Он смотрит на нее как любящий человек. Как никому не позволялось смотреть целых два года.
Барон тоже ценил ее красоту, но его комплименты были насыщены гордостью за право обладания. И это тревожило Тейру, как бы сильно она ни любила его или думала, что любит.
Анджело смотрит на нее, как мужчина смотрит на женщину, от которой не может оторвать взгляд, – совсем не так, как смотрят, когда хотят выставить ее напоказ.
Несколько секунд она в молчании наслаждалась новым значением слов, произнесенных им.
– Спасибо тебе. – Она провела ладонью по его чеканному лицу. – Ты очень красивый.
Уголки его рта дрогнули.
– Я никогда не думал о себе с этой точки зрения.
– Как почти все мужчины. – Тейра заулыбалась, потому что почувствовала себя счастливой. – Но в этом ты мне можешь доверять. Глядя на тебя, получаешь эстетическое наслаждение. В каждой твоей черте есть такая мужская красота, какой я никогда не видела. А моя прежняя профессия позволяла мне видеть много красивых мужчин.
– Значит, ты считаешь меня самым притягательным мужчиной из всех, кого ты знала?
– Да.
– Это мои сицилийские гены.
Его самоуверенный тон скорее ласкал слух, нежели раздражал.
Тейра засмеялась.
– Наверное, твои родители оба были неотразимы.
– Наверное.
– Ты разве не знаешь?
Лицо Анджело потемнело, губы сжались.
– Знаю. Правда, я об этом очень давно не думал.
– Ты не любишь говорить о них?
– Да.
– А может быть, тебе станет легче, если ты со мной поделишься?
Тейра отнюдь не была психологом-любителем, но чувствовала, что Анджело слишком многое о себе скрывает.
Уж кому бы говорить.
Она подавила вздох. Она не лучше Анджело, но о Бароне рассказала ему больше, чем когда-либо рассказывала матери. И от этого ей стало легче.
Анджело погладил Тейру по шее, и у нее перехватило дыхание. Это легкое, но удивительное прикосновение заставило ее почувствовать, что они находятся на пороге по-настоящему доверительных отношений. И она не отступит, как бы хорошо ей ни было рядом с ним и без этого.
– Анджело.
– Это очень личное.
– Настолько, что ты не поделишься с женщиной, на которой собираешься жениться?
Отчаяние исказило лицо Анджело. Теперь он смотрел не на грудь Тейры, а в ее глаза.
– Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о родителях?
– Да.
– Это для тебя важно?
– Я думаю, да.
Анджело сел, взъерошил волосы.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Начинай с чего хочешь.
Тейра уселась рядом с ним, радуясь огню, раз уж Анджело перестал ее согревать. Ее соски затвердели на холодном воздухе, но не хотелось закрывать дверь – шум прибоя успокаивал ее.
– Мой отец познакомился с мамой на Сицилии, когда вел переговоры по одному контракту. – В голосе Анджело не было никаких эмоций – ни сладости воспоминаний, ни застарелой горечи, вообще ничего. – Он влюбился в нее за десять минут. Во всяком случае, так говорил он сам. Он добивался ответных чувств, как дерзкий молодой человек, точно знающий, что ему нужно.
– Уж ты-то знаешь, как это бывает, – поддразнила его Тейра.
Анджело даже не улыбнулся шутке.
– Это не одно и то же. Там была любовь – такая, как в волшебных сказках.
Что-то сжалось у Тейры внутри при этих словах.
Анджело помолчал, вероятно догадавшись о ее внутреннем смятении.
– Продолжай, – попросила Тейра.
– Отец уговорил ее выйти за него замуж и уехать с ним в Штаты.
Пусть Тейра и не верила в любовь для себя, но была обязана признать, что родители Анджело, вероятно, знали, что это такое.
– Они были счастливы?
Анджело на мгновение поморщился.
– Да. Они глубоко любили друг друга все годы совместной жизни. Отец умер от инфаркта, когда мне было двадцать лет. Мама была сама не своя, когда потеряла его.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Она ничего не понимала в управлении и бизнесе, а я еще не закончил учебу. Я не был готов взять дело в свои руки.
– Должно быть, тебе было тяжело.
– И стало еще тяжелее, когда я, узнал, чего нам это стоило.
– И как же она поступила?
– Наняла человека, который представил хорошие рекомендации. Он был очень умен и, по-видимому, блестяще знал дело. Мне он нравился. Я тем летом в каникулы работал в компании бок о бок с ним. Я думал, что он учит меня – с тем, чтобы я взялся за дело сам после окончания колледжа.
В голосе Анджело послышались нотки недовольства собой.
– Это он виноват в том, что ты лишился вашего семейного бизнеса? – спросила Тейра.
Она ощутила дурное предчувствие.
– Да.
– Он оказался не так хорош, как вы думали?
– Он оказался лжецом и мерзавцем, из тех, кто способен на все, чтобы заполучить то, чего добивается.
– Звучит очень резко.
– Он посулами заставил мою мать продать ему компанию за полцены, а потом оставил ее.
В словах Анджело был разлит яд, который все еще мог причинить боль. Тейра это чувствовала.
Ей было больно. Тот человек еще хуже Барона.
Она содрогнулась. Вот уж не думала, что кто-то может быть еще гнуснее.
– Он был на десять лет моложе ее, но это ничего не значило, – продолжал Анджело ровным голосом. – Она перенесла тяжелое горе и стала для него легкой добычей. А я-то считал, что он ее добрый друг.
– Ты винишь себя.
– В меньшей степени, чем его.
– Значит, он просто бросил ее, когда получил компанию?
– Да, но сначала он погубил мою мать. Внушил ей, что он, человек, который моложе ее на десять лет, готов на ней жениться. Растоптал ее гордость, ее честь женщины. – Анджело стукнул кулаком по полу. – Я считал его своим другом. Но когда узнал, что он водит за нос мою мать, мне захотелось его убить.
– Ты этого не сделал.
– Я мог. Я был достаточно зол, и во мне кипела дикая кровь моих сицилийских предков, но меня подкосило ее самоубийство.
Сердце Тейры сжалось от ужаса, и она почувствовала тошноту.
– Она убила себя? Из-за него?
– Она все еще любила моего отца, когда в ее жизни появился этот подонок. Он воспользовался ее одиночеством, а когда все закончилось, она почувствовала, что предала память отца. Она воспитывалась в сицилийских традициях и поэтому не могла перенести того, что совершила.
– Она тебе сама об этом сказала?
– Она оставила записку... Хотела мне все объяснить, чтобы я не возненавидел ее. Видит Бог, я никогда не испытывал к ней ненависти, но она сама не могла с этим жить... Не могла вынести воспоминаний, унижения и, наверное, черт возьми, одиночества.
– И она сдалась?
Мать Тейры хотя бы не прекращала бороться.
Сколько бы ошибок обе они ни совершили, мать Тейры не опускала руки и не оставляла дочь.
– Это он ее убил.
Слова Анджело били как пули, и Тейра видела, что он понимает их буквально.
Она ничего не сказала. В каком-то смысле он прав, но, в понимании Тейры, мать тоже предала Анджело. Женщин всегда ранят мужчины, которым они доверяют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Барон тоже ценил ее красоту, но его комплименты были насыщены гордостью за право обладания. И это тревожило Тейру, как бы сильно она ни любила его или думала, что любит.
Анджело смотрит на нее, как мужчина смотрит на женщину, от которой не может оторвать взгляд, – совсем не так, как смотрят, когда хотят выставить ее напоказ.
Несколько секунд она в молчании наслаждалась новым значением слов, произнесенных им.
– Спасибо тебе. – Она провела ладонью по его чеканному лицу. – Ты очень красивый.
Уголки его рта дрогнули.
– Я никогда не думал о себе с этой точки зрения.
– Как почти все мужчины. – Тейра заулыбалась, потому что почувствовала себя счастливой. – Но в этом ты мне можешь доверять. Глядя на тебя, получаешь эстетическое наслаждение. В каждой твоей черте есть такая мужская красота, какой я никогда не видела. А моя прежняя профессия позволяла мне видеть много красивых мужчин.
– Значит, ты считаешь меня самым притягательным мужчиной из всех, кого ты знала?
– Да.
– Это мои сицилийские гены.
Его самоуверенный тон скорее ласкал слух, нежели раздражал.
Тейра засмеялась.
– Наверное, твои родители оба были неотразимы.
– Наверное.
– Ты разве не знаешь?
Лицо Анджело потемнело, губы сжались.
– Знаю. Правда, я об этом очень давно не думал.
– Ты не любишь говорить о них?
– Да.
– А может быть, тебе станет легче, если ты со мной поделишься?
Тейра отнюдь не была психологом-любителем, но чувствовала, что Анджело слишком многое о себе скрывает.
Уж кому бы говорить.
Она подавила вздох. Она не лучше Анджело, но о Бароне рассказала ему больше, чем когда-либо рассказывала матери. И от этого ей стало легче.
Анджело погладил Тейру по шее, и у нее перехватило дыхание. Это легкое, но удивительное прикосновение заставило ее почувствовать, что они находятся на пороге по-настоящему доверительных отношений. И она не отступит, как бы хорошо ей ни было рядом с ним и без этого.
– Анджело.
– Это очень личное.
– Настолько, что ты не поделишься с женщиной, на которой собираешься жениться?
Отчаяние исказило лицо Анджело. Теперь он смотрел не на грудь Тейры, а в ее глаза.
– Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о родителях?
– Да.
– Это для тебя важно?
– Я думаю, да.
Анджело сел, взъерошил волосы.
– Даже не знаю, с чего начать.
– Начинай с чего хочешь.
Тейра уселась рядом с ним, радуясь огню, раз уж Анджело перестал ее согревать. Ее соски затвердели на холодном воздухе, но не хотелось закрывать дверь – шум прибоя успокаивал ее.
– Мой отец познакомился с мамой на Сицилии, когда вел переговоры по одному контракту. – В голосе Анджело не было никаких эмоций – ни сладости воспоминаний, ни застарелой горечи, вообще ничего. – Он влюбился в нее за десять минут. Во всяком случае, так говорил он сам. Он добивался ответных чувств, как дерзкий молодой человек, точно знающий, что ему нужно.
– Уж ты-то знаешь, как это бывает, – поддразнила его Тейра.
Анджело даже не улыбнулся шутке.
– Это не одно и то же. Там была любовь – такая, как в волшебных сказках.
Что-то сжалось у Тейры внутри при этих словах.
Анджело помолчал, вероятно догадавшись о ее внутреннем смятении.
– Продолжай, – попросила Тейра.
– Отец уговорил ее выйти за него замуж и уехать с ним в Штаты.
Пусть Тейра и не верила в любовь для себя, но была обязана признать, что родители Анджело, вероятно, знали, что это такое.
– Они были счастливы?
Анджело на мгновение поморщился.
– Да. Они глубоко любили друг друга все годы совместной жизни. Отец умер от инфаркта, когда мне было двадцать лет. Мама была сама не своя, когда потеряла его.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже.
– Она ничего не понимала в управлении и бизнесе, а я еще не закончил учебу. Я не был готов взять дело в свои руки.
– Должно быть, тебе было тяжело.
– И стало еще тяжелее, когда я, узнал, чего нам это стоило.
– И как же она поступила?
– Наняла человека, который представил хорошие рекомендации. Он был очень умен и, по-видимому, блестяще знал дело. Мне он нравился. Я тем летом в каникулы работал в компании бок о бок с ним. Я думал, что он учит меня – с тем, чтобы я взялся за дело сам после окончания колледжа.
В голосе Анджело послышались нотки недовольства собой.
– Это он виноват в том, что ты лишился вашего семейного бизнеса? – спросила Тейра.
Она ощутила дурное предчувствие.
– Да.
– Он оказался не так хорош, как вы думали?
– Он оказался лжецом и мерзавцем, из тех, кто способен на все, чтобы заполучить то, чего добивается.
– Звучит очень резко.
– Он посулами заставил мою мать продать ему компанию за полцены, а потом оставил ее.
В словах Анджело был разлит яд, который все еще мог причинить боль. Тейра это чувствовала.
Ей было больно. Тот человек еще хуже Барона.
Она содрогнулась. Вот уж не думала, что кто-то может быть еще гнуснее.
– Он был на десять лет моложе ее, но это ничего не значило, – продолжал Анджело ровным голосом. – Она перенесла тяжелое горе и стала для него легкой добычей. А я-то считал, что он ее добрый друг.
– Ты винишь себя.
– В меньшей степени, чем его.
– Значит, он просто бросил ее, когда получил компанию?
– Да, но сначала он погубил мою мать. Внушил ей, что он, человек, который моложе ее на десять лет, готов на ней жениться. Растоптал ее гордость, ее честь женщины. – Анджело стукнул кулаком по полу. – Я считал его своим другом. Но когда узнал, что он водит за нос мою мать, мне захотелось его убить.
– Ты этого не сделал.
– Я мог. Я был достаточно зол, и во мне кипела дикая кровь моих сицилийских предков, но меня подкосило ее самоубийство.
Сердце Тейры сжалось от ужаса, и она почувствовала тошноту.
– Она убила себя? Из-за него?
– Она все еще любила моего отца, когда в ее жизни появился этот подонок. Он воспользовался ее одиночеством, а когда все закончилось, она почувствовала, что предала память отца. Она воспитывалась в сицилийских традициях и поэтому не могла перенести того, что совершила.
– Она тебе сама об этом сказала?
– Она оставила записку... Хотела мне все объяснить, чтобы я не возненавидел ее. Видит Бог, я никогда не испытывал к ней ненависти, но она сама не могла с этим жить... Не могла вынести воспоминаний, унижения и, наверное, черт возьми, одиночества.
– И она сдалась?
Мать Тейры хотя бы не прекращала бороться.
Сколько бы ошибок обе они ни совершили, мать Тейры не опускала руки и не оставляла дочь.
– Это он ее убил.
Слова Анджело били как пули, и Тейра видела, что он понимает их буквально.
Она ничего не сказала. В каком-то смысле он прав, но, в понимании Тейры, мать тоже предала Анджело. Женщин всегда ранят мужчины, которым они доверяют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26