- Враги? Завистники? Недоброжелатели?
- Пока ничего. Я позвонила некоторым его знакомым. Отзываются все очень хорошо - милый, добрый, славный и все в этом роде...
- Женщины? Пороки?
- Харви, будь человеком, - взмолилась Мейзи. - Дай мне хоть чуточку времени!
- Конечно, конечно - ты и так уже прыгнула выше головы. Молодчина. Вот только у меня времени кот наплакал. Рыбка ускользает прямо из моих рук.
- Какая рыбка?
Позвонил телефон, избавив меня от необходимости вдаваться в объяснения. Звонил Джек Финней, режиссер - еще один гость с той памятной вечеринки. Он сказал, что узнал от Хелен Сарбайн о том, что расследованием похищения колье занимается наша страховая компания, и, позвонив сюда, чтобы поговорить с тем, кто ведет это дело, получил от какой-то девушки мой телефон. А звонит он потому, что располагает кое-какой полезной информацией.
Я попросил его не вешать трубку, а сам попытался угостить Мейзи поцелуем, от которого та ловко увернулась, так что я чмокнул лишь мочку уха.
- Бессовестный, - укоризненно сказала Мейзи. - Звонит, небось, какая-нибудь девица, а ты ко мне пристаешь. Тебе лечиться надо, вот что. Мне продолжать собирать сведения про Гормана?
- Да, пожалуй.
- Тогда подожди до завтра. Мне пора домой.
После ее ухода я спросил в трубку:
- Знаете, значит?
- Что именно? - недоуменно переспросил Финней.
- Где находится колье.
- Нет, - ответил он. - Хотя всякое может быть. Я хотел бы поговорить с вами.
- А почему не с полицейскими?
- Во-первых, потому что я не знаю того, что интересует их, а, во-вторых - я их на дух не выношу. Так вы готовы со мной встретиться?
- Я просто сгораю от нетерпения. Примчусь с высунутым языком. Где мы можем встретиться?
- Вам придется приехать ко мне. У меня сейчас идет репетиция. Это в студии Ромберга, на углу Девятой улицы и Второй авеню. Поднимитесь на второй этаж. В шесть у нас будет перерыв и я смогу уделить вам один час времени - мы перекусим и поговорим. Если хотите, приезжайте сразу и подождите в зале.
Десять минут спустя я уже сидел в такси, а в половине шестого был на углу Девятой улицы и Второй авеню. Поднявшись на второй этаж допотопного трехэтажного здания, я очутился в комнатке размером примерно в тридцать пять квадратных футов. Сквозь высокие окна, прорезанные в дальней стене, прорывался шум со Второй авеню, а возле противоположной стены были расставлены складные стулья. Пол был размечен мелом, а декорациями служили другие складные стулья и карточный стол. В углу разместился еще один стол, за которым со сценариями в руках сидели Джек Финней и какая-то девица с соломенными волосами. Четверо из семи актеров держали в руках бумажки с ролями, из чего я заключил, что работа над пьесой еще только начинается.
Финней оказался коренастым, крепко сбитым рыжеволосым мужчиной, примерно моих лет. Его проницательные беспокойные глаза оценили меня сразу, едва я переступил порог. Финней поднялся со стула, на цыпочках приблизился ко мне и прошептал, чтобы я посидел у стены, а он только закончит сцену, и на этом прервет репетицию. Меня это вполне устроило. Я никогда не присутствовал на театральных репетициях, поэтому в течение последующих десяти минут сидел, завороженно следя, как семеро актеров поочередно устраивают душевный стриптиз, соревнуясь друг с другом по глубине морального падения.
- Любопытная пьеса, - сказал мне Финней, возвестив перерыв. Настроение, правда, не поднимает, но зато заставляет задуматься.
- Если есть о чем задуматься.
Финней пожал плечами и промолчал. Мы спустились на первый этаж, зашли в располагавшийся там дневной еврейский ресторанчик и уединились за угловым столиком. Финней заказал картофельный суп - фирменное блюдо - и блинчики со сметаной. Я последовал его примеру. Мы еще немного поговорили о театре и о пьесе. Когда подали суп, Финней заметил, что я совершенно не похож на сыщиков, которых ему доводилось видеть и о которых он читал.
- Я не сыщик. Я - духовник мелких воришек.
- Несколько необычный взгляд на вашу профессию, - сказал Финней. - Я думаю, что вы и вправду заинтересованы в том, чтобы найти колье?
- Да!
- Откровенно говоря, я ровным счетом про него не знаю... Если не считать кое-каких мыслей.
- А я-то рассчитывал, что вы принесли его с собой, и готовы вручить мне.
- В свое время, быть может. Нет, я и в самом деле не знаю, где находится колье, но зато располагаю сведениями о том, кто убил Дэвида Гормана... Кажется.
Я чуть призадумался, потом сказал:
- Почему - кажется? Можно ли утверждать, что вы знаете, кто убил человека, не будучи уверенным в своих словах?
- У меня нет доказательств.
- Мне по-прежнему кажется, что вам следует обратиться в полицию.
- Не пойду я в полицию, Крим. Если хотите меня выслушать - слушайте. Я понимаю - вас заботит колье, но моя история в некотором роде связана и с колье.
- Я - весь внимание, - сказал я. - Только хочу, чтобы вы знали следующее: меня интересует только колье, а не убийца Гормана. Если же вы поделитесь со мной какими-либо сведениями об этом убийстве или несчастном случае - не знаю, что это такое, - я буду вынужден сообщить о нашем разговоре в полицию.
- Это убийство.
- Тем более. Я могу прикрыть от закона вора, но не убийцу. Я не имею права скрывать от полиции какую бы то ни было информацию об убийстве.
- А если это вовсе не информация, а просто некие предположения?
Я пожал плечами.
- Посмотрим. Выкладывайте, что у вас там про Гормана.
- Хорошо. Видите ли, Дэвид приходился мне очень близким другом... Он был для меня как отец, и я его очень любил. Это он помог мне стать режиссером. Он в меня верил. Именно он обучил меня всему, что я умею. Такой был всегда добрый и внимательный. Не знаю, знакомы ли вы или хотя бы общались с какими-нибудь бродвейскими продюсерами? Среди них попадаются любые люди, но Дэвид Горман выделялся особой честностью. Я бы мог порассказать вам о пьесах, которые шли с аншлагами по два сезона, а инвесторы получали потом по двадцать центов за каждый вложенный доллар. С постановками Гормана такого не случалось ни разу. Инвесторы всегда с лихвой окупали вложенные средства и срывали крупные барыши. С актерами он обращался по-человечески и вдобавок обладал одновременно вкусом и здравым смыслом - редкостное, даже уникальное сочетание в нашей театральной жизни. Не хочу вас разочаровывать, но нью-йоркский театр это большая вонючая клоака, скопище проходимцев и бездарей. Вот почему мы так много потеряли со смертью Дэвида Гормана.
Ну да ладно, я отвлекся. Так вот, после той памятной воскресной вечеринки мы с женой и Дейвом сели в одно такси и Дейв высадил нас у нашего дома. И вот тогда он обронил какую-то фразу про это колье. Ничего особенного, я даже толком не помню его слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43