- Господин Стрончек! Еще минута - и я за себя не отвечаю.
- Ah, cela devient curieux!* - закричал граф Штумницкий.
______________
* А, это становится забавным! (франц.).
- Сколько тебе следует, спрашиваю. Чего молчишь?!
- Прочь с дороги! Все вы, что здесь собрались!
- Что, что?! Ты смеешь так говорить? Так вот же тебе плата! Вот тебе за деревья! А вот тебе еще рубль на водку!
Стрончек швырнул в глаза Вильку пригоршню монет.
Кровь не вода! Будто удар грома раздался звук пощечины... Стрончек растянулся во весь рост.
- Негодяи! - крикнул Вильк.
Начался немалый переполох: Штумницкий потерял очки, другие господа помяли шляпы. Злые языки утверждали, будто Гошинские так спешили, что, усаживаясь в карету, стукнулись лбами.
Вечером к Вильку приехал Скоморницкий в качестве секунданта Стрончека. По-видимому, Гошинские отказали Стрончеку в этой услуге. Вильк принял вызов.
"Эта дуэль, - писал он другу, - свалилась на меня неожиданно. Что ни говори против дуэлей, во многих случаях другого выхода нет. Но забота для меня немалая. Не то меня беспокоит, что я никогда не умел стрелять, а теперь менее, чем когда-либо, но я не знаю, где взять секунданта. Тебя даже и не прошу. Я знаю, что твои принципы этого тебе не позволяют. Кругом здесь у меня только враги, а пригласить кого-либо из моих батраков я не могу, это ведь не драка на дубинках. Смилуйся, пришли кого-нибудь из Варшавы! Хотелось бы развязаться с этим поскорее. Думаю, что дело плохо кончится для одного из нас. Но борьба между мной и Стрончеком может завершиться его победой лишь в том случае, если на свете совсем нет правосудия. На всякий случай хочу, чтоб все было в порядке, поэтому посылаю тебе копию завещания. Будь здоров и, повторяю, смилуйся - пришли секунданта, а то я не знаю, что делать".
Случай вывел Вилька из этого затруднения. В тот же день он получил от Людвика письмо, в котором тот решительно отказывался от читальни, угрожая выбросить книги на свалку. Он-де знает, что Вильк предатель, что он собирался отбить у него Камиллу - но дудки! В конце Людвик давал понять, что если бы Вильк захотел с оружием в руках опровергнуть "сказанные здесь слова", то он, Людвик, готов...
Это было равносильно вызову на дуэль. Вильк усмехнулся и швырнул письмо в огонь, но после короткого раздумья сел и написал следующее:
"Вы еще ребенок, Людвик! Никто не собирается стреляться с вами; а читальню вы еще, возможно, и не выбросите на улицу, если соблаговолите зайти ко мне сегодня, о чем, рассчитывая на вашу честь и порядочность, я убедительнейше прошу".
Через несколько часов Людвик действительно прибыл в Мжинек. Вильк сердечно приветствовал его.
- Я ждал вас с нетерпением.
- В чем дело?
- Из тех, с кем я знаком в этой местности, вас, господин Людвик, я ставлю выше всего; вы по крайней мере не испорчены до мозга костей, как другие. Дайте мне руку и слушайте.
- В чем дело, милостивый государь?
Вильк рассказал о столкновении со Стрончеком, после чего заявил:
- Я рассчитываю, что вы согласитесь быть моим секундантом. У меня здесь никого нет, все меня ненавидят, и все преследуют.
- Да что вы!
- А между тем что я им сделал плохого? Трудился, как вол, стремясь улучшить хозяйство в округе. А деньги на читальню я ведь просто отрывал у себя из последнего. Чего я хотел, господин Людвик? Куда шел? К чему стремился?
Людвик счел уместным что-нибудь ответить, но все же смолчал.
- Посмотрите! - продолжал Вильк. - В других странах все дышит разумом, согласием и достатком: поднимается земледелие, поднимается промышленность, строятся фабрики, люди работают, читают, думают, - все стремятся к тому, что разумно и хорошо, славословят науку и труд. А что у нас?
Постепенно Вильк стал оживляться, и на лице его выступил румянец. Он говорил с жаром:
- У нас застой, зло и распущенность: лень и спесь в верхах, невежество в низах. Посмотрите только, кто у нас богат? кто счастлив? кто спокоен? Одни растрачивают жизнь по мелочам на гнусные и ничтожные прихоти, другие хоть и трудятся, да им за это плата лишь пот и слезы, потому что работать не умеют. Чего же я хотел? Стремился ли я к личной выгоде? Искал ли здесь, среди вас, счастья? Если я говорил вам всем: бросьте карты, вино, бильярд, праздность; если последний грош свой я вкладывал в читальню; если призывал: трудитесь, трудитесь, в науке будущее, в науке ваше благо, - то скажите, господин Людвик, разве мной двигала личная корысть? Вот гляньте сюда, - Вильк рывком распахнул окно и указал на мжинецкие поля, - видите, как зеленеют поля, как шумят колосья? Глядите! Всюду виден упорный труд. Вы помните, конечно, что Мжинек был в запустении, а теперь скажите, есть ли где еще подобная благодать? Я с гордостью говорю: это сделал я, и бога призываю в свидетели, что не для себя работал от зари до зари, не для себя проливал пот, идя за плугом. Для меня, ничтожного, хватило бы кринки молока и ломтя хлеба, но я хотел показать пример другим. О Людвик, я только хотел воодушевить и научить. Если бы мне помогали, вместо того чтобы мешать, то уже сегодня вся округа имела бы другой вид: закипела бы работа, возрастали бы достаток, спокойствие и счастье. Этого я хотел, и что же? Меньше всего меня огорчает, что ни от кого не слышал я слова благодарности, что не нашел я счастья, человек может работать и в печали. Не этого мне жаль! Но попади мне завтра утром пуля в лоб, и погибнет все, что я сделал. Я не жалуюсь вам, я только хочу, чтобы хоть один человек меня понял, стал лучше душой и разумней.
- Ах, дорогой друг! - со слезами воскликнул добрый Людвик. - Если б я это знал раньше, если б я это понимал!
- Так ты не выбросишь читальню на улицу? Будешь трудиться? Будешь учиться и учить других?
- Клянусь вам! О, последнюю копейку на книжки! Клянусь вам, я буду теперь другим человеком!
- Тогда обними меня и будь моим секундантом.
Людвик кинулся в объятия Вилька, а когда потом поднял голову, - право, это был другой человек. Глаза его горели таким огнем, как никогда раньше; он весь дрожал, и пламя воодушевления охватило все его существо.
Душа его пробудилась и рвалась к свету и развитию.
- Ах, почему же вы раньше так со мной не говорили? - восклицал он взволнованно. - Вы временами были так резки, так суровы!
Людвик и не подозревал, как верны и метки были его слова. Они во многом объясняли всеобщую неприязнь, которую вызвал Вильк. Да, да, Вильк бывал суров и резок!
Услышав этот мягкий упрек, он опустил голову и молчал. У каждого есть свои недостатки - это верно; но Вильк молчал, потому что не хотел оправдывать себя перед Людвиком тем, что у каждого есть свои недостатки. А оправдаться иначе он не мог.
В жизни ему часто не хватало терпимости к людям. Над этим стоит подумать. Вильк не умел ладить с людьми - в нем было слишком мало сдержанности и любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13