Это произвело впечатление и заставило парней сконцентрироваться.
Еще через два квартала я показал на угловой дом.
— Стоп... Прижмись к бордюру. Вот здесь. Ровно в двадцать один ноль-ноль вы заходите со двора и проникаете на чердак. В помещении есть сторож. Он будет уже связан. На чердаке вас будет ждать «винторез» с патронами «СП-6»...
— Что это такое? — спросил Веня. Ну и боевики нынче пошли...
— Бронебойные, — ответил Сергей.
— Машину ни в коем случае нельзя пропустить. Первым валите водителя. Вторым — телохранителя с переднего сиденья. Если в машине будет кто-то еще — тоже валите...
— А Таманец?
— А Таманец в это время будет плавать со мной в бассейне. Но это уже не ваша забота. С ним я сам разберусь. «Винторез» оставляете на месте.
— Он же диких бабок стоит...
Я опять отметил взглядом умственный уровень Вени.
— "Винторез" оставляете на месте, — повторил сурово. — Не забудьте отпечатки все стереть. И вообще, смотрите, чтобы следов не оставлять. И сразу из города. Ждете меня через километр за постом ГИБДД на московской дороге. Там есть шашлычная. Два азера ее держат. Кормят дальнобойщиков. Работают допоздна, иногда до двух-трех ночи. Если собирается компания — могут всю ночь не закрываться. Я буду там часа через два. И никакой самодеятельности. Где мой паспорт? Веня протянул паспорт.
— Билет...
— Какой?
— На самолет. По которому ты летал.
Он порылся в карманах, но билет все-таки нашел. Ему — приговоренному — совершенно ни к чему иметь в кармане билет на мое имя.
— Прощаемся до вечера.
Я открыл дверцу машины, вышел, заметил грязновато-серую «шестерку» и свернул в ближайший двор.
Только там услышал вопрос Тани:
— Где ты возьмешь «винторез»?
— Выезжай на параллельную улицу и забери меня там. Я пройду дворами. Сейчас поедем за «винторезом».
2
— Как это произошло?
Стоящий напротив генеральского большого письменного стола старший лейтенант с забинтованной головой не по-уставному пожал плечами. «Не скоро ему называть себя капитаном», — подумал генерал, разглядывая испачканные кровью погон и ворот рубашки старлея, м стал ждать продолжения рассказа, привычно постукивая по столешнице тупым концом карандаша.
— Мы все сделали, как вы приказали. Приехали на дачу. Сразу прошли в дом...
— Сколько вас было?
— Трое. Два сотрудника технического отдела и я.
— Я же приказал действовать с ним пожестче...
— Мы и так не церемонились. Сразу положили его на пол, пинка дали... — старлей вдруг смутился, не зная, относится пинок лежачему к категории жестких мер или переходит грань.
— Дальше. Произвели задержание...
— Кто ж знал, что он такой дурной... Мы обыск проводили, он на полу лежал. Нашли три «жучка». Еще раз пинка дали, — осмелел старлей. — Потом выводим его за ворота, там стоят два мужичка-дачника. Мы же соседей ваших не знаем, за дачников их приняли. Одеты соответственно. У одного в руках секатор, словно кусты подрезал. У другого саженцы какие-то из пакета торчат.
— Какие кусты в середине лета подрезают? Какие саженцы сейчас сажают? — возмутился Легкоступов. Он, хотя и не слыл заядлым садоводом, все же что-то знал или слышал. А эти молодые сотрудники — на что они годятся с таким уровнем общего развития?
— Я не знаю. Это для меня — темный лес... Вот. Только мы их миновали, как я сознание потерял. Это потом уже мои спецы рассказали, что один из этих «садоводов» достал из пакета милицейскую дубинку и ударил меня по затылку. А моих тут же задержанный уложил. Ногами. Мы же ему наручники надели.
И уехали они, пока мы в сознание приходили. Из табельного оружия вытащили обоймы с патронами.
— Оружие на экспертизу сдали?
— Так точно, товарищ генерал. Только наши отпечатки. Все остальное аккуратно вытерли.
— Готовьте материал для прокуратуры. Идите... Старший лейтенант повернулся по-уставному и вышел. Сидящий в стороне подполковник Сазонов смотрел хмуро.
— Что скажешь? — поинтересовался генерал.
— Я уже запросил по неофициальным каналам. Есть у меня дружеские отношения там... По официальной версии старший лейтенант ГРУ Петр Викторович Моргунов находится в командировке. Где — неизвестно. Свои секреты они хранят не хуже нас. Его машина, как мне сказали, числится в розыске. Я запросил ГИБДД. В самом деле — считается угнанной. Еще неделю назад. Он сам тогда уже в отъезде был. Жена ездила. Оставила во дворе на ночь. Она, кстати, тоже офицер ГРУ.
— Интересно. Выходит, вовсе и не ГРУ нас «ведет»?
— Трудно сказать, товарищ генерал, кто еще на такое решится... Они и в партийные-то времена свою линию всегда гнули. А сейчас вообще распоясались.
— Что значит «распоясались»? — Генерал все же решил соблюсти справедливость. Не потому, что он справедлив от природы, а только от назревшего и прорвавшегося раздражения. — Они охраняют своего сотрудника. Нам бы своих так охранять...
— Но это не дает им права нападать на оперативную группу ФСБ.
— Как теперь доказать, что это были грушники? Прокурор пошлет нас подальше. Стоп... — вспомнил вдруг Геннадий Рудольфович. — У меня дома целая пепельница окурков. Этот самый Петр Викторович, или кто он там, курил. Вот ключи. Немедленно пошли машину ко мне. Сам поезжай. Забери окурки. И на экспертизу. Остатки слюны. По слюне, кажется, можно идентифицировать личность?
— Можно идентифицировать только группу слюны. Но это не доказательство. Такая же группа может быть у десятков тысяч людей в городе. Идентифицируют только в том случае, если у объекта исследования есть какая-то болезнь, влияющая на качества слюны, — сифилис, туберкулез, болезнь Боткина, лейкемия, сильное радиационное облучение и еще целый перечень всякой гадости.
— Тьфу-тьфу-тьфу... — трижды переплюнул генерал через левое плечо, думая при этом о дочери. Он даже вздрогнул от одного представления о том, что она могла встречаться с человеком, имеющим кое-что из подобных заболеваний. — Отправляйтесь. Результаты пусть мне доложат. Вызовите, кстати, Соломина. Куда он пропал? Что нового о встрече Ангела с Пулатовым?
— Сейчас приглашу. Он от телефона не отходит. Докладывают постоянно.
— У него же радиотелефон. Пусть с трубкой сюда идет.
Подполковник ушел, а генерал набрал номер своей дачи. Он представил, какой переполох поднялся среди его домашних, потому что все события происходили на их глазах и жена с дочерьми первыми оказали помощь пострадавшим сотрудникам ФСБ.
— Это я, — сказал он, когда трубку взяла старшая дочь. — Маму позови.
Жена приучена звонить генералу на работу только в исключительных случаях. Боится помешать. Сейчас случай исключительный, но она не позвонила. Решила, должно быть, что офицеры оперативной группы сами все расскажут.
— Да, слушаю... — через несколько секунд сказала жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Еще через два квартала я показал на угловой дом.
— Стоп... Прижмись к бордюру. Вот здесь. Ровно в двадцать один ноль-ноль вы заходите со двора и проникаете на чердак. В помещении есть сторож. Он будет уже связан. На чердаке вас будет ждать «винторез» с патронами «СП-6»...
— Что это такое? — спросил Веня. Ну и боевики нынче пошли...
— Бронебойные, — ответил Сергей.
— Машину ни в коем случае нельзя пропустить. Первым валите водителя. Вторым — телохранителя с переднего сиденья. Если в машине будет кто-то еще — тоже валите...
— А Таманец?
— А Таманец в это время будет плавать со мной в бассейне. Но это уже не ваша забота. С ним я сам разберусь. «Винторез» оставляете на месте.
— Он же диких бабок стоит...
Я опять отметил взглядом умственный уровень Вени.
— "Винторез" оставляете на месте, — повторил сурово. — Не забудьте отпечатки все стереть. И вообще, смотрите, чтобы следов не оставлять. И сразу из города. Ждете меня через километр за постом ГИБДД на московской дороге. Там есть шашлычная. Два азера ее держат. Кормят дальнобойщиков. Работают допоздна, иногда до двух-трех ночи. Если собирается компания — могут всю ночь не закрываться. Я буду там часа через два. И никакой самодеятельности. Где мой паспорт? Веня протянул паспорт.
— Билет...
— Какой?
— На самолет. По которому ты летал.
Он порылся в карманах, но билет все-таки нашел. Ему — приговоренному — совершенно ни к чему иметь в кармане билет на мое имя.
— Прощаемся до вечера.
Я открыл дверцу машины, вышел, заметил грязновато-серую «шестерку» и свернул в ближайший двор.
Только там услышал вопрос Тани:
— Где ты возьмешь «винторез»?
— Выезжай на параллельную улицу и забери меня там. Я пройду дворами. Сейчас поедем за «винторезом».
2
— Как это произошло?
Стоящий напротив генеральского большого письменного стола старший лейтенант с забинтованной головой не по-уставному пожал плечами. «Не скоро ему называть себя капитаном», — подумал генерал, разглядывая испачканные кровью погон и ворот рубашки старлея, м стал ждать продолжения рассказа, привычно постукивая по столешнице тупым концом карандаша.
— Мы все сделали, как вы приказали. Приехали на дачу. Сразу прошли в дом...
— Сколько вас было?
— Трое. Два сотрудника технического отдела и я.
— Я же приказал действовать с ним пожестче...
— Мы и так не церемонились. Сразу положили его на пол, пинка дали... — старлей вдруг смутился, не зная, относится пинок лежачему к категории жестких мер или переходит грань.
— Дальше. Произвели задержание...
— Кто ж знал, что он такой дурной... Мы обыск проводили, он на полу лежал. Нашли три «жучка». Еще раз пинка дали, — осмелел старлей. — Потом выводим его за ворота, там стоят два мужичка-дачника. Мы же соседей ваших не знаем, за дачников их приняли. Одеты соответственно. У одного в руках секатор, словно кусты подрезал. У другого саженцы какие-то из пакета торчат.
— Какие кусты в середине лета подрезают? Какие саженцы сейчас сажают? — возмутился Легкоступов. Он, хотя и не слыл заядлым садоводом, все же что-то знал или слышал. А эти молодые сотрудники — на что они годятся с таким уровнем общего развития?
— Я не знаю. Это для меня — темный лес... Вот. Только мы их миновали, как я сознание потерял. Это потом уже мои спецы рассказали, что один из этих «садоводов» достал из пакета милицейскую дубинку и ударил меня по затылку. А моих тут же задержанный уложил. Ногами. Мы же ему наручники надели.
И уехали они, пока мы в сознание приходили. Из табельного оружия вытащили обоймы с патронами.
— Оружие на экспертизу сдали?
— Так точно, товарищ генерал. Только наши отпечатки. Все остальное аккуратно вытерли.
— Готовьте материал для прокуратуры. Идите... Старший лейтенант повернулся по-уставному и вышел. Сидящий в стороне подполковник Сазонов смотрел хмуро.
— Что скажешь? — поинтересовался генерал.
— Я уже запросил по неофициальным каналам. Есть у меня дружеские отношения там... По официальной версии старший лейтенант ГРУ Петр Викторович Моргунов находится в командировке. Где — неизвестно. Свои секреты они хранят не хуже нас. Его машина, как мне сказали, числится в розыске. Я запросил ГИБДД. В самом деле — считается угнанной. Еще неделю назад. Он сам тогда уже в отъезде был. Жена ездила. Оставила во дворе на ночь. Она, кстати, тоже офицер ГРУ.
— Интересно. Выходит, вовсе и не ГРУ нас «ведет»?
— Трудно сказать, товарищ генерал, кто еще на такое решится... Они и в партийные-то времена свою линию всегда гнули. А сейчас вообще распоясались.
— Что значит «распоясались»? — Генерал все же решил соблюсти справедливость. Не потому, что он справедлив от природы, а только от назревшего и прорвавшегося раздражения. — Они охраняют своего сотрудника. Нам бы своих так охранять...
— Но это не дает им права нападать на оперативную группу ФСБ.
— Как теперь доказать, что это были грушники? Прокурор пошлет нас подальше. Стоп... — вспомнил вдруг Геннадий Рудольфович. — У меня дома целая пепельница окурков. Этот самый Петр Викторович, или кто он там, курил. Вот ключи. Немедленно пошли машину ко мне. Сам поезжай. Забери окурки. И на экспертизу. Остатки слюны. По слюне, кажется, можно идентифицировать личность?
— Можно идентифицировать только группу слюны. Но это не доказательство. Такая же группа может быть у десятков тысяч людей в городе. Идентифицируют только в том случае, если у объекта исследования есть какая-то болезнь, влияющая на качества слюны, — сифилис, туберкулез, болезнь Боткина, лейкемия, сильное радиационное облучение и еще целый перечень всякой гадости.
— Тьфу-тьфу-тьфу... — трижды переплюнул генерал через левое плечо, думая при этом о дочери. Он даже вздрогнул от одного представления о том, что она могла встречаться с человеком, имеющим кое-что из подобных заболеваний. — Отправляйтесь. Результаты пусть мне доложат. Вызовите, кстати, Соломина. Куда он пропал? Что нового о встрече Ангела с Пулатовым?
— Сейчас приглашу. Он от телефона не отходит. Докладывают постоянно.
— У него же радиотелефон. Пусть с трубкой сюда идет.
Подполковник ушел, а генерал набрал номер своей дачи. Он представил, какой переполох поднялся среди его домашних, потому что все события происходили на их глазах и жена с дочерьми первыми оказали помощь пострадавшим сотрудникам ФСБ.
— Это я, — сказал он, когда трубку взяла старшая дочь. — Маму позови.
Жена приучена звонить генералу на работу только в исключительных случаях. Боится помешать. Сейчас случай исключительный, но она не позвонила. Решила, должно быть, что офицеры оперативной группы сами все расскажут.
— Да, слушаю... — через несколько секунд сказала жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87