Вьюра заявила, что запасенных хлебцев и лепешек целому городу не хватит даже на один день, поэтому они будут выдаваться только детям до десяти лет. С этим она ушла созывать своих активистов. Через несколько минут после ее ухода появился разыскавший нас посланец от той роты, что была оставлена на восточной окраине возле полей анлаха. Сказал, что вместо крестьян на охрану посевов стали рослые молодые мужчины в синих комбинезонах. Очень сильные, быстрые — взрослых горожан швыряют от себя шагов на пять, грозят большими ножами. Обсудив положение, пришли к выводу, что надо подготовить человек пятьсот-шестьсот вооруженных, наскоро обучить и дать «младшим сыновьям» бой.
Слушал я все эти разговоры и сам принимал в них участие без малейшей веры в успех. Понимал, что несколько тонн зеленой массы, подвозимой прежде тракторами, — лишь частица идущего из-под земли в трубы букуна. Уже был уверен, что машина куда сложнее, чем думают о ней члены Совета и думал сам. Преобразованная в органику мертвая материя планеты — вот чем мы питаемся. Где-то установлены химические реакторы. В них из водяного пара и поступающих из недр Иакаты растворенных в нем газов с помощью высокой температуры, перепада давлений и электрических флюктуации возникают аминокислоты, аминосахара и нуклеотиды — предбиологические соединения, начальная простая «полужизнь». Так, во всяком случае, это происходило и сейчас происходит на Земле при взрывных вулканических выбросах в пеплогазовых столбах, прорезаемых молниями. Каковы реакторы, откуда берут энергию, ответа нет. Может быть, где-то в бесконечной пустыне воздвигнуты установки, использующие, преобразующие излучение солнца, может быть, под землей геотермальные генераторы. Ничего не знаем. Но все посевы анлаха, что я видел с высокой дюны, — только добавка, которая сама по себе способна кормить город не больше недели. Так что либо в машине заложена возможность самовосстанавливаться после аварий, либо… Ко второму «либо» продолжения у меня не было.
Вышли в город всем составом Совета, то есть четырнадцать человек без Вьюры. Решили сначала осмотреть при дневном свете пролом в покрытии машины. На улицах вместо вялого покоя три дня назад и вчерашнего оживления испуганные лица, быстрое движение. Бегают от одной столовой к другой. Несколько раз на пути встречали родителей, ведущих своих детей к башне — уже работала Продовольственная Комиссия. Об исчезнувшем из сквера Попечителе многие знают, рассказывают другим — недоуменные вопросы, недоуменные пожатия плеч. В северную часть города за нами сразу увязалось человек десять, дорогой к ним присоединялись не то чтобы любопытные, а надеющиеся, что Совет что-то предпримет насчет букуна.
Подошли к яме, спустились. Солнце погасило свет изнутри, в дыре только желтоватый туман, в котором что-то воет, лязгает. Спуститься туда, допустим, на веревке, но куда попадешь и что сделаешь? Что-то невидимое гнется-гнется там, скрипя, потом вроде ломается со звоном, давая дорогу мощному реву. Громкие визги начинают заглушать этот рев, снова скрип, снова что-то лопается.
Не сам испугался, а почувствовал ужас окружающих, общую напряженность, которая с каждой секундой росла. Показалось — крикни кто-нибудь сейчас, все впадут в истерику, люди станут бросаться в дыру, побегут с воплями, не зная куда.
Но потихонечку члены СОДа поднялись из ямы, молча, не торопясь, прошли сквозь строй вопрошающих взглядов.
Думать было страшно о том, к чему привела сорвавшаяся с моих губ четыре дня назад фраза: «Тогда на остров».
До полудня Крдж, Втв и я собирали на площади нашу угрюмую армию, учили нападать и обороняться строем. Впервые в жизни оставшиеся без завтрака горожане упражнялись без всякой охоты.
А затем неожиданное.
Что-то коснулось моих волос, что-то мелькнуло в глазах. Посмотрел наверх. С неба сыплются шарики. Желтые, фиолетовые, розовые, небольшие, как яблочки. Ударяют людей по головам, плечам, отскакивают, падают на утоптанную землю, разбиваются или катятся. Почти невесомые, полувоздушные, летят сверху, сбоку, одиночками и скоплениями. На какие-то мгновения ими закрывается солнечный свет. В воздухе пестро от них. Поймал один, второй. Пористые, хрупкие, без усилия раздавливаются пальцами, осыпаются порошком.
Чей-то крик:
— Что там такое? Дым!
Справа, за крышами домов в безоблачном небе серый столб высотой в сотню метров. Плотный в середине, он наверху расплывается в тучу, которая по краям истаивает.
Таким далеким и отдельным было одно от другого, что не сразу сознание связало столб с шариками.
А они летели и летели. Их стали ловить. Кто-то сунул кусочек в рот, кто-то откусил от целого и поспешно доел остаток.
Мы, трое командиров, ничего со вчерашнего вечера не евшие, тоже попробовали. Что-то сладкое, похожее на сахар. Но очень мало. Шарик чуть ли не целиком состоит из воздуха — от раздавленного на ладони только щепотка, розовая, фиолетовая или желтая.
На площади оружие попадало на землю. Голодные ополченцы хватали легкие яблочки на лету, подбирали с мостовой, набивали рот. Свежий бриз катил упавшие разноцветные шарики от моря к северной стороне площади, там под стенами домов они уже накапливались грудами. Наиболее догадливые из наших воинов побежали туда.
Кто-то рассмеялся, и через минуту вся площадь грохотала смехом.
Учения пришлось отложить. Поскольку уже было ясно, что непредвиденный дар извергает машина, пошли с Крджем и Втвом смотреть. Возле башни веселые шарики лежат сплошь. Здесь народ тоже не упустил возможность подкормиться. Всюду наклонившиеся фигуры, разинутые рты.
Вступили в пустыню. Там, где я впервые увидел загадочное кубическое здание, вырос целый холм, скрывший и ограду вокруг здания, и толстую короткую трубу. При этом понятно, что столб поднимается не из трубы, а из какого-то открывшегося широкого жерла. Масса несущихся вверх шариков, образующих столб, как и сам холм, издали серая. Верхний конец столба не виден, теряется в небе. Ветер то наклоняет его к пустыне, то позволяет ему выпрямиться.
Когда подошли ближе, услышали свист столба, негромкий, не оглушающий — терлись друг о друга вылетающие из-под земли шарики. Извержение, но не страшное, а, наоборот, успокаивающее, даже веселое. Что-то праздничное, если по-земному, новогоднее или рождественское было в яркой разноцветности яблочек. Попробовал вломиться в склон холма. Под напором тела шарики с легким хрустом рассыпаются. После трех шагов в скрипящей гуще погрузился в нее весь. Стало темно, душно, начал ощущать растущее давление сверху и, опасаясь заблудиться, повернул назад. Вышел на солнечный свет, Крдж и Втв покатываются со смеху. Пощупал лицо, оно все в сахарной пудре, как мучная маска клоуна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44