Даже странно, почему так больно оттого, что уходит в прошлое еще один глупый ритуал.
— Значит, ногти, — проворчал он, обманным маневром прижав локтем голову Эми к своему боку, и свободной рукой начал щекотать ее под мышками. Она визжала хохотала, отбивалась, а Дэн пытался побороть растущее внутри тягостное чувство и доказать себе, что ничего страшного не произошло. Это только игра. А в футбол он на всю жизнь наигрался.
— Я понял: надо было в больнице обменять тебя на мальчишку.
— Да ну? — Эми наконец вырвалась, отскочила к изголовью и как щит выставила перед собой подушку. — Я, между прочим, в миллион раз лучше, чем какой-то там мальчишка!
— Да ну? — откликнулся Дэн, немного успокаиваясь. Это был еще один ритуал. — Кто сказал?
— Мой старик.
И швырнула в него подушку. Дэн поймал ее, бросил на кровать, встал, вздохнул, пригладил волосы.
— Мне пора.
Эми прошла к нему прямо по матрасу и чмокнула в щеку.
— Папочка, поймай его сегодня. А завтра поедем кататься.
Дэн рассеянно поцеловал ее в макушку и вышел из комнаты, размышляя, что подумали бы его избиратели, скажи он им, что этот довод подгоняет его сильнее, чем необходимость восстановить закон и порядок.
— Доброе утро.
Элизабет подняла голову от горы бумаг на столе. Странно, кто-то, кроме нее, уже на ногах в семь тридцать утра. Она сама пришла на работу в семь, чтобы в тишине и покое разобраться с расчетными книгами, пока Джолин не вернулась из Грэфтона. Там поменялся весь график, и экстренный выпуск запустили в печать только после полуночи. Джо позвонила и предупредила, что переночует в Грэфтоне, а обратно поедет рано утром.
Рич Кэннон стоял у двери, пытаясь выглядеть солидно, как полагается подающему надежды политическому деятелю. Его белая рубашка хрустела от крахмала, а на ней пылал тщательно повязанный кроваво-красный галстук. Интересное цветовое решение, подумала Элизабет, приподняв бровь. Рич терпеливо ждал, распространяя по кабинету запах дорогого одеколона, одетый с иголочки, с аккуратно подстриженными усиками и пошло-уверенной улыбкой. Несмотря на весь этот блеск, Элизабет не верилось, что он добьется чего-нибудь в политике: слишком ясно было видно, кто он такой. Бывший школьный кумир, стареющий и слегка потасканный. Хочет пронести свои былые лавры через всю жизнь, а лавры-то уже давно завяли и облетели.
Она долго сидела молча в полутемной просторной комнате с высоким потолком и просто смотрела на него холодным взглядом, ожидая, пока у него убавится гонора.
Рич сжал губы, отчего усики чуть пошевелились, как у суслика.
— Джолин здесь?
— Нет.
Элизабет медленно поднялась со старого скрипучего кресла и пересекла комнату. Высокие каблуки ее итальянских туфель выбивали обидную медленную дробь по гулкому дубовому полу, оливково-зеленая длинная юбка развевалась на ходу. Терпение Рича было уже на исходе: Элизабет заметила, как ходят желваки у него на скулах, и улыбнулась злорадной улыбкой.
— Она сейчас едет из Грэфтона с тиражом экстренного выпуска газеты, — сказала она, облокотясь на высокую стойку с цветущей фуксией в горшке, купленной для оживления интерьера. — На всякий случай, если вдруг ты был слишком поглощен своим отражением в зеркале, когда подстригал эту щетку для крошек под носом, сообщаю: жизнь твоего уважаемого тестя вчера ночью безвременно оборвалась.
— Я в курсе, — отрывисто буркнул Рич. Элизабет захлопала ресницами в притворном удивлении.
— Боже мой, как интересно! Значит, все дела Большого Па теперь на тебе?
— Я буду сам управлять стройкой, пока мы не подыщем кого-нибудь на это место, — веско произнес Рич. Видимо, для прессы он долго репетировал роль серьезного уверенного в себе и владеющего ситуацией человека. Смерть Джералда была для него отличной возможностью укрепить свое положение в городе. — Сейчас, когда начинается моя предвыборная кампания, я не могу брать на себя столько обязательств.
— Да ты и так не можешь, насколько мне известно, — улыбнулась Элизабет, но в ее улыбке не было ни капли тепла. Углы губ Рича медленно поползли вниз, и она сухо рассмеялась. — Не дуйся, милый, все нормально. Для политика уметь уйти от тяжелой работы — первое дело. Радоваться надо, что я тебя так высоко ценю.
Он набрал полную грудь воздуха, и Элизабет показалось, что рубашка ему тесновата в груди.
— Джо скоро вернется?
— А что? Хочешь успеть с утра разок по-быстрому? Терпение перспективного политика лопнуло. Кровь бросилась ему в лицо, он машинально оглянулся на дверь — не вошел ли кто-нибудь в комнату, не услышал ли ненароком вопрос Элизабет. Его глаза сузились, лицо стало злым и жестким, каким никогда, наверно, не бывало при людях. Он перегнулся через стол, предостерегающе подняв толстый короткий палец, и прорычал, сразу утратив всю свою корректность:
— Слушай, ты! Может, в Джорджии или откуда там тебя черт принес, принято грязно клеветать…
— Нет, не принято, — оборвала его Элизабет, оттолкнув сунутый прямо ей под нос палец. Она тоже завелась будь здоров и сейчас вполне могла, наплевав на последствия, дать Кэннону по морде или наговорить гадостей. Джолин, конечно, вряд ли будет ей благодарна, но, с другой стороны, Джолин ее не остановит, потому что еще не
Приехала.
— А теперь ты меня послушай, Ричи, — она подалась вперед, леденя его взглядом. — Уж не знаю, почему Джолин до сих пор не прижала тебе хвост, но, клянусь, я ей помогу и сама сделаю это, если ты еще раз припрешься сюда.
— Я только хотел поговорить с ней, — раздраженно буркнул он, примирительно подняв руки с мясистыми, совершенно квадратными ладонями. — Понятия не имею, чтo она тебе про меня наболтала, но…
Элизабет презрительно фыркнула:
— Ей не нужно было ничего говорить. Таких, как ты, трепло, я за версту чую.
Рич отступил на шаг назад, безуспешно пытаясь сохранять хотя бы видимость спокойствия. Возмущение переполняло его, гнев закипал с новой силой. Кто она такая, эта Элизабет Стюарт? Шлюха, да еще язык у нее не в меру остер. Послать бы ее на хрен, а нельзя: владелица единственной в городе газеты.
— Понимаешь, — дипломатично начал он, мысленно хваля себя за умение говорить с людьми, — у нас с Джолин назначена встреча…
— Знаю я, что там у вас с Джолин.
— Ладно, не твое дело.
— Да неужели? — подняла бровь Элизабет. — А мне казалось, здешние нравы таковы, что люди еще подумают, голосовать ли им за того, кто при любой возможности бежит к бывшей жене за утешением.
Рич побагровел еще сильнее и устрашающе шевельнул бровями.
— Ты мне не угрожай. Джолин против меня и слова не скажет. Мы слишком много значим друг для друга.
Элизабет громко прыснула, даже не успев сообразить, что надо сдержаться. Да, в общем, она и пытаться не стала бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Значит, ногти, — проворчал он, обманным маневром прижав локтем голову Эми к своему боку, и свободной рукой начал щекотать ее под мышками. Она визжала хохотала, отбивалась, а Дэн пытался побороть растущее внутри тягостное чувство и доказать себе, что ничего страшного не произошло. Это только игра. А в футбол он на всю жизнь наигрался.
— Я понял: надо было в больнице обменять тебя на мальчишку.
— Да ну? — Эми наконец вырвалась, отскочила к изголовью и как щит выставила перед собой подушку. — Я, между прочим, в миллион раз лучше, чем какой-то там мальчишка!
— Да ну? — откликнулся Дэн, немного успокаиваясь. Это был еще один ритуал. — Кто сказал?
— Мой старик.
И швырнула в него подушку. Дэн поймал ее, бросил на кровать, встал, вздохнул, пригладил волосы.
— Мне пора.
Эми прошла к нему прямо по матрасу и чмокнула в щеку.
— Папочка, поймай его сегодня. А завтра поедем кататься.
Дэн рассеянно поцеловал ее в макушку и вышел из комнаты, размышляя, что подумали бы его избиратели, скажи он им, что этот довод подгоняет его сильнее, чем необходимость восстановить закон и порядок.
— Доброе утро.
Элизабет подняла голову от горы бумаг на столе. Странно, кто-то, кроме нее, уже на ногах в семь тридцать утра. Она сама пришла на работу в семь, чтобы в тишине и покое разобраться с расчетными книгами, пока Джолин не вернулась из Грэфтона. Там поменялся весь график, и экстренный выпуск запустили в печать только после полуночи. Джо позвонила и предупредила, что переночует в Грэфтоне, а обратно поедет рано утром.
Рич Кэннон стоял у двери, пытаясь выглядеть солидно, как полагается подающему надежды политическому деятелю. Его белая рубашка хрустела от крахмала, а на ней пылал тщательно повязанный кроваво-красный галстук. Интересное цветовое решение, подумала Элизабет, приподняв бровь. Рич терпеливо ждал, распространяя по кабинету запах дорогого одеколона, одетый с иголочки, с аккуратно подстриженными усиками и пошло-уверенной улыбкой. Несмотря на весь этот блеск, Элизабет не верилось, что он добьется чего-нибудь в политике: слишком ясно было видно, кто он такой. Бывший школьный кумир, стареющий и слегка потасканный. Хочет пронести свои былые лавры через всю жизнь, а лавры-то уже давно завяли и облетели.
Она долго сидела молча в полутемной просторной комнате с высоким потолком и просто смотрела на него холодным взглядом, ожидая, пока у него убавится гонора.
Рич сжал губы, отчего усики чуть пошевелились, как у суслика.
— Джолин здесь?
— Нет.
Элизабет медленно поднялась со старого скрипучего кресла и пересекла комнату. Высокие каблуки ее итальянских туфель выбивали обидную медленную дробь по гулкому дубовому полу, оливково-зеленая длинная юбка развевалась на ходу. Терпение Рича было уже на исходе: Элизабет заметила, как ходят желваки у него на скулах, и улыбнулась злорадной улыбкой.
— Она сейчас едет из Грэфтона с тиражом экстренного выпуска газеты, — сказала она, облокотясь на высокую стойку с цветущей фуксией в горшке, купленной для оживления интерьера. — На всякий случай, если вдруг ты был слишком поглощен своим отражением в зеркале, когда подстригал эту щетку для крошек под носом, сообщаю: жизнь твоего уважаемого тестя вчера ночью безвременно оборвалась.
— Я в курсе, — отрывисто буркнул Рич. Элизабет захлопала ресницами в притворном удивлении.
— Боже мой, как интересно! Значит, все дела Большого Па теперь на тебе?
— Я буду сам управлять стройкой, пока мы не подыщем кого-нибудь на это место, — веско произнес Рич. Видимо, для прессы он долго репетировал роль серьезного уверенного в себе и владеющего ситуацией человека. Смерть Джералда была для него отличной возможностью укрепить свое положение в городе. — Сейчас, когда начинается моя предвыборная кампания, я не могу брать на себя столько обязательств.
— Да ты и так не можешь, насколько мне известно, — улыбнулась Элизабет, но в ее улыбке не было ни капли тепла. Углы губ Рича медленно поползли вниз, и она сухо рассмеялась. — Не дуйся, милый, все нормально. Для политика уметь уйти от тяжелой работы — первое дело. Радоваться надо, что я тебя так высоко ценю.
Он набрал полную грудь воздуха, и Элизабет показалось, что рубашка ему тесновата в груди.
— Джо скоро вернется?
— А что? Хочешь успеть с утра разок по-быстрому? Терпение перспективного политика лопнуло. Кровь бросилась ему в лицо, он машинально оглянулся на дверь — не вошел ли кто-нибудь в комнату, не услышал ли ненароком вопрос Элизабет. Его глаза сузились, лицо стало злым и жестким, каким никогда, наверно, не бывало при людях. Он перегнулся через стол, предостерегающе подняв толстый короткий палец, и прорычал, сразу утратив всю свою корректность:
— Слушай, ты! Может, в Джорджии или откуда там тебя черт принес, принято грязно клеветать…
— Нет, не принято, — оборвала его Элизабет, оттолкнув сунутый прямо ей под нос палец. Она тоже завелась будь здоров и сейчас вполне могла, наплевав на последствия, дать Кэннону по морде или наговорить гадостей. Джолин, конечно, вряд ли будет ей благодарна, но, с другой стороны, Джолин ее не остановит, потому что еще не
Приехала.
— А теперь ты меня послушай, Ричи, — она подалась вперед, леденя его взглядом. — Уж не знаю, почему Джолин до сих пор не прижала тебе хвост, но, клянусь, я ей помогу и сама сделаю это, если ты еще раз припрешься сюда.
— Я только хотел поговорить с ней, — раздраженно буркнул он, примирительно подняв руки с мясистыми, совершенно квадратными ладонями. — Понятия не имею, чтo она тебе про меня наболтала, но…
Элизабет презрительно фыркнула:
— Ей не нужно было ничего говорить. Таких, как ты, трепло, я за версту чую.
Рич отступил на шаг назад, безуспешно пытаясь сохранять хотя бы видимость спокойствия. Возмущение переполняло его, гнев закипал с новой силой. Кто она такая, эта Элизабет Стюарт? Шлюха, да еще язык у нее не в меру остер. Послать бы ее на хрен, а нельзя: владелица единственной в городе газеты.
— Понимаешь, — дипломатично начал он, мысленно хваля себя за умение говорить с людьми, — у нас с Джолин назначена встреча…
— Знаю я, что там у вас с Джолин.
— Ладно, не твое дело.
— Да неужели? — подняла бровь Элизабет. — А мне казалось, здешние нравы таковы, что люди еще подумают, голосовать ли им за того, кто при любой возможности бежит к бывшей жене за утешением.
Рич побагровел еще сильнее и устрашающе шевельнул бровями.
— Ты мне не угрожай. Джолин против меня и слова не скажет. Мы слишком много значим друг для друга.
Элизабет громко прыснула, даже не успев сообразить, что надо сдержаться. Да, в общем, она и пытаться не стала бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111