Да, следовало бы, пожалуй, обо всем этом рассказать женщине… Спеть ей песню, неважно, если немного и переврал бы мотив, песню песков, не имеющую ничего общего с билетом в оба конца… В лучшем случае он был бы не больше чем жалким подражателем этакому сердцееду, пытающемуся поймать женщину на крючок, наживленный другой, особой жизнью. С ног до головы засыпанный песком, не в силах пошевелиться, он похож на кошку, посаженную в бумажный мешок.
Внезапно гребень дюны погас… Все вокруг погрузилось в темноту. В какой-то миг ветер утих, и тогда, набрав новые силы, возвратился туман. Может быть, поэтому так стремительно и зашло солнце.
…Ну, теперь в путь.
Нужно пройти всю деревню до того, как переносчики корзин приступят к работе. Остается еще около часа. Для большей безопасности, скажем, минут сорок пять. Мыс, как бы охватывая деревню, делает глубокий изгиб и доходит до залива, что к востоку от деревни. Поэтому через нее проходит лишь одна узенькая дорога. Но там уже кончаются отвесные скалы, громоздившиеся на мысе, они сглаживаются и сменяются невысокими песчаными дюнами. Оставив по правую руку мелькающие сквозь дымку огни деревни и продолжая двигаться прямо, попадешь именно в это место. Расстояние… километра два. Там кончается деревня, кое-где попадаются поля земляничного ореха, снова песок и никакого жилья. А когда перевалишь через холм, можно идти по дороге. Это укатанная глинистая дорога, и если бежать по ней изо всех сил, то минут через пятнадцать будешь на шоссе. А там уже все в порядке. Там и автобусы ходят, и люди нормальные.
У него остается тридцать минут, чтобы пройти деревню. Идти по песку четыре километра в час нелегко. И даже не столько потому, что вязнут ноги, сколько из-за ненужных усилий, которые приходится делать, когда ступаешь. А если бежишь, то еще больше сил тратишь попусту. Лучше всего, пожалуй, идти широким шагом. Но, высасывая силы, песок как бы в награду за это поглощает звук шагов. Идти же, не опасаясь шума шагов, — в этом тоже есть свои преимущества. Да, именно преимущества.
Смотри под ноги!.. Упасть не страшно, а споткнешься о какую-нибудь малюсенькую кочку или выбоинку — и ушибешь колено. Да если только колено ушибешь — чепуха, а вдруг свалишься в новую песчаную яму, тогда что?!
Кругом тьма. Насколько хватает глаз — беспорядочно застывшие волны песка. Огромные волны изборождены более мелкими, а те, в свою очередь, как бы подернуты песчаной рябью. Огни деревни которые должны были служить ориентиром, скрывались за гребнями этих нескончаемых волн и интуитивно придерживаясь правильного направления. Но всякий раз оказывалось, что допущена чересчур большая ошибка. Может быть потому, что стремление увидеть эти огни бессознательно заставляло искать высокие места.
Ну вот, опять сбился! Нужно левее!.. Пройди он так еще немного — и оказался бы прямо в деревне… Здоровенные три дюны уже перевалил, а огни почти совсем не приблизились… похоже, что ходишь кругами. Пот заливает глаза… Остановиться хоть на миг и вдохнуть полной грудью.
Женщина, наверное, уже проснулась… Что она подумала, когда открыла глаза и увидела, что его нет?.. Хотя вряд ли сразу хватилась… подумала небось, что пошел за дом по своим надобностям… Сегодня женщина устала… Удивилась, что проспала дотемна, и поспешно вылезла из-под одеяла… Не остывшее от поцелуев тело напомнило о том, что было между ними в это утро… Нащупывая рукой лампу, женщина, вероятно, улыбнулась.
Но все же у него нет причин чувствовать себя обязанным ей или ответственным за ее улыбку. Что потеряет женщина с его исчезновением? Лишь малюсенький кусочек жизни. Радио и зеркало заменят ей меня.
«Вы ведь для меня и вправду огромная подмога… Все изменилось с тех пор, пока я не одна. По утрам я могу спокойно, не торопясь заниматься своими делами, и работу теперь удается закончить часа на два быстрее… Я думаю, что скоро смогу попросить артель дать мне какую-нибудь дополнительную работу, которую я могла бы делать дома… Накоплю денег… И, может быть, куплю наконец радио, зеркало или еще что-нибудь…» Радио и зеркало… Какая-то навязчивая идея — как будто вся жизнь человека состоит из этих двух предметов. Да, радио и зеркало действительно имеют что-то общее: они связывают людей. А возможно, они отражают жгучее желание проникнуть в сущность человеческого существования. Ладно, как только выберусь отсюда, сразу же куплю приемник и пошлю ей. Истрачу все свои деньги, но куплю ей лучше транзистор.
А вот зеркало — не знаю, стоит ли обещать. Зеркало здесь быстро станет непригодным… Уже через полгода отстанет амальгама, а через год оно потускнеет от песка, который все время носится в воздухе… Как и то зеркало, что сейчас у нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43