Он вспомнил, как однажды, мальчишкой лет двенадцати, тринадцати, дожидаясь неприятного разговора с матерью в своей комнате, он с головой зарылся в подушки и мечтал, чтобы все прошло как сон. А мать стояла рядом с кроватью, и так не могло продолжаться вечно.
– Стивен.
Опустив голову, он повернулся и подошел к своему стулу. Теперь они сидели вдвоем.
– Ты должен рассказать мне, Стивен.
«Я твоя мать, ты можешь рассказать мне все».
– Стивен?
Ну вот. И тогда мать постепенно вытянула из него всю правду. По мере того как слова слетали с его уст, он видел, как напрягались мускулы на ее лице, глаза расширялись, менялся цвет лица, пока его не покрыла густая красна стыда.
– Я жду, Стивен.
– Нет.
– Ты не можешь не сказать мне.
– Но мне нечего сказать.
– Нечего?
– Нет.
Она медленно качала головой, а сжатые губы могли даже сойти за улыбку.
– Ты же знаешь, что не сможешь мне солгать, Стивен.
– Я не лгу.
Она слегка встряхнула руками, как человек, стряхивающий с одежды крошки. Мол: «Что это ты воображаешь, что можешь обмануть меня? Разве я не знаю тебя лучше, чем ты сам?»
– Я плавал во второй половине дня, в воскресенье. Ты знаешь, что это так. Что бы они ни говорили, меня там не было.
– А рисунок?
– Мы не видели никакого рисунка.
– Другие люди видели. Разве этого недостаточно?
– Почему? – Его голос дрожал от злобы и отчаяния. Он поднялся, но никак не мог встать твердо на ноги. – Почему, что бы ни случилось, ты веришь всем, кроме меня?
– Это неправда, Стивен. Это нечестно.
– Нечестно?
– Если ты бегал в тот день, почему не сказать полицейским? В чем здесь преступление?
– Джоан, послушай, посмотри на меня, послушай! Я не бегал, не бегал в воскресенье. Я был в центре отдыха, плавал. Я не понимаю, почему ты не можешь поверить мне.
– Стивен, я вынимала твои вещи из сумки, когда ты вернулся домой. Смотрела, не нужно ли что постирать. Твои плавки не были даже влажными.
Когда они проезжали через центр, Резник говорил очень мало, и Линн чувствовала, как нарастает его внутреннее напряжение. Если Стивен Шепперд проводил часть своего свободного времени в классе жены, что вполне вероятно, учитывая его умение мастерить, он обязательно встречал Эмили, и, что очень важно, она также знала его. Ему бы не составило никакого труда взять ее адрес в справочнике и узнать, что ее дом достаточно близко, чтобы включить его в маршрут своей послеобеденной пробежки. Это вполне по силам даже мало тренированному человеку средних лет.
Но Резник не высказывал вслух свои мысли. Он расспрашивал Линн о ее родителях, о здоровье отца, о птицеферме. Слушая девушку, он даже представил жирного каплуна, который, без сомнения, проделает вместе с Линн предрождественское путешествие и затем будет перенесен из ящика его стола сначала в холодильник, а потом и в печь.
Линн резко затормозила и остановилась напротив дома Резника.
– Завтра ранний старт, сэр?
– Несомненно. – Быстрая улыбка, и он исчез. Промелькнуло лишь белое пятно его руки, гладившей кота, который встречал хозяина на каменной ограде.
Линн развернула машину и поехала обратно по Вудборо-роуд. Небо внезапно прояснилось и наполнилось звездами. Автомобиль Нейлора был припаркован между театром «Лейс Маркит» и автостоянкой для практикантов. Он ждал ее.
– А если бы я не пришла?
– Чепуха. Пришла бы.
Кевин Нейлор заметно нервничал, ему необходимо было выговориться.
В холодильнике была всего одна банка пива «Хейнекен», и Линн предложила разделить ее, но Нейлор отрицательно покачал головой. Тогда она поставила чайник и нашла музыку, хотя нельзя сказать, что Джоан Армтрейдинг полностью соответствовала обстоятельствам. По ее мнению, Кевину больше всего нужна была хорошая чашка чая.
– Как давно это случилось? – спросила Линн и, видя, как он вертит в руках пачку «Ротманс» и зажигалку, подвинула к нему блюдце. – Возьми для пепла.
– Я знаю, это звучит глупо, но мне трудно даже определить. Такого не было, чтобы я пришел с работы и оказалось, она собрала вещи и ушла. Все происходило постепенно, месяц за месяцем. Началось с того, что она брала с собой ребенка и оставляла его у своей матери, с каждым разом на все более длительный срок. Довольно разумно, хотя мне это совсем не нравилось. Разумно потому, что она была в угнетенном состоянии из-за ребенка и очень мало спала. Так что, пока ребенок был там, Дебби, по крайней мере, получала несколько часов отдыха, да и я тоже.
Засвистел чайник, и Линн пошла на кухню.
– Не прерывайся, я тебя слышу.
Но он все равно подождал, пока она вернется в комнату.
– Сахар?
– Спасибо. Два куска.
– Ты сказал, что ребенок оставался на ночь у матери Дебби.
– Да. Затем она стала оставаться там сама. Вечерами, когда я возвращался…
«После пинты-другой с Дивайном», – подумала Линн.
– …ее не было дома. Через некоторое время она звонила и говорила, что приехала забрать ребенка, но девочка так крепко заснула, и она не знает, стоит ли будить ее или же лучше самой заночевать и вернуться утром. – Он поднял глаза на внимательно слушавшую его Линн. – Я теперь уже не уверен, вернется ли она когда-нибудь вообще. Не знаю. Время как бы остановилось. Честно говоря, я был рад приходить домой и ни о чем не беспокоиться – ни о Дебби, ни о ребенке, ни о чем вообще. Просто посидеть, прочистить мозги, улечься в кровать, зная, что утром тебя никто не будет тормошить, чтобы ты проснулся.
Линн задумчиво рассматривала рисунок на ковре.
– Звучит тан, будто ты получил то, что хотел.
– Это не так.
– Но и не пытался остановить.
– Я же объясняю, я не знал…
– Свою жену и ребенка?
– Хорошо, – он встал, – я пришел сюда не за этим. Линн также встала и повернулась к нему.
– А зачем?
Сочный баритон снова и снова повторял одну и ту же фразу, постепенно накаляя обстановку. Каждый из них мог бы сейчас сделать первый шаг и коснуться другого.
– Ну? – настаивала Линн.
– Я не знаю. Я думал…
– Да?
– Нет, я не знаю. – Помотав головой, он сделал несколько шагов по маленькой комнатке и снова сел.
– Ты хотел излить мне свою горечь, пожаловаться на то, как тебя обидели, а я должна была сидеть и слушать, соглашаясь со всем.
– Может быть.
– Хорошо, то, что я слышала, говорит вроде бы за тебя. Что бы Дебби ни делала, она, по-видимому, не очень хорошо понимает, куда это заведет. Но получается, что ты позволяешь ей уйти.
– А ей не нужно никакого разрешения.
– Может быть. Но в чем она действительно нуждалась, чего ждала, так это чтобы кто-то сказал «нет». Полагаю, что тебе не приходило в голову, что она, возможно, ждет от тебя, когда ты скажешь ей о своих чувствах.
– И что бы это изменило?
– Этого я не знаю, Кевин. А если и ты этого не знаешь, значит, в этом-то и состоит твоя проблема. Но мне кажется, она все это время ждала, когда ты скажешь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73