Мы погнались за ним, но он умчался. Потом он опять вернулся к нам и крикнул: „Отойдите от верблюдов!“ Мы закричали и обругали его, но он напал на нас, ударял копьем еще одного из наших и сильно его ранил. Мы бросились его преследовать, но он ушел от нас, а потом вернулся, когда двое из нас уже не могли сражаться. Он опять пустился на нас, и к нему бросился один наш товарищ и ударил его копьем. Удар пришелся в луку седла, и копье сломалось, а противник ударил его и ранил. Затем он бросился на нас и ударил копьем еще одного из наших, сбросив его на землю. „Отойдите от верблюдов, – крикнул он, – а не то я уничтожу вас всех!“ – „Подъезжай, возьми половину их!“ – закричали мы в ответ, Всадник сказал: „Нет, отделите четырех из них и оставьте их стоять, а четырех берите и отправляйтесь“. Мы так и сделали и не верили, что спаслись с теми верблюдами, которые у нас остались. Он погнал этих четырех верблюдов на наших глазах, а у нас не было ни возможности, ни желания помешать ему. Он скрылся с добычей, и он был один, а нас было восемь человек».
Нечто подобное произошло, когда Танкред, властитель Антиохии, сделал набег на Шейзар. Он угнал много вьючных животных и многих людей убил или взял в плен. Он расположился в деревне Залин, где была недоступная пещера, как бы подвешенная в самой середине горы. К ней не было ни спуска сверху, ни подъема снизу. Те, кто скрывался в этой пещере, спускались [133] туда по веревке. Это было в четверг двадцатого числа второго раби пятьсот второго года. Один из их дьяволов-рыцарей пришел к Танкреду и сказал: «Сделай мне деревянный сундук. Я в него сяду, а вы спустите меня к врагам на цепях. Только прикрепите их получше к сундуку, чтобы их не разрубили мечом, иначе я упаду». Ему сделали сундук и спустили на цепях в подвешенную пещеру. Он захватил ее и привел всех, кто там был, к Танкреду. Это произошло потому, что пещера была открытая, в ней не было местечка, где бы люди могли спрятаться. Этот франк пускал в них стрелы и всякий раз в кого-нибудь попадал, так как место было тесное, а людей было там очень много.
Среди пленных, взятых в этот день, была женщина, принадлежавшая к старинному арабскому роду. Ее расхваливали моему дяде Абу-ль-Асакир-султану, да помилует его Аллах, еще раньше, когда она была в доме своего отца. Мой дядя послал тогда старуху из своих близких посмотреть на нее. Старуха вернулась и принялась расписывать ее красоту и ум. Ей, может быть, сделали подарок, а может быть, показали кого-нибудь другого. Мой дядя посватался за нее и женился, но, когда она вошла к нему, он увидел совсем не то, что ему описывали. К тому же она была немая. Мой дядя заплатил ей сполна приданое и вернул ее обратно к своим. В этот день ее увели в плен из родной семьи. Мой дядя сказал: «Я не оставлю в плену у франков женщину, которую я взял в жены и которая сняла передо мной покрывало». Он выкупил ее за пятьсот динаров и вернул к ее родным, да помилует его Аллах.
Нечто похожее рассказал мне аль-Муайяд, поэт из Багдада. «Когда я был в Мосуле в пятьсот шестьдесят пятом году, – говорил он, – халиф наделил моего [134] отца деревней, и отец часто наезжал туда. Вокруг было много бродяг, грабивших на дорогах, но отец ладил с ними, так как боялся их и пользовался иногда чем-нибудь, что они захватят. Однажды мы сидели в этой деревне; к нам подъехал на лошади молодой тюрк. С ним был верховой мул, несший дорожный мешок, на котором сидела девушка. Тюрк сошел с лошади, спустил на землю девушку и сказал: «Эй, молодцы, помогите мне снять мешок». Мы подошли и сняли с таим мешок, и вдруг оказалось, что там одни золотые динары и драгоценности. Тюрк и девушка посидели у нас и поели, а потом, он сказал: «Помогите мне поднять мешок». Мы с ним подняли мешок, и он спросил: «Где дорога в Анбар?» – «Дорога-то здесь, – сказал отец и показал ему дорогу, – да только на дороге шестьдесят бродяг, и я боюсь за тебя из-за них». Но юноша стал смеяться над ним и сказал: «Стану я бояться бродяг!» Мой отец оставил его и пошел к бродягам. Он рассказал им про юношу и про то, что он везет с собой.
Они вышли и встретили юношу на дороге. Когда он увидел их, то вытащил лук, приложил к нему стрелу и натянул его, собираясь выстрелить в них, но тетива лука оборвалась, и бродяги бросились на него. Он пустился бежать, а бродяги забрали мула, девушку и мешок. Девушка сказала им: «О молодцы, ради Аллаха, не позорьте меня, а дайте мне выкупить себя вместе с мулом ценой ожерелья из драгоценных камней, которое у тюрка. Оно стоит пятьсот динаров. Возьмите себе меток и все, что в нем есть». – «Мы согласны», – ответили ей бродяги. «Пошлите со мной кого-нибудь, – сказала девушка, – чтобы я могла поговорить с тюрком и взять ожерелье». Они послали с девушкой одного из своих для охраны; она подскакала к тюрку и сказала ему: «Я выкупила себя и мула ценой ожерелья, которое в голенище твоего левого сапога. Дай его мне». – «Хорошо», – сказал тюрк. Он отошел от них и снял сапог, и вдруг в нем оказалась тетива. Он натянул ее на лук и вернулся к бродягам. Они стали сражаться с ним, а он убивал их одного за другим, пока не перебил сорока [135] трех человек. Вдруг он увидел среди оставшихся моего* отца. «И ты с ними! – воскликнул он. – Хочешь, я дам тебе твою долю стрел?» – «Нет», – отвечал отец. Юноша сказал тогда: «Возьми семнадцать оставшихся и отведи их к правителю города, чтобы он их повесил». А бродяги до того перепугались, что побросали оружие. Тюрк погнал своего мула вместе со всем, что на нем было, и уехал. Аллах, да будет он превознесен, послал на бродяг в его образе беду и проявил великий гнев».
Я присутствовал при таком же происшествии в пятьсот девятом году. Мой отец, да помилует его Аллах, вышел с войсками к военачальнику Бурсуку ибн Бурсуку, да помилует его Аллах. Этот последний по приказанию султана отправился в поход. С ним было много войск, и множество эмиров сопровождало его. В числе их были: «эмир войск» Узбек – правитель Мосула, Сункар Дираз – властитель Рахбы, эмир Кундугади, главный хаджиб Бектимур, Зенги ибн Бурсук – истый герой, Темирек и Исмаил аль-Бекчи и другие эмиры. Они обложили Кафартаб, где был брат Феофила и франки. Наши войска штурмовали город. Хорасанцы вошли в ров и стали подкапываться. Франки, убедившись в близости гибели, подожгли крепость. Они сожгли крыши домов, огонь перешел на лошадей, на вьючных животных, на мелкий скот, на свиней и на пленных, и все это сгорело. Франки остались как бы висеть в вышине, на стенах крепости.
Мне пришло на ум войти в подкоп и взглянуть на него. Я спустился в ров, – а стрелы и камни дождем [136] сыпались на нас, – и проник в подкоп. Я увидел, что он замечательно устроен: от рва до бастиона прорыли галерею, а по бокам ее поставили два столба, на которых лежала перекладина, мешавшая обрушиться верхней части галереи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Нечто подобное произошло, когда Танкред, властитель Антиохии, сделал набег на Шейзар. Он угнал много вьючных животных и многих людей убил или взял в плен. Он расположился в деревне Залин, где была недоступная пещера, как бы подвешенная в самой середине горы. К ней не было ни спуска сверху, ни подъема снизу. Те, кто скрывался в этой пещере, спускались [133] туда по веревке. Это было в четверг двадцатого числа второго раби пятьсот второго года. Один из их дьяволов-рыцарей пришел к Танкреду и сказал: «Сделай мне деревянный сундук. Я в него сяду, а вы спустите меня к врагам на цепях. Только прикрепите их получше к сундуку, чтобы их не разрубили мечом, иначе я упаду». Ему сделали сундук и спустили на цепях в подвешенную пещеру. Он захватил ее и привел всех, кто там был, к Танкреду. Это произошло потому, что пещера была открытая, в ней не было местечка, где бы люди могли спрятаться. Этот франк пускал в них стрелы и всякий раз в кого-нибудь попадал, так как место было тесное, а людей было там очень много.
Среди пленных, взятых в этот день, была женщина, принадлежавшая к старинному арабскому роду. Ее расхваливали моему дяде Абу-ль-Асакир-султану, да помилует его Аллах, еще раньше, когда она была в доме своего отца. Мой дядя послал тогда старуху из своих близких посмотреть на нее. Старуха вернулась и принялась расписывать ее красоту и ум. Ей, может быть, сделали подарок, а может быть, показали кого-нибудь другого. Мой дядя посватался за нее и женился, но, когда она вошла к нему, он увидел совсем не то, что ему описывали. К тому же она была немая. Мой дядя заплатил ей сполна приданое и вернул ее обратно к своим. В этот день ее увели в плен из родной семьи. Мой дядя сказал: «Я не оставлю в плену у франков женщину, которую я взял в жены и которая сняла передо мной покрывало». Он выкупил ее за пятьсот динаров и вернул к ее родным, да помилует его Аллах.
Нечто похожее рассказал мне аль-Муайяд, поэт из Багдада. «Когда я был в Мосуле в пятьсот шестьдесят пятом году, – говорил он, – халиф наделил моего [134] отца деревней, и отец часто наезжал туда. Вокруг было много бродяг, грабивших на дорогах, но отец ладил с ними, так как боялся их и пользовался иногда чем-нибудь, что они захватят. Однажды мы сидели в этой деревне; к нам подъехал на лошади молодой тюрк. С ним был верховой мул, несший дорожный мешок, на котором сидела девушка. Тюрк сошел с лошади, спустил на землю девушку и сказал: «Эй, молодцы, помогите мне снять мешок». Мы подошли и сняли с таим мешок, и вдруг оказалось, что там одни золотые динары и драгоценности. Тюрк и девушка посидели у нас и поели, а потом, он сказал: «Помогите мне поднять мешок». Мы с ним подняли мешок, и он спросил: «Где дорога в Анбар?» – «Дорога-то здесь, – сказал отец и показал ему дорогу, – да только на дороге шестьдесят бродяг, и я боюсь за тебя из-за них». Но юноша стал смеяться над ним и сказал: «Стану я бояться бродяг!» Мой отец оставил его и пошел к бродягам. Он рассказал им про юношу и про то, что он везет с собой.
Они вышли и встретили юношу на дороге. Когда он увидел их, то вытащил лук, приложил к нему стрелу и натянул его, собираясь выстрелить в них, но тетива лука оборвалась, и бродяги бросились на него. Он пустился бежать, а бродяги забрали мула, девушку и мешок. Девушка сказала им: «О молодцы, ради Аллаха, не позорьте меня, а дайте мне выкупить себя вместе с мулом ценой ожерелья из драгоценных камней, которое у тюрка. Оно стоит пятьсот динаров. Возьмите себе меток и все, что в нем есть». – «Мы согласны», – ответили ей бродяги. «Пошлите со мной кого-нибудь, – сказала девушка, – чтобы я могла поговорить с тюрком и взять ожерелье». Они послали с девушкой одного из своих для охраны; она подскакала к тюрку и сказала ему: «Я выкупила себя и мула ценой ожерелья, которое в голенище твоего левого сапога. Дай его мне». – «Хорошо», – сказал тюрк. Он отошел от них и снял сапог, и вдруг в нем оказалась тетива. Он натянул ее на лук и вернулся к бродягам. Они стали сражаться с ним, а он убивал их одного за другим, пока не перебил сорока [135] трех человек. Вдруг он увидел среди оставшихся моего* отца. «И ты с ними! – воскликнул он. – Хочешь, я дам тебе твою долю стрел?» – «Нет», – отвечал отец. Юноша сказал тогда: «Возьми семнадцать оставшихся и отведи их к правителю города, чтобы он их повесил». А бродяги до того перепугались, что побросали оружие. Тюрк погнал своего мула вместе со всем, что на нем было, и уехал. Аллах, да будет он превознесен, послал на бродяг в его образе беду и проявил великий гнев».
Я присутствовал при таком же происшествии в пятьсот девятом году. Мой отец, да помилует его Аллах, вышел с войсками к военачальнику Бурсуку ибн Бурсуку, да помилует его Аллах. Этот последний по приказанию султана отправился в поход. С ним было много войск, и множество эмиров сопровождало его. В числе их были: «эмир войск» Узбек – правитель Мосула, Сункар Дираз – властитель Рахбы, эмир Кундугади, главный хаджиб Бектимур, Зенги ибн Бурсук – истый герой, Темирек и Исмаил аль-Бекчи и другие эмиры. Они обложили Кафартаб, где был брат Феофила и франки. Наши войска штурмовали город. Хорасанцы вошли в ров и стали подкапываться. Франки, убедившись в близости гибели, подожгли крепость. Они сожгли крыши домов, огонь перешел на лошадей, на вьючных животных, на мелкий скот, на свиней и на пленных, и все это сгорело. Франки остались как бы висеть в вышине, на стенах крепости.
Мне пришло на ум войти в подкоп и взглянуть на него. Я спустился в ров, – а стрелы и камни дождем [136] сыпались на нас, – и проник в подкоп. Я увидел, что он замечательно устроен: от рва до бастиона прорыли галерею, а по бокам ее поставили два столба, на которых лежала перекладина, мешавшая обрушиться верхней части галереи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70