Не далее, как полгода назад, ты клялся погубить мою репутацию в Сингапуре. А почему? Всего лишь потому, что я отказался “сдать” поединок ради шайки грязных игроков, которой ты помыкаешь.
– Да я уже и забыл об этом пустяке... – начал он, но я перебил:
– Прежде чем ты забудешь о каком-нибудь пустяке, у китов вырастут крылья и они чайками воспарят над волнами. Все, вали отсюда, мне не нравится твоя свинячья морда,
– Что ж, Костиган... – Он сбил пепел с сигары. – Если ты не в настроении...
– Вот именно, – проворчал я. – Не в настроении. Выметайся, да поживей.
Пожав жирными плечами, он повернулся и свалил из бара. Какой-то субъект встретил его снаружи, и они ушли вместе.
– Не нравится мне это, – заметил Муши. – Когда Скользкий Стин дружелюбен, он прячет за спиной булыжник. И, кстати, ты знаешь, с кем он ушел? С тем же парнем, которого встретил на пристани Граймс.
– Ну, в этом нет ничего странного, – сказал я. – Ведь Граймс уже плавал в этих водах.
В эту минуту ко мне подошел китайчонок и потянул за рукав. Когда я обернулся, мальчишка сунул мне в руку записку и был таков. Развернув ее, я прочел:
“Любезный Стив. Одна из моих знакомых дам хотела бы встретиться с тобой. Приходи в “Лавку Дракона”, я вас познакомлю. Твой друг”.
– Что читаешь? – спросил Билл.
– Да так, ерунда, – ответил я, торопливо пряча записку в карман. – Вы, ребята, развлекайтесь пока без меня. Позже встретимся.
– А тебя куда понесло? – подозрительно осведомился Билл. – Небось, решил приударить за юбкой? Гляди, Стив...
– По-твоему, я уже не в состоянии позаботиться о себе? – раздраженно произнес я. – Не лезь в мои дела. Я буду в “Олимпике” к началу боя.
– Только не вздумай опоздать, – напомнил Билл, и я быстро вышел, сопровождаемый верным бульдогом.
Любопытно, кто этот незнакомый “друг”? Но, вообще-то, записка меня не удивила. На некоторых дам моя персона издали производит неплохое впечатление.
“Лавкой Дракона” называлась прибрежная таверна, содержал ее мой знакомый, старый китаец. Там подавали грог. Когда я вошел, китаеза закивал и жестом предложил следовать за ним в кабинет. Там сидел за столом и разливал по стаканам виски Джон Граймс.
– Привет, Костиган, – сказал он. – Присаживайся. Выйди, Ли Вун, и затвори дверь.
– Не ты ли послал записку? – сурово спросил я. – Где же дама?
– Нет никакой дамы. Я просто хотел поговорить с тобой наедине, а как это сделать, если вокруг тебя всегда толпа? Но я знал, что на свидание с женщиной ты придешь.
– Разрази тебя гром, – гневно заговорил я. – Решил выставить меня на посмешище, такой-раз-этакий?!
– Не обижайся, – безмятежно перебил он. – Все в порядке, никто ничего не узнает. Сядь и давай потолкуем. Это виски. Угощайся.
Я был разозлен и озадачен, но сел за стол и осушил пододвинутый Граймсом стакан. А потом приказал не тянуть время и выкладывать, зачем он меня позвал.
– Костиган, – начал Граймс, – ты давно ждешь боя с Рейнольдсом?
– Несколько месяцев, с тех пор как мы с ним договорились встретиться, – ответил я. – В прошлый раз была ничья. А в чем дело?
– На этот бой поставлена куча денег, но что будет, если... Только предположим: один из вас не появится, и антрепренеру придется заменить боксера?
– Ребята ставят на меня и на Рейнольдса, – проворчал я. – Они снимут ставки. Но я не понимаю...
– Это все, что я хотел знать, – проговорил он, вставая. Изумленный и рассерженный, я вскочил – вернее, попытался вскочить, но в ту же секунду меня будто грот-мачтой по затылку хватило, и я мгновенно провалился в забытье.
А когда очухался, обнаружил, что влажный язык Майка вылизывает мне лицо.
С трудом поднявшись на ноги, я на основании ощущений, в том числе мерзкого привкуса во рту, пришел к выводу, что Граймс попотчевал меня наркотиком. Захотелось тут же разорвать подонка на куски, но в комнате никого не было, а дверь оказалась на запоре. Ревя, как бешеный слон, я выломал ее и ввалился в таверну с кулаками наготове. Там тоже никого не было, потому что старик Ли Вун с воплями удрал через черный ход, едва я накинулся на дверь.
С минуту вокруг меня все ходило ходуном, наконец в голове прояснилось, и я огляделся, пытаясь найти хоть какой-то ключ к разгадке этой идиотской шарады. Увидев над стойкой часы, я вдруг завопил так, что Майк подскочил от испуга.
– Боже милосердный! Я же несколько часов провалялся! Мне давно пора быть на ринге!
Я вылетел из таверны на улицу, будто хотел побить рекорд в беге на длинные дистанции, и китайцы брызнули передо мной в стороны, но никого, похоже, не удивил несущийся по улице моряк с непокрытой головой, преследуемый белым бульдогом. На Востоке всех белых считают сумасшедшими. От энергичной работы легких в мозгу окончательно рассеялся туман, и вскоре, срезав угол по боковой улочке, я очутился прямо перед “Олимпиком”. Из дверей заведения потоком изливалась толпа.
Схватив за грудки первого встречного, я прохрипел: “Что тут происходит?”. А поскольку мы оба стояли в тени, он меня не узнал.
– Да просто сегодня должны были драться Косгиган и Рейнольдс, но Костиган не появился, – с отвращением пояснил прохожий. – В последнюю минуту Макпартленд объявил, что, по его сведениям, Костиган не сможет выступить, и публика вольна забрать свои деньги или согласиться на замену. Короче, Макпартленд выставил никому не известного парня, и, ей-богу, тот ухитрился вырубить Рейнольдса. Но он не соблюдал правил, и судья отдал победу Рейнольдсу. Мы едва не линчевали этого типа. И знаешь что? Сразу после боя Рейнольде в раздевалке потерял сознание, и сейчас над ним хлопочут костоправы. Кажись, он чем-то отравился.
– Кто с ним дрался? – мрачно спросил я.
– Парень по фамилии Граймс с корабля Костигана.
Не теряя времени, я повернулся, пересек двор и свернул на улочку, огибающую “Олимпик”. На нее как раз выходили двери раздевалок. Возле самых дверей кто-то обогнал меня, нырнул в одну из них и затворил за собой.
Я узнал субъекта, который встретил Граймса на пристани. Его освещенное уличным фонарем лицо показалось мне неестественно бледным.
Но в ту же минуту я забыл о нем, потому что из другой двери показался Джон Граймс. Он был в рубашке, пиджак перекинут через плечо, кепка надвинута на глаза, а лицо, как всегда, бесстрастное.
Я заступил ему путь и схватил за плечо. Его мускулы под моими железными пальцами были что стальные тросы.
– Грязная подлая крыса! – рявкнул я. – Что ты скажешь перед тем, как я разорву тебя на куски? Он, не моргнув глазом, высвободил плечо.
– Костиган, ты слишком разгорячен, – промолвил он. – И не способен сейчас рассуждать здраво. Давай завтра поговорим. Согласен, тебе это кажется странным, но я постараюсь объяснить...
– Ни к чему так утруждаться! – разъярился я.
1 2 3 4 5
– Да я уже и забыл об этом пустяке... – начал он, но я перебил:
– Прежде чем ты забудешь о каком-нибудь пустяке, у китов вырастут крылья и они чайками воспарят над волнами. Все, вали отсюда, мне не нравится твоя свинячья морда,
– Что ж, Костиган... – Он сбил пепел с сигары. – Если ты не в настроении...
– Вот именно, – проворчал я. – Не в настроении. Выметайся, да поживей.
Пожав жирными плечами, он повернулся и свалил из бара. Какой-то субъект встретил его снаружи, и они ушли вместе.
– Не нравится мне это, – заметил Муши. – Когда Скользкий Стин дружелюбен, он прячет за спиной булыжник. И, кстати, ты знаешь, с кем он ушел? С тем же парнем, которого встретил на пристани Граймс.
– Ну, в этом нет ничего странного, – сказал я. – Ведь Граймс уже плавал в этих водах.
В эту минуту ко мне подошел китайчонок и потянул за рукав. Когда я обернулся, мальчишка сунул мне в руку записку и был таков. Развернув ее, я прочел:
“Любезный Стив. Одна из моих знакомых дам хотела бы встретиться с тобой. Приходи в “Лавку Дракона”, я вас познакомлю. Твой друг”.
– Что читаешь? – спросил Билл.
– Да так, ерунда, – ответил я, торопливо пряча записку в карман. – Вы, ребята, развлекайтесь пока без меня. Позже встретимся.
– А тебя куда понесло? – подозрительно осведомился Билл. – Небось, решил приударить за юбкой? Гляди, Стив...
– По-твоему, я уже не в состоянии позаботиться о себе? – раздраженно произнес я. – Не лезь в мои дела. Я буду в “Олимпике” к началу боя.
– Только не вздумай опоздать, – напомнил Билл, и я быстро вышел, сопровождаемый верным бульдогом.
Любопытно, кто этот незнакомый “друг”? Но, вообще-то, записка меня не удивила. На некоторых дам моя персона издали производит неплохое впечатление.
“Лавкой Дракона” называлась прибрежная таверна, содержал ее мой знакомый, старый китаец. Там подавали грог. Когда я вошел, китаеза закивал и жестом предложил следовать за ним в кабинет. Там сидел за столом и разливал по стаканам виски Джон Граймс.
– Привет, Костиган, – сказал он. – Присаживайся. Выйди, Ли Вун, и затвори дверь.
– Не ты ли послал записку? – сурово спросил я. – Где же дама?
– Нет никакой дамы. Я просто хотел поговорить с тобой наедине, а как это сделать, если вокруг тебя всегда толпа? Но я знал, что на свидание с женщиной ты придешь.
– Разрази тебя гром, – гневно заговорил я. – Решил выставить меня на посмешище, такой-раз-этакий?!
– Не обижайся, – безмятежно перебил он. – Все в порядке, никто ничего не узнает. Сядь и давай потолкуем. Это виски. Угощайся.
Я был разозлен и озадачен, но сел за стол и осушил пододвинутый Граймсом стакан. А потом приказал не тянуть время и выкладывать, зачем он меня позвал.
– Костиган, – начал Граймс, – ты давно ждешь боя с Рейнольдсом?
– Несколько месяцев, с тех пор как мы с ним договорились встретиться, – ответил я. – В прошлый раз была ничья. А в чем дело?
– На этот бой поставлена куча денег, но что будет, если... Только предположим: один из вас не появится, и антрепренеру придется заменить боксера?
– Ребята ставят на меня и на Рейнольдса, – проворчал я. – Они снимут ставки. Но я не понимаю...
– Это все, что я хотел знать, – проговорил он, вставая. Изумленный и рассерженный, я вскочил – вернее, попытался вскочить, но в ту же секунду меня будто грот-мачтой по затылку хватило, и я мгновенно провалился в забытье.
А когда очухался, обнаружил, что влажный язык Майка вылизывает мне лицо.
С трудом поднявшись на ноги, я на основании ощущений, в том числе мерзкого привкуса во рту, пришел к выводу, что Граймс попотчевал меня наркотиком. Захотелось тут же разорвать подонка на куски, но в комнате никого не было, а дверь оказалась на запоре. Ревя, как бешеный слон, я выломал ее и ввалился в таверну с кулаками наготове. Там тоже никого не было, потому что старик Ли Вун с воплями удрал через черный ход, едва я накинулся на дверь.
С минуту вокруг меня все ходило ходуном, наконец в голове прояснилось, и я огляделся, пытаясь найти хоть какой-то ключ к разгадке этой идиотской шарады. Увидев над стойкой часы, я вдруг завопил так, что Майк подскочил от испуга.
– Боже милосердный! Я же несколько часов провалялся! Мне давно пора быть на ринге!
Я вылетел из таверны на улицу, будто хотел побить рекорд в беге на длинные дистанции, и китайцы брызнули передо мной в стороны, но никого, похоже, не удивил несущийся по улице моряк с непокрытой головой, преследуемый белым бульдогом. На Востоке всех белых считают сумасшедшими. От энергичной работы легких в мозгу окончательно рассеялся туман, и вскоре, срезав угол по боковой улочке, я очутился прямо перед “Олимпиком”. Из дверей заведения потоком изливалась толпа.
Схватив за грудки первого встречного, я прохрипел: “Что тут происходит?”. А поскольку мы оба стояли в тени, он меня не узнал.
– Да просто сегодня должны были драться Косгиган и Рейнольдс, но Костиган не появился, – с отвращением пояснил прохожий. – В последнюю минуту Макпартленд объявил, что, по его сведениям, Костиган не сможет выступить, и публика вольна забрать свои деньги или согласиться на замену. Короче, Макпартленд выставил никому не известного парня, и, ей-богу, тот ухитрился вырубить Рейнольдса. Но он не соблюдал правил, и судья отдал победу Рейнольдсу. Мы едва не линчевали этого типа. И знаешь что? Сразу после боя Рейнольде в раздевалке потерял сознание, и сейчас над ним хлопочут костоправы. Кажись, он чем-то отравился.
– Кто с ним дрался? – мрачно спросил я.
– Парень по фамилии Граймс с корабля Костигана.
Не теряя времени, я повернулся, пересек двор и свернул на улочку, огибающую “Олимпик”. На нее как раз выходили двери раздевалок. Возле самых дверей кто-то обогнал меня, нырнул в одну из них и затворил за собой.
Я узнал субъекта, который встретил Граймса на пристани. Его освещенное уличным фонарем лицо показалось мне неестественно бледным.
Но в ту же минуту я забыл о нем, потому что из другой двери показался Джон Граймс. Он был в рубашке, пиджак перекинут через плечо, кепка надвинута на глаза, а лицо, как всегда, бесстрастное.
Я заступил ему путь и схватил за плечо. Его мускулы под моими железными пальцами были что стальные тросы.
– Грязная подлая крыса! – рявкнул я. – Что ты скажешь перед тем, как я разорву тебя на куски? Он, не моргнув глазом, высвободил плечо.
– Костиган, ты слишком разгорячен, – промолвил он. – И не способен сейчас рассуждать здраво. Давай завтра поговорим. Согласен, тебе это кажется странным, но я постараюсь объяснить...
– Ни к чему так утруждаться! – разъярился я.
1 2 3 4 5