И заплатит ей целиком ту сумму, на которую заключено соглашение с мисс Блайд.
Может быть, она сумеет унизиться до того, что сама его об этом попросит. В конце концов, она будет просить не для себя, а для его ребенка, хотя Джеральд никогда об этом не узнает.
И, вероятно, ей придется обратиться к мисс Блайд… Она вынесет выговор, который заставлял рыдать каждую бедняжку, которой приходилось его выслушивать. Она вынесет это потому, что ей нужна помощь мисс Блайд. Она не представляет себе, что будет делать после того, как оставит этот дом и лишится покровительства Джеральда.
Присцилла водила пальцем по золотому тиснению букв, не сознавая, что делает. Был день Рождества. Она думала о другой женщине, которая в этот день произвела на свет ребенка. О Марии и ее верном Иосифе, который женился на ней, несмотря на ее позор, несмотря на то что не был отцом ее ребенка.
Джеральд притянул к себе обнаженное тело своей любовницы и потерся щекой о ее мягкие локоны.
– А после праздничной службы они повели меня в дом к соседям, где, как оказалось, собрались все жители в радиусе пяти миль от их деревни, с женами, детьми и собаками. И им понадобилось представить меня каждому, Присс. И каждый раз они называли меня их милым племянником и спрашивали, не удивительно ли, что я так похож на мою милую бедненькую мамочку. Это было ужасно неловко!
– Но ты доставил им такую радость, Джеральд! – отозвалась она.
– Они разве что не лопались от радости, – подтвердил он. – Тетушка Эстер связала мне ночной колпак размером с грелку для вареных яиц, причем даже с кисточкой, и это сооружение мне было велено надевать на ночь. Я попытался спать с этой грел кой на голове в рождественскую ночь, чтобы доставить тетушке удовольствие. И еще до полуночи чуть не скончался от зуда.
Присцилла тихо рассмеялась.
– А тетушка Маргарет связала мне пару рукавиц, – добавил он, – канареечно-желтых. Мне было ужас как неловко, когда я рождественским утром шел по деревне с обеими тетушками и все смотрели на мои канареечные лапы.
– Джеральд! – Она сотрясалась от смеха. – Ты преувеличиваешь!
– Нет, нисколько! – возмущенно ответил он. – Я их принесу и покажу тебе, Присс. Но надевать ночной колпак на голову и демонстрировать его тебе я не собираюсь. Может, он Прендергасту пригодится.
Она снова рассмеялась, а потом замолчала.
Джеральд вытянул ноги, ощущая, как им тепло под одеялом. И все его тело было теплым и расслабленным. Ему показалось, что он почувствовал себя совершенно довольным жизнью впервые после того, как на прощание поцеловал ее под омелой две недели назад, перед отъездом.
Он собирался вернуться домой, потому что завтра у него рано утром была назначена встреча с портным. Но решил, что с таким же успехом может отправиться к нему прямо от Присс. Он зевнул и собрался засыпать.
– Джеральд? – шепотом окликнула она его.
– М-м?.. – отозвался он, стараясь не разогнать сонливость, которая уже его одолевала.
– Джеральд, – сказала она, – когда аренда дома закончится, ты ведь ее не будешь возобновлять?
– Что? Ну, до этого еще несколько месяцев, Присс. Мне еще можно об этом не думать. Почему тебе это пришло в голову?
– Мне казалось, что год – это достаточно долго, – объяснила она. – Я подумала, что к этому времени тебе уже захочется перемен. Это ведь так, правда?
Он совершенно проснулся и чувствовал крайнее раздражение. Какого дьявола?
– Откуда мне знать? – отрезал он. – Нечего об этом тревожиться, Присс. Я предупрежу тебя заранее, когда придет время. И ты получишь от меня приличную сумму. А теперь спи.
– Думаю, весной мне лучше вернуться домой, – сказала она.
– Что? Домой? Ты хочешь сказать – откуда ты приехала?
– Они по мне скучают, – пояснила она. – Они хотят, чтобы я вернулась.
– Они?
Наступило молчание.
– Мои родные, – ответила она спустя какое-то время. – Мои братья и сестры. Я старшая. Мне пришлось уехать и найти работу. Но… но один из мальчиков уже достаточно подрос, чтобы работать с отцом, так что я могу вернуться. И мне кажется, что, наверное, мне лучше было бы вернуться, Джеральд.
– Скажи им, что ты нужна мне здесь, – заявил он. – Я и слышать не желаю, чтобы ты уезжала к ним, Присс. По крайней мере на достаточно долгое время.
– Я имела в виду – навсегда, – сказала она. – Они хотят, чтобы я вернулась навсегда. И, по-моему, мы уже начали немного друг другу надоедать, так ведь?
– Ты мне еще не надоела, – сказал он, страшно рассерженный и обиженный. И что еще неприятнее – холодный укол страха прямо в сердце. – А то, что чувствуешь, значения не имеет, так ведь, Присс? Я плачу тебе не за то, чтобы тебе что-то надоедало или еще за что-то. Я плачу тебе за то, чтобы ты дарила мне удовольствие своим телом.
Какая-то часть его сознания говорила ему, что с человеческой природой всегда бывает так. Увы, это была не та часть, которая управляла его словами. Самый лучший способ справляться с болью – это передавать ее кому-нибудь еще. Получить оплеуху – и сразу же ударить в ответ. Быть уязвленным – и ответно уязвить. И ему хотелось причинить ей боль.
– Да, – подтвердила она.
– Значит, я больше не желаю об этом слышать, – сказал он суровым и непреклонным тоном – тоном, каким говорил его отец. – У тебя здесь вполне приличная работа, Присс, и плачу я тебе достаточно хорошо. И на самом деле они не хотят, чтобы ты вернулась. Конечно, не хотят, если помнят, как ты зарабатывала себе на жизнь.
Когда она ответила, ее голос звучал непривычно пронзительно.
– Им это не важно, – заявила она. – Они говорят, что им это не важно. Они любят меня такой, какая я есть.
– Тогда они могут получить тебя обратно позже, – сказал он, наваливаясь на нее, заставляя ее развести ноги и с силой вторгаясь в нее. Ему хотелось причинить ей боль. – Когда я с тобой закончу, Присс. А я еще не закончил. Можешь так им и сказать.
Она повернула голову в сторону, закрыла глаза и лежала тише, чем обычно, пока он быстро овладевал ею, в гневе, обиде и страхе.
– Мне надо идти, – сказал он, отодвигаясь от нее и вставая с постели. – Утром у меня встреча с моим портным.
Они оба молчали, пока он одевался в почти полной темноте.
Она продолжала лежать не накрывшись, когда он повернулся к ней, прежде чем уйти.
– Я буду здесь послезавтра вечером, Присс, – заявил он, настолько точно копируя своего отца, что сам себя испугался. – И я рассчитываю на то, что ты будешь готова меня принять. И не желаю больше слушать всякие глупости. Это понятно?
Она бесстрастно посмотрела на него:
– Я буду готова к твоему приходу, Джеральд.
Он глубоко вздохнул и шагнул обратно к кровати, чтобы прижать к ее щеке один палец.
– Присс, – проговорил он, – зачем тебе понадобилось меня сердить? И что это значит – что я тебе надоел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Может быть, она сумеет унизиться до того, что сама его об этом попросит. В конце концов, она будет просить не для себя, а для его ребенка, хотя Джеральд никогда об этом не узнает.
И, вероятно, ей придется обратиться к мисс Блайд… Она вынесет выговор, который заставлял рыдать каждую бедняжку, которой приходилось его выслушивать. Она вынесет это потому, что ей нужна помощь мисс Блайд. Она не представляет себе, что будет делать после того, как оставит этот дом и лишится покровительства Джеральда.
Присцилла водила пальцем по золотому тиснению букв, не сознавая, что делает. Был день Рождества. Она думала о другой женщине, которая в этот день произвела на свет ребенка. О Марии и ее верном Иосифе, который женился на ней, несмотря на ее позор, несмотря на то что не был отцом ее ребенка.
Джеральд притянул к себе обнаженное тело своей любовницы и потерся щекой о ее мягкие локоны.
– А после праздничной службы они повели меня в дом к соседям, где, как оказалось, собрались все жители в радиусе пяти миль от их деревни, с женами, детьми и собаками. И им понадобилось представить меня каждому, Присс. И каждый раз они называли меня их милым племянником и спрашивали, не удивительно ли, что я так похож на мою милую бедненькую мамочку. Это было ужасно неловко!
– Но ты доставил им такую радость, Джеральд! – отозвалась она.
– Они разве что не лопались от радости, – подтвердил он. – Тетушка Эстер связала мне ночной колпак размером с грелку для вареных яиц, причем даже с кисточкой, и это сооружение мне было велено надевать на ночь. Я попытался спать с этой грел кой на голове в рождественскую ночь, чтобы доставить тетушке удовольствие. И еще до полуночи чуть не скончался от зуда.
Присцилла тихо рассмеялась.
– А тетушка Маргарет связала мне пару рукавиц, – добавил он, – канареечно-желтых. Мне было ужас как неловко, когда я рождественским утром шел по деревне с обеими тетушками и все смотрели на мои канареечные лапы.
– Джеральд! – Она сотрясалась от смеха. – Ты преувеличиваешь!
– Нет, нисколько! – возмущенно ответил он. – Я их принесу и покажу тебе, Присс. Но надевать ночной колпак на голову и демонстрировать его тебе я не собираюсь. Может, он Прендергасту пригодится.
Она снова рассмеялась, а потом замолчала.
Джеральд вытянул ноги, ощущая, как им тепло под одеялом. И все его тело было теплым и расслабленным. Ему показалось, что он почувствовал себя совершенно довольным жизнью впервые после того, как на прощание поцеловал ее под омелой две недели назад, перед отъездом.
Он собирался вернуться домой, потому что завтра у него рано утром была назначена встреча с портным. Но решил, что с таким же успехом может отправиться к нему прямо от Присс. Он зевнул и собрался засыпать.
– Джеральд? – шепотом окликнула она его.
– М-м?.. – отозвался он, стараясь не разогнать сонливость, которая уже его одолевала.
– Джеральд, – сказала она, – когда аренда дома закончится, ты ведь ее не будешь возобновлять?
– Что? Ну, до этого еще несколько месяцев, Присс. Мне еще можно об этом не думать. Почему тебе это пришло в голову?
– Мне казалось, что год – это достаточно долго, – объяснила она. – Я подумала, что к этому времени тебе уже захочется перемен. Это ведь так, правда?
Он совершенно проснулся и чувствовал крайнее раздражение. Какого дьявола?
– Откуда мне знать? – отрезал он. – Нечего об этом тревожиться, Присс. Я предупрежу тебя заранее, когда придет время. И ты получишь от меня приличную сумму. А теперь спи.
– Думаю, весной мне лучше вернуться домой, – сказала она.
– Что? Домой? Ты хочешь сказать – откуда ты приехала?
– Они по мне скучают, – пояснила она. – Они хотят, чтобы я вернулась.
– Они?
Наступило молчание.
– Мои родные, – ответила она спустя какое-то время. – Мои братья и сестры. Я старшая. Мне пришлось уехать и найти работу. Но… но один из мальчиков уже достаточно подрос, чтобы работать с отцом, так что я могу вернуться. И мне кажется, что, наверное, мне лучше было бы вернуться, Джеральд.
– Скажи им, что ты нужна мне здесь, – заявил он. – Я и слышать не желаю, чтобы ты уезжала к ним, Присс. По крайней мере на достаточно долгое время.
– Я имела в виду – навсегда, – сказала она. – Они хотят, чтобы я вернулась навсегда. И, по-моему, мы уже начали немного друг другу надоедать, так ведь?
– Ты мне еще не надоела, – сказал он, страшно рассерженный и обиженный. И что еще неприятнее – холодный укол страха прямо в сердце. – А то, что чувствуешь, значения не имеет, так ведь, Присс? Я плачу тебе не за то, чтобы тебе что-то надоедало или еще за что-то. Я плачу тебе за то, чтобы ты дарила мне удовольствие своим телом.
Какая-то часть его сознания говорила ему, что с человеческой природой всегда бывает так. Увы, это была не та часть, которая управляла его словами. Самый лучший способ справляться с болью – это передавать ее кому-нибудь еще. Получить оплеуху – и сразу же ударить в ответ. Быть уязвленным – и ответно уязвить. И ему хотелось причинить ей боль.
– Да, – подтвердила она.
– Значит, я больше не желаю об этом слышать, – сказал он суровым и непреклонным тоном – тоном, каким говорил его отец. – У тебя здесь вполне приличная работа, Присс, и плачу я тебе достаточно хорошо. И на самом деле они не хотят, чтобы ты вернулась. Конечно, не хотят, если помнят, как ты зарабатывала себе на жизнь.
Когда она ответила, ее голос звучал непривычно пронзительно.
– Им это не важно, – заявила она. – Они говорят, что им это не важно. Они любят меня такой, какая я есть.
– Тогда они могут получить тебя обратно позже, – сказал он, наваливаясь на нее, заставляя ее развести ноги и с силой вторгаясь в нее. Ему хотелось причинить ей боль. – Когда я с тобой закончу, Присс. А я еще не закончил. Можешь так им и сказать.
Она повернула голову в сторону, закрыла глаза и лежала тише, чем обычно, пока он быстро овладевал ею, в гневе, обиде и страхе.
– Мне надо идти, – сказал он, отодвигаясь от нее и вставая с постели. – Утром у меня встреча с моим портным.
Они оба молчали, пока он одевался в почти полной темноте.
Она продолжала лежать не накрывшись, когда он повернулся к ней, прежде чем уйти.
– Я буду здесь послезавтра вечером, Присс, – заявил он, настолько точно копируя своего отца, что сам себя испугался. – И я рассчитываю на то, что ты будешь готова меня принять. И не желаю больше слушать всякие глупости. Это понятно?
Она бесстрастно посмотрела на него:
– Я буду готова к твоему приходу, Джеральд.
Он глубоко вздохнул и шагнул обратно к кровати, чтобы прижать к ее щеке один палец.
– Присс, – проговорил он, – зачем тебе понадобилось меня сердить? И что это значит – что я тебе надоел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60