Катя вдруг различила в толпе белозубую улыбку на шоколадном лице и неожиданно для себя улыбнулась в ответ.
Она вспомнила, как давно, в далеком детстве, они ехали с папой в поезде и два смешных, абсолютно черных попутчика самозабвенно играли с ней в детские игры.
— Девуська, как васе имя? — восприняв ее просветленный взгляд как руководство к действию, обратился обладатель великолепной улыбки.
На этот раз Катя не стала придумывать себе чудные имена вроде Беатрис или Иоланты.
— Катя, — улыбнулась она.
— Катя… — морща лоб, чтобы лучше запомнить, произнес ее собеседник.
— А я — Поль.
Так они познакомились.
Поль стал ее первым мужчиной. Любимым мужчиной.
Он был родом из братской развивающейся страны, расположенной где-то в Центральной Африке (Катя плохо знала географию), и учился в Киевском институте по обмену.
Поль был красивый парень. Высокий, статный, с атлетическим разворотом плеч, длинными, свободно болтавшимися при ходьбе руками. Он совершенно не был похож на. предыдущих Катиных поклонников, прыщавых, с длинными волосами подростков, чей облик вызывал представление о ночной мастурбации и порнографических открытках под подушкой. Полю было двадцать три года. Известие о том, что его подруге едва исполнилось шестнадцать, не смутило его.
— Ты очень красивая, — сказал он честно, и Катя обрадованно зарделась от его слов.
— А ты знаешь, кто моя мать? — спросила она чуть погодя.
— Кто? — насторожился Поль.
— Актриса. Ее фамилия Тарабрина. Слышал, конечно? А у меня другая фамилия, потому что я живу с отцом.
— Нет, не слышал, — откровенно признался парень и, взяв ее за руку, восхищенно повторил:
— Ты такая красивая! Почему-то Катя быстро согласилась пойти в общежитие к Полю. Общежитие иностранных студентов охранялось почище, чем секретный завод, но разве существуют преграды, которые не смогли бы преодолеть влюбленные?
Поль прошел через центральный вход здания, небрежно махнув пропуском.
Через минуту он вдруг появился в окне первого этажа и бурно замахал Кате рукой.
Решетка на стекле оказалась съемной. Поль аккуратно вынул ее, отставил в сторону и галантно протянул девушке руку.
Катя перепрыгнула через подоконник и оказалась во влажной комнате с кафельными стенами. Под потолком витали клубы пара, шелестела вода. Комната оказалась мужской душевой.
Крадучись, парочка пробралась мимо милицейского поста на входе и вихрем взлетела на третий этаж, оставшись незамеченной.
— Мой друг сейчас уехал на родину, — объяснил Поль, открывая ключом дверь. — У его отца бизнес, он должен помогать ему.
Только когда ключ изнутри повернулся в замке, Катя наконец почувствовала себя в безопасности и огляделась. Уютная комната вместо обоев была до потолка оклеена яркими рекламными плакатами и этикетками от импортного пива.
Остаток дня они провели вдвоем: слушали иностранные пластинки, их у Поля было полно, курили «Пэлл Мэлл» и ели жареные бананы. Катю поразило, что страшно дефицитные бананы, которые, в Киеве можно было достать только с переплатой в зеленом виде и долго ждать их созревания в холодильнике, Поль жарил на сковородке, точно обыкновенную картошку.
Потом они рассматривали фотографии семьи Поля. Со снимков глядели неуловимо похожие друг на друга черные лица, дружески улыбавшиеся в камеру.
— Мой отец крупный чиновник, — поведал Поль. — Он работает в министерстве.
— А мама? — спросила Катя, разглядывая крутобедрую шоколадную женщину в европейском платье.
— Мама воспитывает братьев и сестер. У меня их пятеро.
— А как будет на суахили «здравствуйте»? — спросила Катя, перелистывая страницы альбома.
— «Джамбо», — ответил Поль.
— Научи меня еще каким-нибудь словам, — попросила Катя.
— Ну, самое простое… «Да» — это «ндийо», «нет» — «апана».
— А как будет «я тебя люблю»?
Вместо ответа, Поль придвинулся поближе к ней и осторожно прижался темными губами к ее ожидающе приоткрытому рту.
— Я тебя очень хочу, — смущенно признался он, когда бесконечный поцелуй, чуть ли не первый в Катиной жизни, наконец прервался. — Правда хочу, очень-очень. Натака куна… А ты? Да или нет?
Катя испуганно отодвинулась, но, когда его ласковая ладонь, гораздо более светлая с внутренней стороны, чем снаружи, мягко легла ей на бедро, неожиданно успокоилась. Осторожная рука легко продвигалась вверх по ноге, и постепенно ее охватило какое-то странное оцепенение.
«Лучше, если это будет он, чем кто-нибудь другой, — счастливо подумала Катя, закрыв глаза. — Лучше это будет здесь, чем где-нибудь в подъезде или на чердаке…»
— Ндийо, — беззвучно прошептала она пересохшим ртом. — Да…
Она улыбнулась про себя, когда он прижался к ней своим мускулистым черным, будто в гидрокостюме, телом. Она зажмурила глаза, когда он ласково припал жадным ртом к ее груди. Ей все-таки пришлось через силу разлепить губы, чтобы предупредить его, что может быть немного крови.
— Это не страшно, — влюбленно прошептал Поль и тут же заверил:
— Тебе не будет больно.
Было ли ей больно, она не помнила, ее сознание витало в счастливых грезах, а тело стало мягким и податливым, как пластилин.
Неожиданно ей стало холодно. Поль уже отодвинулся и лежал на спине, задумчиво глядя в потолок.
— У тебя уже были русские девушки? — спросила Катя, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Да, — ответил Поль просто. — Мне очень нравятся русские девушки. Они красивые и недорогие.
— Как это? — Катя даже приоткрыла рот от удивления.
— Ну, если нет времени ухаживать за девушкой, ее можно купить, это не очень дорого, — бесхитростно объяснил Поль. — Можно дать ей бутылку кока-колы или пачку «Мальборо». Наши ребята привозят с родины много колы и сигарет, специально для девушек.
Катя обескураженно молчала.
— А еще мне нравятся русские девушки, потому что они очень горячие, — продолжал откровенничать Поль.
— Горячие?
— Да, они любят секс, хотя никогда этого не признают. Такие уж у вас, русских, предрассудки…
— А девушки у тебя на родине?
— О, — разочарованно протянул Поль. — Это совсем другое. По обычаям моего народа, когда девочка становится девушкой, ей вырезают клитор, чтобы она стала хорошей женой и матерью. Поэтому девушки у меня на родине совсем-совсем не такие горячие. — Он сокрушенно покачал головой.
Катя хотела спросить его, что такое «клитор», но передумала. О собственной анатомии она имела весьма приблизительное представление.
Девушка вздохнула и вновь прижалась к раскаленному телу, блестевшему в полумраке точно черный, облитый маслом мрамор.
Когда пришло время возвращаться домой, Поль достал из чемодана целую горсть жвачек, банку пепси-колы и пачку «Мальборо».
— Возьми. — Широким жестом он протянул ей все это богатство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Она вспомнила, как давно, в далеком детстве, они ехали с папой в поезде и два смешных, абсолютно черных попутчика самозабвенно играли с ней в детские игры.
— Девуська, как васе имя? — восприняв ее просветленный взгляд как руководство к действию, обратился обладатель великолепной улыбки.
На этот раз Катя не стала придумывать себе чудные имена вроде Беатрис или Иоланты.
— Катя, — улыбнулась она.
— Катя… — морща лоб, чтобы лучше запомнить, произнес ее собеседник.
— А я — Поль.
Так они познакомились.
Поль стал ее первым мужчиной. Любимым мужчиной.
Он был родом из братской развивающейся страны, расположенной где-то в Центральной Африке (Катя плохо знала географию), и учился в Киевском институте по обмену.
Поль был красивый парень. Высокий, статный, с атлетическим разворотом плеч, длинными, свободно болтавшимися при ходьбе руками. Он совершенно не был похож на. предыдущих Катиных поклонников, прыщавых, с длинными волосами подростков, чей облик вызывал представление о ночной мастурбации и порнографических открытках под подушкой. Полю было двадцать три года. Известие о том, что его подруге едва исполнилось шестнадцать, не смутило его.
— Ты очень красивая, — сказал он честно, и Катя обрадованно зарделась от его слов.
— А ты знаешь, кто моя мать? — спросила она чуть погодя.
— Кто? — насторожился Поль.
— Актриса. Ее фамилия Тарабрина. Слышал, конечно? А у меня другая фамилия, потому что я живу с отцом.
— Нет, не слышал, — откровенно признался парень и, взяв ее за руку, восхищенно повторил:
— Ты такая красивая! Почему-то Катя быстро согласилась пойти в общежитие к Полю. Общежитие иностранных студентов охранялось почище, чем секретный завод, но разве существуют преграды, которые не смогли бы преодолеть влюбленные?
Поль прошел через центральный вход здания, небрежно махнув пропуском.
Через минуту он вдруг появился в окне первого этажа и бурно замахал Кате рукой.
Решетка на стекле оказалась съемной. Поль аккуратно вынул ее, отставил в сторону и галантно протянул девушке руку.
Катя перепрыгнула через подоконник и оказалась во влажной комнате с кафельными стенами. Под потолком витали клубы пара, шелестела вода. Комната оказалась мужской душевой.
Крадучись, парочка пробралась мимо милицейского поста на входе и вихрем взлетела на третий этаж, оставшись незамеченной.
— Мой друг сейчас уехал на родину, — объяснил Поль, открывая ключом дверь. — У его отца бизнес, он должен помогать ему.
Только когда ключ изнутри повернулся в замке, Катя наконец почувствовала себя в безопасности и огляделась. Уютная комната вместо обоев была до потолка оклеена яркими рекламными плакатами и этикетками от импортного пива.
Остаток дня они провели вдвоем: слушали иностранные пластинки, их у Поля было полно, курили «Пэлл Мэлл» и ели жареные бананы. Катю поразило, что страшно дефицитные бананы, которые, в Киеве можно было достать только с переплатой в зеленом виде и долго ждать их созревания в холодильнике, Поль жарил на сковородке, точно обыкновенную картошку.
Потом они рассматривали фотографии семьи Поля. Со снимков глядели неуловимо похожие друг на друга черные лица, дружески улыбавшиеся в камеру.
— Мой отец крупный чиновник, — поведал Поль. — Он работает в министерстве.
— А мама? — спросила Катя, разглядывая крутобедрую шоколадную женщину в европейском платье.
— Мама воспитывает братьев и сестер. У меня их пятеро.
— А как будет на суахили «здравствуйте»? — спросила Катя, перелистывая страницы альбома.
— «Джамбо», — ответил Поль.
— Научи меня еще каким-нибудь словам, — попросила Катя.
— Ну, самое простое… «Да» — это «ндийо», «нет» — «апана».
— А как будет «я тебя люблю»?
Вместо ответа, Поль придвинулся поближе к ней и осторожно прижался темными губами к ее ожидающе приоткрытому рту.
— Я тебя очень хочу, — смущенно признался он, когда бесконечный поцелуй, чуть ли не первый в Катиной жизни, наконец прервался. — Правда хочу, очень-очень. Натака куна… А ты? Да или нет?
Катя испуганно отодвинулась, но, когда его ласковая ладонь, гораздо более светлая с внутренней стороны, чем снаружи, мягко легла ей на бедро, неожиданно успокоилась. Осторожная рука легко продвигалась вверх по ноге, и постепенно ее охватило какое-то странное оцепенение.
«Лучше, если это будет он, чем кто-нибудь другой, — счастливо подумала Катя, закрыв глаза. — Лучше это будет здесь, чем где-нибудь в подъезде или на чердаке…»
— Ндийо, — беззвучно прошептала она пересохшим ртом. — Да…
Она улыбнулась про себя, когда он прижался к ней своим мускулистым черным, будто в гидрокостюме, телом. Она зажмурила глаза, когда он ласково припал жадным ртом к ее груди. Ей все-таки пришлось через силу разлепить губы, чтобы предупредить его, что может быть немного крови.
— Это не страшно, — влюбленно прошептал Поль и тут же заверил:
— Тебе не будет больно.
Было ли ей больно, она не помнила, ее сознание витало в счастливых грезах, а тело стало мягким и податливым, как пластилин.
Неожиданно ей стало холодно. Поль уже отодвинулся и лежал на спине, задумчиво глядя в потолок.
— У тебя уже были русские девушки? — спросила Катя, чтобы хоть что-нибудь сказать.
— Да, — ответил Поль просто. — Мне очень нравятся русские девушки. Они красивые и недорогие.
— Как это? — Катя даже приоткрыла рот от удивления.
— Ну, если нет времени ухаживать за девушкой, ее можно купить, это не очень дорого, — бесхитростно объяснил Поль. — Можно дать ей бутылку кока-колы или пачку «Мальборо». Наши ребята привозят с родины много колы и сигарет, специально для девушек.
Катя обескураженно молчала.
— А еще мне нравятся русские девушки, потому что они очень горячие, — продолжал откровенничать Поль.
— Горячие?
— Да, они любят секс, хотя никогда этого не признают. Такие уж у вас, русских, предрассудки…
— А девушки у тебя на родине?
— О, — разочарованно протянул Поль. — Это совсем другое. По обычаям моего народа, когда девочка становится девушкой, ей вырезают клитор, чтобы она стала хорошей женой и матерью. Поэтому девушки у меня на родине совсем-совсем не такие горячие. — Он сокрушенно покачал головой.
Катя хотела спросить его, что такое «клитор», но передумала. О собственной анатомии она имела весьма приблизительное представление.
Девушка вздохнула и вновь прижалась к раскаленному телу, блестевшему в полумраке точно черный, облитый маслом мрамор.
Когда пришло время возвращаться домой, Поль достал из чемодана целую горсть жвачек, банку пепси-колы и пачку «Мальборо».
— Возьми. — Широким жестом он протянул ей все это богатство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116