Понимаете, амнезия не проходит за одну ночь. Поэтому, если все же полиция вас когда-нибудь арестует, вы уже будете готовы к тому, что у нее на то есть веские причины. — Он внимательно посмотрел на женщину. — А они у нее есть?
Она еще некоторое время глядела в окно, а потом, тяжело вздохнув, повернулась к доктору:
— Мне продолжает мерещиться Мег, стоящая на коленях, и молящая о чем-то. А прошлой ночью я вспомнила, что приходила к ней на квартиру и ужасно взбесилась, потому что там оказался и Лео. Меня мучают повторяющиеся кошмары: будто я тону или меня закапывают заживо, и я просыпаюсь от того, что начинаю задыхаться. Я помню, что испытывала очень сильные эмоции. — Джинкс замолчала.
— Какие именно эмоции?
— Страх, — тихо пояснила женщина. — Приступы страха накатывались неожиданно, и меня начинало трясти. Я отчетливо помню, что это был именно страх.
Откровение застигло доктора врасплох, когда он не был подготовлен к столь искреннему разговору. Теперь ему стало грустно от того, что, по всей вероятности, Джинкс начинала испытывать какое-то чудовищное ощущение вины.
— Расскажите мне о Мег, — наконец, выдавил он, пытаясь справиться с нахлынувшими на него чувствами.
— Она умоляла о чем-то, простирая руки и повторяя: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». — Ресницы Джинкс заблестели от едва сдерживаемых слез.
— Она что-то просила у вас?
— Я не знаю. Я просто вижу ее, стоящую на коленях.
— А где вы были в этот момент?
— Я этого не знаю.
— Есть кто-то рядом еще?
— И этого я не знаю.
— Ну, хорошо, тогда расскажите мне все о том, как вы пришли к Мег и как обнаружили там Лео. Говорите, что помните.
— Передо мной как бы стоит образ Лео, который открывает мне дверь, а я понимаю, что это квартира Мег. Я это знаю, потому что у Лео на руках Мармадюк. Мармадюк — это ее кот, — тут же пояснила Джинкс. — Забавно еще и то, что я ясно слышу, как он мурлыкает, а все остальное беззвучно и статично, словно на фотографии.
— Но вы ведь помните, что рассердились на Лео.
— Мне даже хотелось ударить его. — Она поджала губы. — Так мне помнится, и это воспоминание скорее чувственное, чем визуальное. До меня как будто дошло, что сначала он вывел меня из себя, а уже потом я увидела его в дверях квартиры Мег.
— Вы можете сказать, когда это происходило?
Джинкс задумалась:
— Скорее всего, уже после четвертого июня, потому что последнее, что я помню, это то, как мы прощались с Лео. Он входит в зал и говорит: «Будь умницей, Джинкс, и всего тебе хорошего…» — Сказав это, женщина снова надолго замолчала.
— И что же ответили вы?
— Не знаю. Мне запомнились только его слова.
Алан достал блокнот и ручку и приготовился писать:
— Расскажите мне о том, что произошло накануне. Каким этот день выдался для вас?
На этот раз Джинкс заговорила уверенно:
— Я работала. Нужно было сделать несколько рекламных снимков для одной подростковой музыкальной группы. Поначалу дело оказалось непростым. Ребята были самыми заурядными и, главное, абсолютно самодовольными. Четверо подростков с аккуратными прическами, белозубыми улыбками и хилыми мышцами. Эти слюнтяи считали себя такими неповторимыми, будто стоит только щелкнуть аппаратом, как все девочки, не достигшие половой зрелости, едва увидев снимок, тут же забьются в экстазе. — Неожиданно она рассмеялась. — Я попросила Дина немного поприкалываться над ними, и после трех часов работы у нас все же вышло несколько замечательных кадров. Теперь это уже были вполне оригинальные озлобленные юноши с выразительными глазами.
Алан тоже не смог сдержать смеха:
— Так что же сказал им Дин?
— Он постоянно обращался к этому начинающему квартету не иначе, как «миленькие противненькие девственники». С них очень быстро слетела вся спесь, особенно, когда ребята поняли, что мы с ними не слишком церемонимся и больше занимаемся освещением и собственной аппаратурой. Мне кажется, под самый конец они серьезно разозлились на нас, но в итоге было получено то, чего и добивалась наша компания.
— И вы сразу же приступили к проявлению пленки?
— Нет, нам надо было еще немного поработать на месте съемок, и в конце концов время вышло, поэтому мы едва успели перекусить и разбежались кто куда. — Она замолчала, словно чего-то не понимая. — Лично я направилась домой. — Джинкс тупо смотрела на доктора. — Тогда в какой день я могла видеть эти готовые фотографии?
— Ну, не заостряйте сейчас внимания на таких мелочах. Давайте продолжать. Итак, вы вернулись домой. Лео был там?
— Не-ет, — как бы все еще не приходя в себя до конца, протянула Джинкс. — Но я и не ожидала его там встретить. Его не должно было быть в доме. — Внезапно взгляд ее стал возбужденным. — Я тогда еще прошлась по всем комнатам, чтобы убедиться в его отсутствии. И вот тут меня охватило чувство настоящего счастья. Теперь весь дом принадлежал мне одной. — Она закрыла лицо руками. — Да-да, я хорошо помню, как обрадовалась, поняв, что его действительно нет больше в моем доме. Полный покой и истинная свобода.
Протероу удивлялся тому, почему она сейчас не замечает таких кричащих несоответствий в своем рассказе. А может быть, это тоже является частью игры?
— Каким же образом вы отпраздновали столь знаменательный день?
Ее глаза игриво вспыхнули:
— Для начала я выпила две пинты пива, поела вареных бобов прямо из консервной банки, за полчаса выкурила, наверное, с десяток сигарет, а потом принялась смотреть один за другим сериалы по телевизору. В половине одиннадцатого я сделала себе яичницу с беконом и полакомилась ею в собственной кровати.
Доктор улыбнулся:
— Вы все запомнили до мелочей.
— Я самоутверждалась.
— Вы, наверное, делали все то, что Лео терпеть не мог?
— Ну, это лишь малая толика того, что он ненавидел. Его идеал женщины был полностью скопирован с его матери. А леди Уолладер, хоть и жила припеваючи, во всем поддакивала своему мужу-шовинисту и постоянно стремилась ублажить его.
Протероу выслушал это замечание с интересом, но не стал настаивать на том, чтобы Джинкс поподробнее останавливалась на теме семейных отношений.
— Что же вы смотрели по телевизору?
— Исключительно мыльные оперы. Одну за другой. «Жители Ист-Энда», «Билль», «Бруксайд». — Она улыбнулась. — Потом я не выдержала и переключилась на программу новостей. Понимаете, эти сериалы наводят тоску, если не знаешь, в чем суть сюжета.
— А почему же вы не остановились на «Коронейшн стрит»?
— В тот день ее не показывали.
— Вы уверены?
— Разумеется. Я специально взяла «Радио Таймс» и подчеркнула там только мыльные оперы. Если бы этот сериал крутили, я бы его обязательно посмотрела.
Доктор в задумчивости погладил бороду:
— Я, конечно, не большой любитель таких телепередач, но, мне кажется, что «Коронейшн стрит» показывают по пятницам, а мы сейчас вспоминаем именно пятницу, третье июня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Она еще некоторое время глядела в окно, а потом, тяжело вздохнув, повернулась к доктору:
— Мне продолжает мерещиться Мег, стоящая на коленях, и молящая о чем-то. А прошлой ночью я вспомнила, что приходила к ней на квартиру и ужасно взбесилась, потому что там оказался и Лео. Меня мучают повторяющиеся кошмары: будто я тону или меня закапывают заживо, и я просыпаюсь от того, что начинаю задыхаться. Я помню, что испытывала очень сильные эмоции. — Джинкс замолчала.
— Какие именно эмоции?
— Страх, — тихо пояснила женщина. — Приступы страха накатывались неожиданно, и меня начинало трясти. Я отчетливо помню, что это был именно страх.
Откровение застигло доктора врасплох, когда он не был подготовлен к столь искреннему разговору. Теперь ему стало грустно от того, что, по всей вероятности, Джинкс начинала испытывать какое-то чудовищное ощущение вины.
— Расскажите мне о Мег, — наконец, выдавил он, пытаясь справиться с нахлынувшими на него чувствами.
— Она умоляла о чем-то, простирая руки и повторяя: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». — Ресницы Джинкс заблестели от едва сдерживаемых слез.
— Она что-то просила у вас?
— Я не знаю. Я просто вижу ее, стоящую на коленях.
— А где вы были в этот момент?
— Я этого не знаю.
— Есть кто-то рядом еще?
— И этого я не знаю.
— Ну, хорошо, тогда расскажите мне все о том, как вы пришли к Мег и как обнаружили там Лео. Говорите, что помните.
— Передо мной как бы стоит образ Лео, который открывает мне дверь, а я понимаю, что это квартира Мег. Я это знаю, потому что у Лео на руках Мармадюк. Мармадюк — это ее кот, — тут же пояснила Джинкс. — Забавно еще и то, что я ясно слышу, как он мурлыкает, а все остальное беззвучно и статично, словно на фотографии.
— Но вы ведь помните, что рассердились на Лео.
— Мне даже хотелось ударить его. — Она поджала губы. — Так мне помнится, и это воспоминание скорее чувственное, чем визуальное. До меня как будто дошло, что сначала он вывел меня из себя, а уже потом я увидела его в дверях квартиры Мег.
— Вы можете сказать, когда это происходило?
Джинкс задумалась:
— Скорее всего, уже после четвертого июня, потому что последнее, что я помню, это то, как мы прощались с Лео. Он входит в зал и говорит: «Будь умницей, Джинкс, и всего тебе хорошего…» — Сказав это, женщина снова надолго замолчала.
— И что же ответили вы?
— Не знаю. Мне запомнились только его слова.
Алан достал блокнот и ручку и приготовился писать:
— Расскажите мне о том, что произошло накануне. Каким этот день выдался для вас?
На этот раз Джинкс заговорила уверенно:
— Я работала. Нужно было сделать несколько рекламных снимков для одной подростковой музыкальной группы. Поначалу дело оказалось непростым. Ребята были самыми заурядными и, главное, абсолютно самодовольными. Четверо подростков с аккуратными прическами, белозубыми улыбками и хилыми мышцами. Эти слюнтяи считали себя такими неповторимыми, будто стоит только щелкнуть аппаратом, как все девочки, не достигшие половой зрелости, едва увидев снимок, тут же забьются в экстазе. — Неожиданно она рассмеялась. — Я попросила Дина немного поприкалываться над ними, и после трех часов работы у нас все же вышло несколько замечательных кадров. Теперь это уже были вполне оригинальные озлобленные юноши с выразительными глазами.
Алан тоже не смог сдержать смеха:
— Так что же сказал им Дин?
— Он постоянно обращался к этому начинающему квартету не иначе, как «миленькие противненькие девственники». С них очень быстро слетела вся спесь, особенно, когда ребята поняли, что мы с ними не слишком церемонимся и больше занимаемся освещением и собственной аппаратурой. Мне кажется, под самый конец они серьезно разозлились на нас, но в итоге было получено то, чего и добивалась наша компания.
— И вы сразу же приступили к проявлению пленки?
— Нет, нам надо было еще немного поработать на месте съемок, и в конце концов время вышло, поэтому мы едва успели перекусить и разбежались кто куда. — Она замолчала, словно чего-то не понимая. — Лично я направилась домой. — Джинкс тупо смотрела на доктора. — Тогда в какой день я могла видеть эти готовые фотографии?
— Ну, не заостряйте сейчас внимания на таких мелочах. Давайте продолжать. Итак, вы вернулись домой. Лео был там?
— Не-ет, — как бы все еще не приходя в себя до конца, протянула Джинкс. — Но я и не ожидала его там встретить. Его не должно было быть в доме. — Внезапно взгляд ее стал возбужденным. — Я тогда еще прошлась по всем комнатам, чтобы убедиться в его отсутствии. И вот тут меня охватило чувство настоящего счастья. Теперь весь дом принадлежал мне одной. — Она закрыла лицо руками. — Да-да, я хорошо помню, как обрадовалась, поняв, что его действительно нет больше в моем доме. Полный покой и истинная свобода.
Протероу удивлялся тому, почему она сейчас не замечает таких кричащих несоответствий в своем рассказе. А может быть, это тоже является частью игры?
— Каким же образом вы отпраздновали столь знаменательный день?
Ее глаза игриво вспыхнули:
— Для начала я выпила две пинты пива, поела вареных бобов прямо из консервной банки, за полчаса выкурила, наверное, с десяток сигарет, а потом принялась смотреть один за другим сериалы по телевизору. В половине одиннадцатого я сделала себе яичницу с беконом и полакомилась ею в собственной кровати.
Доктор улыбнулся:
— Вы все запомнили до мелочей.
— Я самоутверждалась.
— Вы, наверное, делали все то, что Лео терпеть не мог?
— Ну, это лишь малая толика того, что он ненавидел. Его идеал женщины был полностью скопирован с его матери. А леди Уолладер, хоть и жила припеваючи, во всем поддакивала своему мужу-шовинисту и постоянно стремилась ублажить его.
Протероу выслушал это замечание с интересом, но не стал настаивать на том, чтобы Джинкс поподробнее останавливалась на теме семейных отношений.
— Что же вы смотрели по телевизору?
— Исключительно мыльные оперы. Одну за другой. «Жители Ист-Энда», «Билль», «Бруксайд». — Она улыбнулась. — Потом я не выдержала и переключилась на программу новостей. Понимаете, эти сериалы наводят тоску, если не знаешь, в чем суть сюжета.
— А почему же вы не остановились на «Коронейшн стрит»?
— В тот день ее не показывали.
— Вы уверены?
— Разумеется. Я специально взяла «Радио Таймс» и подчеркнула там только мыльные оперы. Если бы этот сериал крутили, я бы его обязательно посмотрела.
Доктор в задумчивости погладил бороду:
— Я, конечно, не большой любитель таких телепередач, но, мне кажется, что «Коронейшн стрит» показывают по пятницам, а мы сейчас вспоминаем именно пятницу, третье июня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126