Ему явно не нравился лунный свет. Это огромное животное, раза в полтора больше сенбернара Петерсонов, было по-своему красиво, несмотря на открытую пасть с длинными зубами.
Волк сделал шаг, а затем, нюхая воздух, рысью поспешил через дорогу по направлению к тому месту, где сидел в засаде Торри.
Молодой человек медленно вытащил из кармана револьвер, пытаясь не шуршать тканью, и большим пальцем осторожно начал взводить курок, пока тот не встал на место со щелчком.
Только тогда он услышал, как что-то летит в него сзади. Торри повернулся, и что-то ударило его в лицо, сбив очки: те пропали в темноте, а из глаз посыпались искры. Невзвидев света, он вскинул револьвер и нажал курок: раздался негромкий треск и хрип боли.
Что-то большое и дурнопахнущее сбило Торри с ног, однако юноша не выпустил пистолет и, упершись стволом прямо в своего противника, снова нажал на спусковой крючок.
Он почти не почувствовал отдачи, но враг взвыл низким голосом и упал куда-то во тьму; к Торри вернулось зрение, и он увидел, как это существо, шатаясь, сделало несколько шагов, а потом свалилось на вспаханную землю.
Торри повернулся к другому зверю как раз в тот момент, когда волк прыгнул, и снова выстрелил, не целясь. Маленький револьвер выплюнул пламя… а ведь на земле, совсем рядом, осталась лежать винтовка с полным магазином!
Секунду юноше казалось, что он промахнулся: волк приземлился на поджатые лапы, словно готовясь прыгнуть снова. Затем левый глаз волка, сверкавший при свете луны, померк – правый глаз был черной ямой, – и животное бессильно рухнуло на землю, как будто его мускулы превратились в желе.
Торри обернулся к первому нападавшему.
Это был не волк, уже не волк – тварь начала оборачиваться как раз в момент нападения, и теперь на вспаханной земле лежала на боку голая женщина. Мертвые немигающие глаза смотрели на луну, на слишком белом теле темнели пересекавший живот рубец и две дырочки в левой груди.
Ветер, переменившись, донес до Торри ее вонь: она обделалась, издыхая.
Торри посмотрел на второго из Сынов, который умер в зверином обличье, и вспомнил рассказы дяди Осия. Сыны были потомками Фенрира от волчицы, а самого Фенрира родила от хитроумного Локи ведьма. Даже Древнейшие не знали, кто суть Сыны: волки, которые притворяются людьми, или люди, притворяющиеся волками. Судя по всему, рассказы Осии соответствовали истине.
Странно. Подстрелив первого оленя, Торри ощутил восторг, смешанный с виной. Чудо, что он попал оленю прямо в сердце; руки у него так дрожали, что он с трудом поставил винтовку на предохранитель и вообще едва не уронил оружие – спасибо дяде Осии, который успокаивающе положил руку ему на плечо.
Но нынешние убийства ничего для него не значили: просто два мешка с дерьмом, мясом и костями. Один валяется на дороге, второй – на пахоте. И все.
От этой мысли Торри замутило, а вспомнив, что, пока он тут прохлаждается, мать, Мэгги и отец подвергаются опасности, юноша почувствовал себя еще хуже. Он встряхнулся, потратив несколько драгоценных секунд, нашел свои очки ночного видения, которые, по счастью, не пострадали, затем затянул на талии пояс с мечом и, перезарядив пистолет, поднял винтовку.
Торри рысью поспешил по дороге, потом свернул с нее по следу, двигаясь тихо и быстро, как только мог.
Из-за поворота донеслись рычание и голоса; Торри замедлил шаг, пристально оглядываясь назад и по сторонам, чтобы не пропустить дозорного. Ничего не поделаешь – хотя в очках он видел сейчас лучше любого зверя, они ограничивали поле зрения. Дома остались купленные отцом «старлит» и тяжелый советский прибор ночного видения; даже они были бы лучше очков.
Ранящий глаза свет пробивался сквозь листву, простреливая лес чрезмерно яркими лучами. Торри пошел медленнее, останавливаясь после каждого шага и нарочно убрав палец с гашетки «гаранда».
Он скользнул в тень, опустился сначала на колено, а потом на живот и пополз по холодной земле, пока не добрался до подножия огромного дуба. Затем медленно и осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть на прогалину.
Там стоял «бронко»: мотор выключен, но фары горят, освещая сложенный из камней небольшой кайрн посреди поляны.
И никого.
Отец явно здесь побывал; тут лежали оба мешка с предметами первой необходимости. Их открыли, а их содержимое разбросали по поляне как будто в приступе злости. Но и все: ни следа отца, матери или Мэгги.
И Сынов тоже.
Овальная дыра в земле перед кайрном была совершенно черной даже в свете фар «бронко», усиленном очками, но больше ничего странного Торри здесь не увидел.
Он поднял очки на лоб.
В свете фар провал в темноту чернел по-прежнему.
Выбор невелик: только ожидание имело смысл, остальное было совершенно бесполезно. Можно, конечно, слепо бегать вокруг с дикими воплями, но Торри предпочитал ждать. Если за ним наблюдают, то его уже скорее всего заметили, но если нет… если нет, то самое лучшее – оставаться неподвижным.
Торри застыл на месте.
Это всегда самое трудное в охоте. И самое важное. В четырнадцать лет Торри никак не давалась неподвижность, и дядя Осия поклялся, что не возьмет Торри в лес, если тот не научится сидеть в засаде.
Дядя Осия, как обычно, превратил урок в игру: когда они шли по лесу, по команде «застынь» Торри должен был застыть на месте. Если получалось, его ожидало какое-нибудь вознаграждение: новая пряжка к ремню, набор серебряных пуговиц, пришитых к любимой рубашке, или еще одна история про асов и ванов, а когда Торри стал старше – новый карбюратор в его автомобиль.
Что более важно, дядя Осия награждал парня улыбкой, которая не становилась менее ценной оттого, что Осия часто улыбался Торри.
Он надеялся, что Осия улыбнулся бы и сейчас, видя, как Торри застыл на месте, заставив себя не шевелиться и едва дыша. Веком не дернет, глазом не моргнет. Как говорил дядя Осия, делать многие важные вещи одновременно и трудно, и легко: рецепт неподвижности один – не двигаться.
Торри считал удары сердца, пока не дошел до тысячи, потом начал снова. Луна медленно подымалась, тени перемещались.
Охотясь из засады на оленей, Торри узнал еще одну вещь: в лесу никогда не бывает тихо.
Где-то далеко по окружной дороге изредка проносилась машина, но никто не сворачивал на проселок. Сверху, с соседнего дерева раздался шорох: на ночную прогулку выбралась белка.
Торри пытался не думать о том, куда делись волки. Дядя Осия говорил, что весь мир пронизан Скрытыми Путями; возможно, это не просто слова…
Лишь через полчаса он позволил себе подняться. Положив «гаранд» на сгиб локтя, Торри выпрямился. Больно… Впрочем, это в порядке вещей: когда начинаешь шевелиться после того, как столько времени пролежал неподвижно…
Торри осторожно двинулся к кайрну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Волк сделал шаг, а затем, нюхая воздух, рысью поспешил через дорогу по направлению к тому месту, где сидел в засаде Торри.
Молодой человек медленно вытащил из кармана револьвер, пытаясь не шуршать тканью, и большим пальцем осторожно начал взводить курок, пока тот не встал на место со щелчком.
Только тогда он услышал, как что-то летит в него сзади. Торри повернулся, и что-то ударило его в лицо, сбив очки: те пропали в темноте, а из глаз посыпались искры. Невзвидев света, он вскинул револьвер и нажал курок: раздался негромкий треск и хрип боли.
Что-то большое и дурнопахнущее сбило Торри с ног, однако юноша не выпустил пистолет и, упершись стволом прямо в своего противника, снова нажал на спусковой крючок.
Он почти не почувствовал отдачи, но враг взвыл низким голосом и упал куда-то во тьму; к Торри вернулось зрение, и он увидел, как это существо, шатаясь, сделало несколько шагов, а потом свалилось на вспаханную землю.
Торри повернулся к другому зверю как раз в тот момент, когда волк прыгнул, и снова выстрелил, не целясь. Маленький револьвер выплюнул пламя… а ведь на земле, совсем рядом, осталась лежать винтовка с полным магазином!
Секунду юноше казалось, что он промахнулся: волк приземлился на поджатые лапы, словно готовясь прыгнуть снова. Затем левый глаз волка, сверкавший при свете луны, померк – правый глаз был черной ямой, – и животное бессильно рухнуло на землю, как будто его мускулы превратились в желе.
Торри обернулся к первому нападавшему.
Это был не волк, уже не волк – тварь начала оборачиваться как раз в момент нападения, и теперь на вспаханной земле лежала на боку голая женщина. Мертвые немигающие глаза смотрели на луну, на слишком белом теле темнели пересекавший живот рубец и две дырочки в левой груди.
Ветер, переменившись, донес до Торри ее вонь: она обделалась, издыхая.
Торри посмотрел на второго из Сынов, который умер в зверином обличье, и вспомнил рассказы дяди Осия. Сыны были потомками Фенрира от волчицы, а самого Фенрира родила от хитроумного Локи ведьма. Даже Древнейшие не знали, кто суть Сыны: волки, которые притворяются людьми, или люди, притворяющиеся волками. Судя по всему, рассказы Осии соответствовали истине.
Странно. Подстрелив первого оленя, Торри ощутил восторг, смешанный с виной. Чудо, что он попал оленю прямо в сердце; руки у него так дрожали, что он с трудом поставил винтовку на предохранитель и вообще едва не уронил оружие – спасибо дяде Осии, который успокаивающе положил руку ему на плечо.
Но нынешние убийства ничего для него не значили: просто два мешка с дерьмом, мясом и костями. Один валяется на дороге, второй – на пахоте. И все.
От этой мысли Торри замутило, а вспомнив, что, пока он тут прохлаждается, мать, Мэгги и отец подвергаются опасности, юноша почувствовал себя еще хуже. Он встряхнулся, потратив несколько драгоценных секунд, нашел свои очки ночного видения, которые, по счастью, не пострадали, затем затянул на талии пояс с мечом и, перезарядив пистолет, поднял винтовку.
Торри рысью поспешил по дороге, потом свернул с нее по следу, двигаясь тихо и быстро, как только мог.
Из-за поворота донеслись рычание и голоса; Торри замедлил шаг, пристально оглядываясь назад и по сторонам, чтобы не пропустить дозорного. Ничего не поделаешь – хотя в очках он видел сейчас лучше любого зверя, они ограничивали поле зрения. Дома остались купленные отцом «старлит» и тяжелый советский прибор ночного видения; даже они были бы лучше очков.
Ранящий глаза свет пробивался сквозь листву, простреливая лес чрезмерно яркими лучами. Торри пошел медленнее, останавливаясь после каждого шага и нарочно убрав палец с гашетки «гаранда».
Он скользнул в тень, опустился сначала на колено, а потом на живот и пополз по холодной земле, пока не добрался до подножия огромного дуба. Затем медленно и осторожно приподнял голову, чтобы посмотреть на прогалину.
Там стоял «бронко»: мотор выключен, но фары горят, освещая сложенный из камней небольшой кайрн посреди поляны.
И никого.
Отец явно здесь побывал; тут лежали оба мешка с предметами первой необходимости. Их открыли, а их содержимое разбросали по поляне как будто в приступе злости. Но и все: ни следа отца, матери или Мэгги.
И Сынов тоже.
Овальная дыра в земле перед кайрном была совершенно черной даже в свете фар «бронко», усиленном очками, но больше ничего странного Торри здесь не увидел.
Он поднял очки на лоб.
В свете фар провал в темноту чернел по-прежнему.
Выбор невелик: только ожидание имело смысл, остальное было совершенно бесполезно. Можно, конечно, слепо бегать вокруг с дикими воплями, но Торри предпочитал ждать. Если за ним наблюдают, то его уже скорее всего заметили, но если нет… если нет, то самое лучшее – оставаться неподвижным.
Торри застыл на месте.
Это всегда самое трудное в охоте. И самое важное. В четырнадцать лет Торри никак не давалась неподвижность, и дядя Осия поклялся, что не возьмет Торри в лес, если тот не научится сидеть в засаде.
Дядя Осия, как обычно, превратил урок в игру: когда они шли по лесу, по команде «застынь» Торри должен был застыть на месте. Если получалось, его ожидало какое-нибудь вознаграждение: новая пряжка к ремню, набор серебряных пуговиц, пришитых к любимой рубашке, или еще одна история про асов и ванов, а когда Торри стал старше – новый карбюратор в его автомобиль.
Что более важно, дядя Осия награждал парня улыбкой, которая не становилась менее ценной оттого, что Осия часто улыбался Торри.
Он надеялся, что Осия улыбнулся бы и сейчас, видя, как Торри застыл на месте, заставив себя не шевелиться и едва дыша. Веком не дернет, глазом не моргнет. Как говорил дядя Осия, делать многие важные вещи одновременно и трудно, и легко: рецепт неподвижности один – не двигаться.
Торри считал удары сердца, пока не дошел до тысячи, потом начал снова. Луна медленно подымалась, тени перемещались.
Охотясь из засады на оленей, Торри узнал еще одну вещь: в лесу никогда не бывает тихо.
Где-то далеко по окружной дороге изредка проносилась машина, но никто не сворачивал на проселок. Сверху, с соседнего дерева раздался шорох: на ночную прогулку выбралась белка.
Торри пытался не думать о том, куда делись волки. Дядя Осия говорил, что весь мир пронизан Скрытыми Путями; возможно, это не просто слова…
Лишь через полчаса он позволил себе подняться. Положив «гаранд» на сгиб локтя, Торри выпрямился. Больно… Впрочем, это в порядке вещей: когда начинаешь шевелиться после того, как столько времени пролежал неподвижно…
Торри осторожно двинулся к кайрну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81