Катриона исступленно выкрикивает его имя, а он снова и снова дарит ей наслаждение… А потом перед его внутренним взором встала другая картина — Катриона обнаженная лежит на берегу ручья, но живот у нее уже не плоский, как сейчас. Нет, в нем растет ребенок. Его ребенок. У них будет много детей, наверное, целая дюжина, потому что он никогда не устанет дарить ей свои ласки…
Лоб Йена заливало потом, когда он снова открыл глаза. В лесу стояла тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Вокруг царил покои, но в теле молодого человека разразилась настоящая буря, горячее, животное желание охватило его. И, прижав к восставшей плоти белый чулочек Катрионы, Йен удовлетворил желание единственным известным ему способом.
Поднявшись на последний холм перед Россмори, Катриона взглянула на ночное небо. Полная луна плыла в своем голубоватом сиянии в окружении тысяч мерцающих звезд. Легкий ветерок, наполненный благоуханием полевых цветов, обдувал лицо девушки. Ночь была великолепной. И необычной. В такую ночь и должно вершиться волшебство.
В кармане она держала завернутый в тряпицу высохший белый вереск. Сердце девушки бешено стучало у нее в груди, ей даже думать было страшно о том времени, когда к Роберту вернется зрение.
На Катрионе было новое платье, над которым, дошивая его, Мерид просидела весь день. Распущенные волосы дочери Мэри повязала небесно-голубой лентой.
Когда она вошла в библиотеку, Роберт сидел за столом, поднеся к глазам какую-то статуэтку.
— Роберт! — позвала она.
Герцог поспешно вскочил, уронив статуэтку на пол. Та раскололась.
— О Господи! — вырвалось у Катрионы. Подойдя ближе, она собрала с пола осколки. — Боюсь, статуэтку уже не склеить, — заметила она.
— Ну и ладно, — проговорил Роберт. — Форбс уберет осколки — он уже привык собирать с пола… плоды моей неловкости. — Роберт усмехнулся. — Кстати, я ждал тебя раньше. Но ты не пришла. — В его голосе слышалось недовольство.
Катриона посмотрела на него.
— Я и хотела прийти раньше, — объяснила она, — но у меня были неотложные домашние дела. Я и не заметила, как пролетело время.
Дома у нее и в самом деле было дело — она ждала возвращения отца, отправившегося на поиски полковника. Энгус ушел из дома совсем рано, но так и не вернулся до темноты. Девушка вообще не хотела уходить, но Мэри убедила ее не волноваться, добавив при этом, что полковник лишь усмехнется, узнав, сколько беспокойства он ей доставил. Катриона молила Господа, чтобы мать была права.
— Знаешь, я вспомнила, какое местечко твой отец описывал следующим. Он ездил туда ночью. Вот я и решила, что мы тоже должны поехать туда в темноте, чтобы пережить то же, что и он, — проговорила девушка.
Катрионе не хотелось лгать Роберту, но лишь так она могла заманить его ночью к лесному озеру. Девушка все еще не придумала, как уговорить его войти в воду вслед за ней. Впрочем, она успокаивала себя тем, что делает это и лжет лишь для того, чтобы Роберт прозрел. Сунув руку в карман, девушка нащупала сверток с цветком белого вереска. «Скоро, — сказала она себе, — скоро все переменится».
Катриона, правда, не знала, как быстро подействует волшебство и когда к герцогу вернется зрение, ведь лишь после этого она собиралась рассказать ему о сокровищах. А поведать ему о них она решила в тот момент, когда догадалась, что его отец тоже искал их. Конечно, Роберт не для этого приехал в Россмори, но она пока молчала лишь потому, что боялась: Роберт уедет, как только узнает правду. А там, в далеком Лондоне, он уж найдет способ доказать вину маркиза Кинсборо. Но пусть он делает это, видя окружающий мир, чтобы больше никто не смел насмехаться над ним.
— Твой отец ездил к озеру Лох-Линнанглас. Пешком туда идти слишком далеко, поэтому я заглянула в конюшню, чтобы оседлать Баяра. Твой конюх уже лег спать. А коня я оставила во дворе замка.
Присев на край стола, Роберт сложил на груди руки.
— Ну, раз уж ты возилась с упряжью, то, думаю, выбора у меня не остается. Так что едем. Кстати, сегодня я получил письмо из Брюсселя от Толли. Может, прочтешь мне его сначала?
Теперь Катриона поняла, почему Роберт так взволнован, он, видимо, прождал ее целый день, сгорая от нетерпения услышать новости про Бонапарта.
— Конечно, прочту, — согласно кивнула Катриона. Быстро сломав печать, она стала читать:
Скоро я возвращаюсь в Лондон. Все кончено, Роб. Наполеон опять потерпел поражение. Последняя, решающая битва состоялась два дня назад в местечке под названием Ватерлоо. Это было тяжелое сражение, нелегко пришлось обеим сторонам, но в конце концов ребята Веллингтона одержали победу. Теперь судьбу Бонапарта будет решать совет. Многие горят желанием казнить его, но я думаю, что скорее всего его опять отправят в ссылку, только на сей раз — навсегда, Я сейчас еду в Париж. Дождусь там, пока его судьба будет решена, а уж потом продолжу путь в Лондон.
Почему-то я не получал от тебя писем с середины мая. Не теряю надежды встретиться с тобой в городе.
С наилучшими пожеланиями, твой Толли.
Прочитав письмо, Катриона взглянула на Роберта. Глаза его были закрыты, голова опущена.
— Роберт! — позвала девушка.
— Я так боялся, что на сей раз он не вернется, — проговорил герцог. Он поднял голову. — Слава Богу, все обошлось.
Девушка протянула ему руку, и он с готовностью схватил ее. В библиотеке, освещаемой лишь пламенем из камина, стоял полумрак, но Роберт все равно пытался разглядеть ее лицо в тех неясных образах, что плыли перед его глазами. Роберт старался изо всех сил, и в какой-то миг ему даже показалось, что он видит голубое небо, но это видение мгновенно сменилось полной тьмой.
За время своего знакомства с Катрионой Роберт так привязался к девушке, что теперь все время спрашивал себя, как будет жить дальше, если судьбе будет угодно разлучить их. Она так много значила для него! Ведь до пожара у него было много знакомых, которых он считал друзьями и рассчитывал, что эти люди всегда будут с ним, но лишь сейчас, оставшись в одиночестве, он понял, как ошибался. Теперь-то он знал, что никогда больше не будет таким доверчивым.
Услышав стук в дверь, Мэри отложила ложку, которой раскладывала хаггисnote 5 по тарелкам, и вопросительно посмотрела на мужа. Энгус кивнул.
— Я открою, — проворчал он. — Я знаю, кто это.
«Еще бы, — подумала женщина. — Кто же это может быть, кроме полковника?»
Энгус так и не нашел старика — не было его ни у вдовушки Гарри, ни в его домике, куда Энгус еще раз заглянул вечером. И никто ничего не слыхал о полковнике. Письмо, найденное Катрионой под дверью, пришло от сестры полковника, Маргарет. Она уговаривала его приехать к ней и не выбрасывать это письмо так же, как он выбросил остальные ее послания. А Макбрайаны и не знали ничего о его сестре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Лоб Йена заливало потом, когда он снова открыл глаза. В лесу стояла тишина, нарушаемая лишь пением птиц. Вокруг царил покои, но в теле молодого человека разразилась настоящая буря, горячее, животное желание охватило его. И, прижав к восставшей плоти белый чулочек Катрионы, Йен удовлетворил желание единственным известным ему способом.
Поднявшись на последний холм перед Россмори, Катриона взглянула на ночное небо. Полная луна плыла в своем голубоватом сиянии в окружении тысяч мерцающих звезд. Легкий ветерок, наполненный благоуханием полевых цветов, обдувал лицо девушки. Ночь была великолепной. И необычной. В такую ночь и должно вершиться волшебство.
В кармане она держала завернутый в тряпицу высохший белый вереск. Сердце девушки бешено стучало у нее в груди, ей даже думать было страшно о том времени, когда к Роберту вернется зрение.
На Катрионе было новое платье, над которым, дошивая его, Мерид просидела весь день. Распущенные волосы дочери Мэри повязала небесно-голубой лентой.
Когда она вошла в библиотеку, Роберт сидел за столом, поднеся к глазам какую-то статуэтку.
— Роберт! — позвала она.
Герцог поспешно вскочил, уронив статуэтку на пол. Та раскололась.
— О Господи! — вырвалось у Катрионы. Подойдя ближе, она собрала с пола осколки. — Боюсь, статуэтку уже не склеить, — заметила она.
— Ну и ладно, — проговорил Роберт. — Форбс уберет осколки — он уже привык собирать с пола… плоды моей неловкости. — Роберт усмехнулся. — Кстати, я ждал тебя раньше. Но ты не пришла. — В его голосе слышалось недовольство.
Катриона посмотрела на него.
— Я и хотела прийти раньше, — объяснила она, — но у меня были неотложные домашние дела. Я и не заметила, как пролетело время.
Дома у нее и в самом деле было дело — она ждала возвращения отца, отправившегося на поиски полковника. Энгус ушел из дома совсем рано, но так и не вернулся до темноты. Девушка вообще не хотела уходить, но Мэри убедила ее не волноваться, добавив при этом, что полковник лишь усмехнется, узнав, сколько беспокойства он ей доставил. Катриона молила Господа, чтобы мать была права.
— Знаешь, я вспомнила, какое местечко твой отец описывал следующим. Он ездил туда ночью. Вот я и решила, что мы тоже должны поехать туда в темноте, чтобы пережить то же, что и он, — проговорила девушка.
Катрионе не хотелось лгать Роберту, но лишь так она могла заманить его ночью к лесному озеру. Девушка все еще не придумала, как уговорить его войти в воду вслед за ней. Впрочем, она успокаивала себя тем, что делает это и лжет лишь для того, чтобы Роберт прозрел. Сунув руку в карман, девушка нащупала сверток с цветком белого вереска. «Скоро, — сказала она себе, — скоро все переменится».
Катриона, правда, не знала, как быстро подействует волшебство и когда к герцогу вернется зрение, ведь лишь после этого она собиралась рассказать ему о сокровищах. А поведать ему о них она решила в тот момент, когда догадалась, что его отец тоже искал их. Конечно, Роберт не для этого приехал в Россмори, но она пока молчала лишь потому, что боялась: Роберт уедет, как только узнает правду. А там, в далеком Лондоне, он уж найдет способ доказать вину маркиза Кинсборо. Но пусть он делает это, видя окружающий мир, чтобы больше никто не смел насмехаться над ним.
— Твой отец ездил к озеру Лох-Линнанглас. Пешком туда идти слишком далеко, поэтому я заглянула в конюшню, чтобы оседлать Баяра. Твой конюх уже лег спать. А коня я оставила во дворе замка.
Присев на край стола, Роберт сложил на груди руки.
— Ну, раз уж ты возилась с упряжью, то, думаю, выбора у меня не остается. Так что едем. Кстати, сегодня я получил письмо из Брюсселя от Толли. Может, прочтешь мне его сначала?
Теперь Катриона поняла, почему Роберт так взволнован, он, видимо, прождал ее целый день, сгорая от нетерпения услышать новости про Бонапарта.
— Конечно, прочту, — согласно кивнула Катриона. Быстро сломав печать, она стала читать:
Скоро я возвращаюсь в Лондон. Все кончено, Роб. Наполеон опять потерпел поражение. Последняя, решающая битва состоялась два дня назад в местечке под названием Ватерлоо. Это было тяжелое сражение, нелегко пришлось обеим сторонам, но в конце концов ребята Веллингтона одержали победу. Теперь судьбу Бонапарта будет решать совет. Многие горят желанием казнить его, но я думаю, что скорее всего его опять отправят в ссылку, только на сей раз — навсегда, Я сейчас еду в Париж. Дождусь там, пока его судьба будет решена, а уж потом продолжу путь в Лондон.
Почему-то я не получал от тебя писем с середины мая. Не теряю надежды встретиться с тобой в городе.
С наилучшими пожеланиями, твой Толли.
Прочитав письмо, Катриона взглянула на Роберта. Глаза его были закрыты, голова опущена.
— Роберт! — позвала девушка.
— Я так боялся, что на сей раз он не вернется, — проговорил герцог. Он поднял голову. — Слава Богу, все обошлось.
Девушка протянула ему руку, и он с готовностью схватил ее. В библиотеке, освещаемой лишь пламенем из камина, стоял полумрак, но Роберт все равно пытался разглядеть ее лицо в тех неясных образах, что плыли перед его глазами. Роберт старался изо всех сил, и в какой-то миг ему даже показалось, что он видит голубое небо, но это видение мгновенно сменилось полной тьмой.
За время своего знакомства с Катрионой Роберт так привязался к девушке, что теперь все время спрашивал себя, как будет жить дальше, если судьбе будет угодно разлучить их. Она так много значила для него! Ведь до пожара у него было много знакомых, которых он считал друзьями и рассчитывал, что эти люди всегда будут с ним, но лишь сейчас, оставшись в одиночестве, он понял, как ошибался. Теперь-то он знал, что никогда больше не будет таким доверчивым.
Услышав стук в дверь, Мэри отложила ложку, которой раскладывала хаггисnote 5 по тарелкам, и вопросительно посмотрела на мужа. Энгус кивнул.
— Я открою, — проворчал он. — Я знаю, кто это.
«Еще бы, — подумала женщина. — Кто же это может быть, кроме полковника?»
Энгус так и не нашел старика — не было его ни у вдовушки Гарри, ни в его домике, куда Энгус еще раз заглянул вечером. И никто ничего не слыхал о полковнике. Письмо, найденное Катрионой под дверью, пришло от сестры полковника, Маргарет. Она уговаривала его приехать к ней и не выбрасывать это письмо так же, как он выбросил остальные ее послания. А Макбрайаны и не знали ничего о его сестре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81