развивать наши способности. Люди, которые ни разу не бросали вызов, НИКОГДА НЕ РАЗОВЬЮТ СИЛ ДЛЯ ВЫЖИВАНИЯ!
Несмотря на опасность, Маккай знал, что должен настоять на ответе на свой первоначальный вопрос:
– Что ты узнал от твоего чудовища?
– Скоро у тебя будет окончательный ответ на этот вопрос.
Опять же получается, что он действительно мог следить за Досади. Но прежде всего следовало показать Аритчу ошибочность его подозрений в том, что Маккай ничего не знает о корне предположений. Спорный вопрос надо было задать в лоб:
– Ты не собираешься вовлекать меня?
– Вовлекать тебя?! – определенно, в голосе Аритча звучало удивление.
– Независимо от того, как ты используешь то, что узнал на Досади, ты будешь заподозрен в злых намерениях. Все, что станет известно кому-нибудь на…
– О, вот оно что. Новые данные дают новую власть.
– А ТЫ не запутаешь МЕНЯ, Аритч. В истории каждого вида есть много примеров, когда новые данные применялись катастрофически неправильно.
Аритч принял это без вопросов. Они оба знали подоплеку! Говачин не доверял власти во всех ее формах, тем не менее использовали власть весьма искусно. Мысли Маккая с трудом меняли направление. Чтобы разрушить Досади, Говачину придется утаить все, что он узнал, что бы это ни было. Маккай – не-Говачин, следовательно, ему нужно узнать все эти сведения, расставить сеть подозрений, которая должна быть наброшена. Исторически неправильное использование данных случалось между моментом, когда несколько людей узнавали важный факт, и моментом, когда этот важный факт становился общим знанием. Применительно к Говачину и Бюсабу это был «Пробел в Данных», источник постоянной опасности.
– Мы не хотим пытаться утаить, ЧТО мы узнали, – сказал Аритч, – только КАК мы это узнали.
– А это как раз чисто теоретический вопрос, либо вы разрушаете целую планету, либо каждую личность на ней!
– Ах да, чисто теоретический. Чего ты не знаешь, Маккай, так это того, что один из наших субъектов проверки на Досади уже начал (все самостоятельно!) курс событий, который разрушит Досади очень быстро, независимо от нашего участия в этом. Ты узнаешь все это, когда, как хороший Легум (которым ты, мы знаем, являешься), ты поедешь туда, чтобы испытать этого монстра.
9
От имени всего нашего святого собрания я обещаю три вещи святой конгрегации людей, находящихся под моим правлением. Во-первых, что святая религия, которую мы взаимно поддерживаем, будет всегда сохранять их свободу под моим покровительством; во-вторых, что я смягчу все формы жадности и несправедливости, которые могут проявиться во всех нас; и в-третьих, что я распоряжусь немедленно миловать во всех приговорах, так что мне и вам милостивый Господь сможет явить Свое признание.
Присяга Власти, досадийские документы Святой Конгрегации
Закончив молиться, Брой поднялся, нащупал позади себя стул и погрузился в него. Со всех сторон его окружала темнота. Комната защищалась пузырем, прикрепленным ко дну его Градуса. Толстые стены комнаты окружала вода, защищая его самок и их яйца. Доступ к пузырю был через люк в полу и витой затопленный проход из Градуса. Давление в пузыре не пропускало воду, но пространство вокруг Броя успокаивающе пахло Градусом. Это помогало усилить настроение, в котором он сейчас нуждался.
Только что Бог разговаривал с ним. Приподнятое настроение наполняло Броя. Бог говорил с ним, только с ним. Слова свистели внутри его головы. Сцены сменяли друг друга в его зрительных центрах.
«Да! Да! Демопол у меня в руках!!!» Бог был убежден и не скрывал этого.
Сегодня Бог показал ему ритуал, который Брой до этого никогда не видел. Ритуал был только для Говачина. Он назывался Лаупак. Брой увидел ритуал во всех его кровавых подробностях, чувствовал его ИСТИННОСТЬ, словно каждая клеточка принимала его.
Ответственность, искупление – это было уроками Лаупака. Бог одобрил выраженное Броем понимание.
Они общались посредством слов, которые Брой выражал молча в своих мыслях, но были и другие мысли, которые Бог не мог ощущать. Точно так же, как у Бога, несомненно, были мысли, которые не сообщались Брою. Бог использовал людей, люди использовали Бога. Божественное вмешательство с циничными обертонами. Брой выучил роль Электора во время долгого и мучительного ученичества.
Я ТВОЙ СЛУГА, БОГ.
По совету Бога Брой хранил в секрете его личное общение. Это соответствовало его цели подчинения, в то же время это, очевидно, соответствовало цели Бога. Хотя были моменты, когда Брою хотелось кричать: «Вы глупцы! Я разговариваю с голосом Бога!»
Другие Электоры сделали такую ошибку. Вскоре они потеряли свою власть. Брой, рассматривая собранный опыт нескольких жизней, знал, что он должен сохранить эту власть, если намерен был когда-либо бежать с Досади.
Как бы то ни было, глупцы выполняли его приказания (и, следовательно, Бога) без божественного выговора. Все было прекрасно. Он представлял подбор мыслей Богу… будучи очень осторожным всегда, где и когда бы он ни рассматривал собственные мысли. Случалось, Брой чувствовал Бога внутри себя, даже когда не молился, не готовился здесь, в темноте комнаты пузыря. Бог мог выглянуть из глаз Броя в любое время – мягко, тихо – исследуя Его мир и крепость этого мира через ощущения смертного.
«Я хорошо оберегаю Моего слугу».
Теплота этого заверения, которая тогда протекала через Броя, была похожа на тепло Градуса, когда он был все еще головастиком, цеплявшимся за спину матери. Это было тепло и чувство безопасности, которое Брой усилил с глубоким сознанием того, что пришло время другого Градуса; гигантский серо-зеленый взрослый самец Говачин, ищущий добычу в воде, жадно пожирающий тех головастиков, которые были недостаточно быстры, был вполне проворен для побега.
«Я был одним из быстрых».
Память того броска вперед, неистового полета в Градусе научила Броя, как вести себя с Богом.
В темноте своей комнаты-пузыря Брой содрогнулся. Да, пути Бога были жестокими. Вооружившись таким образом, слуга Бога мог быть так же жесток, мог преодолеть известный ему факт, что должен быть как Человеком, так и Говачином. Ему нужно быть единственным настоящим слугой Бога. Эту мысль он разделял.
«Берегись, Маккай. Бог сказал мне, откуда ты придешь. Я знаю твои намерения. Держись крепко на своем трудном пути. Ты рискуешь рассердить меня».
10
Инженерия поведения во всех ее проявлениях всегда вырождается в безжалостное манипулирование. Она доводит всех (тех, кто манипулирует и кем манипулируют) до смертельного «массового эффекта». Основное предположение, что манипулированием отдельными личностями можно достичь единообразного поведения, было разоблачено как ложное многими способами, но ничто так не свидетельствовало об этом, как Говачины на Досади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Несмотря на опасность, Маккай знал, что должен настоять на ответе на свой первоначальный вопрос:
– Что ты узнал от твоего чудовища?
– Скоро у тебя будет окончательный ответ на этот вопрос.
Опять же получается, что он действительно мог следить за Досади. Но прежде всего следовало показать Аритчу ошибочность его подозрений в том, что Маккай ничего не знает о корне предположений. Спорный вопрос надо было задать в лоб:
– Ты не собираешься вовлекать меня?
– Вовлекать тебя?! – определенно, в голосе Аритча звучало удивление.
– Независимо от того, как ты используешь то, что узнал на Досади, ты будешь заподозрен в злых намерениях. Все, что станет известно кому-нибудь на…
– О, вот оно что. Новые данные дают новую власть.
– А ТЫ не запутаешь МЕНЯ, Аритч. В истории каждого вида есть много примеров, когда новые данные применялись катастрофически неправильно.
Аритч принял это без вопросов. Они оба знали подоплеку! Говачин не доверял власти во всех ее формах, тем не менее использовали власть весьма искусно. Мысли Маккая с трудом меняли направление. Чтобы разрушить Досади, Говачину придется утаить все, что он узнал, что бы это ни было. Маккай – не-Говачин, следовательно, ему нужно узнать все эти сведения, расставить сеть подозрений, которая должна быть наброшена. Исторически неправильное использование данных случалось между моментом, когда несколько людей узнавали важный факт, и моментом, когда этот важный факт становился общим знанием. Применительно к Говачину и Бюсабу это был «Пробел в Данных», источник постоянной опасности.
– Мы не хотим пытаться утаить, ЧТО мы узнали, – сказал Аритч, – только КАК мы это узнали.
– А это как раз чисто теоретический вопрос, либо вы разрушаете целую планету, либо каждую личность на ней!
– Ах да, чисто теоретический. Чего ты не знаешь, Маккай, так это того, что один из наших субъектов проверки на Досади уже начал (все самостоятельно!) курс событий, который разрушит Досади очень быстро, независимо от нашего участия в этом. Ты узнаешь все это, когда, как хороший Легум (которым ты, мы знаем, являешься), ты поедешь туда, чтобы испытать этого монстра.
9
От имени всего нашего святого собрания я обещаю три вещи святой конгрегации людей, находящихся под моим правлением. Во-первых, что святая религия, которую мы взаимно поддерживаем, будет всегда сохранять их свободу под моим покровительством; во-вторых, что я смягчу все формы жадности и несправедливости, которые могут проявиться во всех нас; и в-третьих, что я распоряжусь немедленно миловать во всех приговорах, так что мне и вам милостивый Господь сможет явить Свое признание.
Присяга Власти, досадийские документы Святой Конгрегации
Закончив молиться, Брой поднялся, нащупал позади себя стул и погрузился в него. Со всех сторон его окружала темнота. Комната защищалась пузырем, прикрепленным ко дну его Градуса. Толстые стены комнаты окружала вода, защищая его самок и их яйца. Доступ к пузырю был через люк в полу и витой затопленный проход из Градуса. Давление в пузыре не пропускало воду, но пространство вокруг Броя успокаивающе пахло Градусом. Это помогало усилить настроение, в котором он сейчас нуждался.
Только что Бог разговаривал с ним. Приподнятое настроение наполняло Броя. Бог говорил с ним, только с ним. Слова свистели внутри его головы. Сцены сменяли друг друга в его зрительных центрах.
«Да! Да! Демопол у меня в руках!!!» Бог был убежден и не скрывал этого.
Сегодня Бог показал ему ритуал, который Брой до этого никогда не видел. Ритуал был только для Говачина. Он назывался Лаупак. Брой увидел ритуал во всех его кровавых подробностях, чувствовал его ИСТИННОСТЬ, словно каждая клеточка принимала его.
Ответственность, искупление – это было уроками Лаупака. Бог одобрил выраженное Броем понимание.
Они общались посредством слов, которые Брой выражал молча в своих мыслях, но были и другие мысли, которые Бог не мог ощущать. Точно так же, как у Бога, несомненно, были мысли, которые не сообщались Брою. Бог использовал людей, люди использовали Бога. Божественное вмешательство с циничными обертонами. Брой выучил роль Электора во время долгого и мучительного ученичества.
Я ТВОЙ СЛУГА, БОГ.
По совету Бога Брой хранил в секрете его личное общение. Это соответствовало его цели подчинения, в то же время это, очевидно, соответствовало цели Бога. Хотя были моменты, когда Брою хотелось кричать: «Вы глупцы! Я разговариваю с голосом Бога!»
Другие Электоры сделали такую ошибку. Вскоре они потеряли свою власть. Брой, рассматривая собранный опыт нескольких жизней, знал, что он должен сохранить эту власть, если намерен был когда-либо бежать с Досади.
Как бы то ни было, глупцы выполняли его приказания (и, следовательно, Бога) без божественного выговора. Все было прекрасно. Он представлял подбор мыслей Богу… будучи очень осторожным всегда, где и когда бы он ни рассматривал собственные мысли. Случалось, Брой чувствовал Бога внутри себя, даже когда не молился, не готовился здесь, в темноте комнаты пузыря. Бог мог выглянуть из глаз Броя в любое время – мягко, тихо – исследуя Его мир и крепость этого мира через ощущения смертного.
«Я хорошо оберегаю Моего слугу».
Теплота этого заверения, которая тогда протекала через Броя, была похожа на тепло Градуса, когда он был все еще головастиком, цеплявшимся за спину матери. Это было тепло и чувство безопасности, которое Брой усилил с глубоким сознанием того, что пришло время другого Градуса; гигантский серо-зеленый взрослый самец Говачин, ищущий добычу в воде, жадно пожирающий тех головастиков, которые были недостаточно быстры, был вполне проворен для побега.
«Я был одним из быстрых».
Память того броска вперед, неистового полета в Градусе научила Броя, как вести себя с Богом.
В темноте своей комнаты-пузыря Брой содрогнулся. Да, пути Бога были жестокими. Вооружившись таким образом, слуга Бога мог быть так же жесток, мог преодолеть известный ему факт, что должен быть как Человеком, так и Говачином. Ему нужно быть единственным настоящим слугой Бога. Эту мысль он разделял.
«Берегись, Маккай. Бог сказал мне, откуда ты придешь. Я знаю твои намерения. Держись крепко на своем трудном пути. Ты рискуешь рассердить меня».
10
Инженерия поведения во всех ее проявлениях всегда вырождается в безжалостное манипулирование. Она доводит всех (тех, кто манипулирует и кем манипулируют) до смертельного «массового эффекта». Основное предположение, что манипулированием отдельными личностями можно достичь единообразного поведения, было разоблачено как ложное многими способами, но ничто так не свидетельствовало об этом, как Говачины на Досади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83