Медленно и осторожно, словно кошка, подкрадывающаяся к птичке, он добрался до края леса и оказался ярдах в двухстах от места, где ожидал увидеть воронку. Проскользнув под прикрытием деревьев еще дальше, он замер и, забыв обо всем на свите, уставился на останки корабля.
Искореженные обломки металла по-прежнему валялись по всей округе, так что сказать, исчезло что-нибудь или нет, было просто невозможно. Оглядевшись, Лайминг с изумлением обнаружил, что в четверти мили от него, у края леса, выстроились рядком три вертолета.
Вертолеты были пусты, и вокруг не мелькала ни одна тень, значит, экипаж отдыхает где-то неподалеку. Волосы у него зашевелились от запоздалого испуга, и он попятился обратно в лес. Но не успел сделать и пары шагов, как за спиной зашуршала палая листва и в спину уперлось что-то твердое, а хриплый гортанный голос произнес:
– Смудж!
От досады на собственную глупость Лайминг чуть не выругался. Но теперь ничего не поделаешь. Он медленно обернулся.
Мощный, приземистый гуманоид на голову ниже его самого, но раза в два толще, направлял на него незнакомый предмет, напоминающий ружье. Он был одет в форму мышиного цвета, на голове – металлическая каска. Кожа у незнакомца была чешуйчатая, как у ящерицы. Он смотрел на Лайминга холодным немигающим взглядом кобры, а над лишенными век глазами выступали роговые наросты.
– Смудж! – повторил толстяк, подтолкнув его ружьем.
Подняв руки, Лайминг попытался изобразить улыбку и быстро сказал на космоарго:
– Все в порядке. Я свой, я друг.
Это не произвело эффекта. То ли собеседник не понимал космоарго, то ли сообразил, что ему вешают лапшу на уши.
Во всяком случае, выражение крокодильей морды никак не изменилось и в глазах ничего не дрогнуло. Он издал горлом резкий свист, при этом Лайминг заметил, что губы его даже не шевельнулись.
На призыв из леса, со стороны вертолетов, выскочило подкрепление. Десятка два солдат неуклюже, вразвалку, мчались на подмогу. Землянин чувствовал, как содрогается земля от их топота. Окружив Лайминга, они без всякого любопытства, с нечеловеческим равнодушием уставились на него.
Потом залопотали что-то похожее на тот идиотский разговор, в который он встрял во время космического полета.
– Позвольте рассказать о том свинье!
– Заткнись, не видишь, гуси жарятся в ладье?
– Я свой, я друг, – снова изрек Лайминг с подобающим случаю достоинством.
Заявление пилота заставило их дружно захлопнуться. Все как один уставились на него змеиным взглядом, а самый Здоровенный осведомился:
– Шпиц шприц?
– Я разведчик Сообщества, прилетел к вам издалека, – увещевал их Лайминг, как будто клялся на невидимой Библии, – поэтому вы должны меня немедленного освободить.
На его речь снова не прореагировали. Никто не улыбнулся, не бросился с поцелуями. Стало ясно, что ни один из них ни слова не понимает на космоарго. Совсем темный народ, вдобавок, похоже, во всей команде нет ни одного офицера.
– Да послушайте же, вы… – начал он, опуская руки.
– Смудж! – заорал взявший его в плен здоровяк, угрожающе выставив ружье.
Он снова задрал руки и зло уставился на солдат. Они начали быстрый обмен мнениями, в котором почему-то часто упоминались сыр и запальные свечи. Придя к общему согласию, его обыскали, отобрав все, что смогли отстегнуть, в том числе и подтяжки.
Затем его тычками погнали к вертолетам. Подчиняясь грубой силе, Лайминг мрачно шел, поддерживая руками спадающие брюки. Считалось, что брюки подогнаны по размеру и должны держаться сами собой, а подтяжки прилагались на всякий пожарный случай. Но за время полета Лайминг заметно потерял в объеме, так что вполне мог потерять штаны, а демонстрировать неприятелю задницу он решительно не собирался.
Подчиняясь команде, он залез в вертолет и тут же стремительно повернулся, надеясь быстро захлопнуть дверь и попытаться взлететь, оставив конвоиров снаружи. Но, не вышло. Один из солдат лез за ним, почти наступая на пятки, и когда Лайминг обернулся, тот уже протискивался в кабину. Вслед за ним внутрь набилось еще четверо.
Пилот сел в кресло и включил двигатель. Лопасти винта над головой дрогнули и закружились, постепенно набирая обороты. Вертолет пару раз подпрыгнул, оторвался от земли и наконец взлетел в багровое небо.
Полет был недолог. Перелетев через равнину, покрытую лесами и болотами, они снизились над большим селением, которое Лайминг видел сверху всего несколько дней назад.
Вертолет мягко сел на бетонную площадку позади унылого здания, которое показалось Лаймингу чем-то похожим и на казарму, и на сумасшедший дом, что, впрочем, почти одно и тоже.
Его отконвоировали к зданию, прогнали по коридору и втолкнули в каменный мешок. Тяжелая дверь с крошечным зарешеченным оконцем захлопнулась. В замке повернули ключ. Через минуту в оконце показался один из конвоиров.
– Мы еще загнем Мордовороту лыжи, – обнадежил он Лайминга.
– Премного благодарен, – отозвался тот. – Чертовски любезно с вашей стороны.
Морда конвоира исчезла и окошко захлопнулось. Лайминг раз десять обошел свою камеру, потом уселся на голом деревянном настиле, который, вероятно, был задуман и как сиденье, и как лежанка одновременно. В камере не было никакого отверстия, кроме двери, даже выглянуть наружу нельзя. Опершись локтями о колени, Лайминг закрыл лицо руками.
Господи, какого же дурака он свалял! Ну почему он не убрался сразу после того, как нашел припасы? Чего проще, забирай манатки и быстро сваливай! Ему повезло, что тайник оказался цел. Ну и будь доволен, не искушай судьбу: забирай манатки и вали. Так нет, обязательно надо было сунуть свой нос куда не надо и влезть прямиком в ловушку.
Наверное, он перенапрягся во время долгого полета или что-то в составе здешней атмосферы ударило ему в голову.
Теперь он по-настоящему влип – разделают, как бог черепаху.
Гадать о будущем не имело смысла. Лайминг знал, что Сообщество уже захватило несколько сотен пленных. В основном это поселенцы с окраинных планет, на которые напали без всякого предупреждения. Судьба их была неизвестна. Тем более, что, по слухам, каждый народ, входивший в Сообщество, придерживался собственных принципов обращения с военнопленными – кто более гуманных, а кто и менее. Об этических и моральных нормах аборигенов этой планеты он вообще ничего не знал, так что об их поведении с пленными оставалось только гадать, а в его случае просто подождать и узнать на собственной шкуре.
Он слышал разговоры, что латиане, например, считают настоящими военнопленными только тех, кто попадется безоружным, а тех, у кого окажется при себе оружие, расстреливают на месте. Даже наличие ножа служит поводом для немедленной расправы, если только его лезвие длиннее среднего пальца руки владельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48