– Али ибн Сулейман, эффенди, – ответил тот на безупречном арабском. – Я явился в это дьявольское место по настоянию моего брата – Ахмеда ибн Сулеймана, чья душа отлетела к пророку. Я был в Новом Орлеане, когда получил письмо. Я поспешил сюда. И, пробираясь через лес, я увидел, как чернокожий тащит труп моего брата к реке. Я пришел сюда в поисках хозяина убийцы моего брата.
Макграт молча указал на мертвеца, как бы спрашивая, его ли имеет в виду араб. Али ибн Сулейман с почтением кивнул.
– Мой брат любил своего господина, – сказал он. – Я буду мстить за моего брата и его хозяина. Эффенди, я пойду с вами.
– Хорошо, – равнодушно согласился Макграт. Он знал фанатичную преданность арабов; знал, что одной из черт Ахмеда была преданность негодяю, которому он служил. – Следуй за мной!
Последний раз взглянув на хозяина особняка и тело черномазого, вытянувшееся перед ним – словно тело принесенного в жертву, – Макграт оставил зал пыток. “Вот так в таинственном прошлом веке мог умереть один из королей-плантаторов – предков Боллвилла, – подумал он. – И так же у его ног лежал бы убитый раб, чей дух станет служить своему господину и на том свете”.
Макграт вернулся в заросли, опоясывающие дом. Сосны дремали в полуденной жаре. Араб следовал за ним по пятам. Прислушавшись, Макграт различил отдаленный пульсирующий звук, который неведомо откуда принес слабый ветерок. Словно где-то далеко-далеко били в барабан.
– Пошли! – Макграт широким шагом направился через лабиринт подсобных строений и нырнул в лес, который поднимался за домом.
Тут тоже когда-то были поля, приносившие богатство аристократам Боллвиллам. Но уже много лет стояли они заброшенными. Тропинки бесцельно бежали через поднявшуюся на месте полей поросль густо разросшихся деревьев, по которым любому, зашедшему в эти места, сразу становилось ясно, что здешние леса давно забыли о топоре дровосека. Макграт высматривал дорогу. Он хорошо помнил свое детство. Эти воспоминания, хоть и заслоненные другими событиями, хорошо отпечатались в памяти Макграта. Наконец он нашел дорожку, которую искал, – едва различимую тропинку, вьющуюся между деревьев.
Они вынуждены были идти гуськом. Ветки рвали их одежды, ноги тонули в ковре опавшей хвои. Местность постепенно понижалась. Сосны сменили кипарисы, задушенные подлеском. Пенные лужи застоявшейся воды сверкали у подножия деревьев. Квакали лягушки. Над головами путников с безумной настойчивостью пели москиты. Снова отдаленный гул барабанов поплыл над хвойными лесами.
Макграт стер капли пота со лба. Эти удары барабанов пробуждали воспоминания, удачно подходящие к его нынешнему мрачному окружению. Мысли Макграта вернулись к ужасному знаку, выжженному на груди Ричарда Боллвилла. Хозяин поместья предполагал, что он, Макграт, знает значение этого символа. Но он не знал. Макграт знал лишь то, что такой знак возвещает о черном ужасе и безумии, но о точном смысле его даже не догадывался. Только один раз раньше видел он этот символ в ужасной стране Замбибве, куда рискнуло пробраться несколько белых людей, но откуда только один из них вернулся живым. Этим человеком и был Бристол Макграт. Он стал единственным белым, проникнувшим в эти бескрайние джунгли и черные болота и вернувшимся обратно. Но даже и он не смог пробраться в затерянное королевство черномазых, чтобы доказать или развеять ужасные истории, которые шепотом рассказывали местные жители, – истории о древнем культе, сохранившемся с доисторических времен, истории о поклонении чудовищам, чье существование нарушало Законы природы. Слишком мало увидел Макграт в тех джунглях, но и то, что он увидел, заставляло его дрожать от ужаса. До сих пор воспоминания о том путешествии кровавыми кошмарами возвращались в его сны.
Ни одним словом не обменялись мужчины с тех пор, как оставили особняк. Макграт пробирался по заросшей дорожке. Толстая, не слишком длинная болотная змея выскользнула из-под его ног и исчезла. Где-то неподалеку была вода. Еще несколько шагов – и путники оказались на берегу болота, от которого исходили запахи гниющих растений. Кипарисы затеняли его зеленую гладь. Тропинка заканчивалась на краю болота, которое вытянулось, насколько хватало глаз, теряясь в сумрачной дымке.
– Что дальше, эффенди? – спросил Али. – Мы пойдем через болото?
– Это – бездонная трясина, – ответил Макграт. – Попытаться перейти его – самоубийство. Даже ниггеры сосновых лесов никогда не пробовали перебраться через него. Но есть дорога, по которой можно добраться до холма, возвышающегося в сердце этих топей. Вон этот– холм. Видишь, там, за кипарисами? Много лет назад, когда я и Боллвилл были мальчиками... и друзьями... мы нашли старую-старую индейскую тропу – тайную, затопленную болотом дорогу, которая вела на этот холм. В этом холме есть пещера, и там томится женщина. Я пойду туда. Ты пойдешь со мной или останешься здесь? Это опасное путешествие.
– Я пойду, эффенди, – ответил араб.
Макграт с уважением кивнул и начал изучать деревья, стоявшие вокруг. Наконец он нашел то, что искал – слабую отметку на огромном кипарисе, едва различимую, почти заросшую зарубку. Он смело шагнул в болото рядом с этим деревом. Давным-давно Макграт сам оставил эту зарубку. Сапоги Макграта по щиколотку, но не глубже, погрузились в пенную воду. Он стоял на плоской скале или, скорее, на груде огромных камней, спрятанной под застоявшейся водой. Направившись к искривленному кипарису, росшему далеко от берега, Макграт двинулся по болоту. Он осторожно шагал по камням, скрытым под темной водой. Али ибн Сулейман следовал за ним, повторяя каждое его движение.
Они прошли по болоту, следуя вдоль деревьев с зарубками, которые служили своего рода вехами. Макграт снова удивился древним строителям, проложившим дорогу из огромных валунов так далеко вглубь болота. Такая громадная работа требовала немало инженерного искусства. Почему индейцы построили дорогу к Затерянному острову? Определенно, остров и пещера имели для краснокожих некое религиозное значение. А может, индейцы прятались там, когда на них нападали враги?
Путешествие через болото оказалось долгим. Оступиться значило окунуться в болотную тину, в предательскую грязь, которая могла засосать человека. Впереди поднимался остров, окруженный поясом растительности, – маленький холмик среди бескрайних болот. Сквозь листву проглядывала скала, отвесно вздымавшаяся над берегом на пятьдесят или шестьдесят футов. Цельный кусок гранита возвышался над плоским берегом. На вершине скалы ничего не росло.
Макграт побледнел. Он прерывисто дышал. Когда они добрались до кольца растительности, окружавшего скалу, Али, с сочувствием глядя на своего спутника, вытащил из кармана флягу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10