Эва пыталась не думать о настоящем — и о том, что, как она подозревала, случится в ближайшем будущем, — наблюдая за тем, как на столе раскладывают серебро, как из носика чайника поднимается едва заметная струйка пара, как скользят вокруг слуги с подносами, наполненными печеньем и пирожными. Сверху доносились приглушенные звуки — там слуги проветривают комнаты и лакей Блэкхита распаковывает сундуки с одеждой хозяина и готовит его спальню. Не там ли Блэкхит сделает это? Или все произойдет здесь, в этой солнечной, покрытой толстыми коврами гостиной?
Она взглянула на служанку, поправлявшую в камине дрова. Холод исходил от самих стен и даже теперь трогал своими ледяными пальцами лодыжки и икры Эвы.
Потом служанка ушла, и Эва с Блэкхитом остались вдвоем.
Он уселся, вытянув свои длинные ноги к огню, его кресло стояло вполоборота к ней. Эва налила чай, благодаря Бога за то, что у нее есть повод не смотреть в загадочные черные глаза герцога. Ее решение выйти за него замуж было слишком поспешным, даже безрассудным. Не сделала ли она самую большую ошибку в своей жизни, согласившись стать герцогиней?
Она подняла чашку слегка дрогнувшей рукой.
— Не будьте такой озабоченной, моя дорогая. Обещаю, что не стану соблазнять вас, пока мы не закончим с чаем.
— А потом?
Он лишь улыбнулся.
Рука Эвы дернулась, и несколько горячих капель упали ей на колени.
— Хочу, чтобы вы знали, Блэкхит, что если вы рассчитываете на легкую добычу, то глубоко ошибаетесь.
— Если бы вы были легкой добычей, моя дорогая, то я даже не стал бы и пытаться.
— И можете не думать, что полностью контролируете ситуацию. Я обладаю таким же контролем и не собираюсь оказаться беззащитной в ваших руках, если дела пойдут не так, как мне нравится.
— Моя дорогая Эва, уверяю, что вам обязательно понравится. — Он улыбнулся самоуверенно, как хозяин положения. — Я уже говорил вам бессчетное число раз, что люблю опасных женщин. Будь вы какой-нибудь жеманницей, мне было бы совершенно неинтересно продолжать эту маленькую игру.
— Значит, для вас это всего лишь игра?
— Нет, это гораздо больше, чем игра. — Он отпил чаю и посмотрел на нее долгим, смущающим взглядом. Волк, оценивающий свою добычу, обдумывающий, с какой стороны лучше напасть. — А что это для вас, мадам?
— Ошибка.
Он отставил свою чашку. Его черные глаза не выражали ничего, ничто не отражалось на его суровом, непреклонном лице.
— Значит, вы хотели бы все отменить?
— Прекратите, Блэкхит. Будто это возможно! Я думаю, что смогу смириться с необходимостью делить с вами ложе в обмен на гораздо более ценную вещь, а именно — свободу. — Она заметила, как изменилось выражение его лица. Что отражалось на нем? Досада? Решимость? Сожаление? — Кроме того, выйти сейчас из игры будет означать в ваших глазах трусость.
— А что, мое мнение так важно для вас?
Эва хмыкнула в притворном удивлении.
— Конечно, нет.
— Тогда, спрашивается, почему вам небезразлично, сочту я или нет вас трусихой?
Она деланно-беспечно рассмеялась, ощущая все большее смущение под этим прямым, неподвижным взглядом.
— Ну же, Блэкхит, напрягите свои ничтожные мозги! Из гордости, а почему же еще?
— Эва…
Она застыла, пытаясь вызвать в себе злость и чувствуя жар и испуг из-за того, что это ей не удавалось.
— Да?
Он посмотрел ей в глаза.
— Я хочу знать, отчего вы так презираете мужчин?
Этот вопрос был так неожидан, что Эва совсем растерялась. Если ему станут известны причины ее отношения к мужчинам, он, конечно, воспользуется этим и не остановится до тех пор, пока не стащит с нее броню, которую ей приходилось выковывать все эти годы, броню, которая до того момента, как она встретила этого демонического человека, оберегала ее.
Она тряхнула волосами и быстро схватила чашку.
— Я уже говорила вам, Блэкхит, что мой первый муж был ничтожным, трусливым червем, который…
— Нет, Эва. Я не думаю, что это связано с вашим первым мужем. Я думаю, что это глубже. Намного глубже. — Он пронзил женщину взглядом, таким черным, таким безжалостным, что у нее по спине поползли мурашки, а ладони вспотели. — Не так ли?
— Вы не имеете права вторгаться в мою жизнь, Блэкхит.
— Если вы собираетесь стать моей герцогиней, то имею. И вы обязаны сказать мне всю правду.
— Правда не имеет значения. Кроме того, все это в прошлом, причем произошло все так давно, что я и не подумаю вытаскивать наружу и будить воспоминания о том, что уже забыла.
Он пододвинул свое кресло к ней, подался вперед, и она вжалась в спинку, чтобы сохранить дистанцию.
— Если вы не расскажете мне, то, будьте уверены, я найду способ все выяснить сам. Но я бы предпочел, чтобы рассказали вы. Так будет лучше нам обоим.
— Не пугайте, Блэкхит, или пожалеете об этом.
Он лишь усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Он единственный мужчина, которого она никогда бы не захотела иметь врагом. Единственный мужчина, способный внушить ей страх и уважение, тогда как остальные вызывают у нее только отвращение. Лучше быть осторожной. Ей не нравился блеск в его глазах, ее тревожила его непостижимая черта — способность всегда опережать ее на шаг, ее пугало ощущение неустойчивости.
— Вы слышали, что я сказала, Блэкхит?
— Я слышал вас, моя дорогая.
То, что он не стал ввязываться в пикировку, мгновенно лишило ее самообладания. У Эвы задрожали руки, она поставила чашку и поднялась с кресла.
— Я очень устала от путешествия и вашего общества. Я иду спать.
— Хорошо. Я составлю вам компанию.
— Я предпочитаю спать одна, спасибо вам.
— Вы вовсе не собираетесь спать, и я тоже.
Вот теперь она разозлилась, разозлилась по-настоящему, и притворяться уже не было нужды.
— Как вы смеете говорить мне, что я чувствую! Я по горло сыта вами и вашей самоуверенностью, Блэкхит, и начинаю сожалеть, что вообще приехала сюда с вами. И, кроме того, наше маленькое состязание закончено!
— Ах как жаль, — проговорил он, улыбнувшись, поймал ее за руку, когда она повернулась, чтобы уйти, привлек к себе и поцеловал.
Он с такой силой впился в ее губы, что Эва едва не опрокинулась через его локоть. В следующее мгновение она поняла, что он сделал это намеренно, так как почувствовала его другую руку у себя под коленями… и взлетела на его руках в воздух. Она забилась, когда герцог крепко прижал ее к себе, а его язык раздвинул ей губы. Все вокруг поплыло.
Она задыхалась. Ее переполняли паника и ярость одновременно. Она тщетно барахталась в его объятиях, беспомощно, но яростно мычала сквозь не отпускавшие ее губы герцога, пыталась брыкаться, достать ногами его стальной живот, старалась освободить руку, чтобы нанести ему ошеломляющий удар в висок. А он лишь крепче целовал ее. Щетина на его подбородке царапала нежную кожу вокруг ее рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Она взглянула на служанку, поправлявшую в камине дрова. Холод исходил от самих стен и даже теперь трогал своими ледяными пальцами лодыжки и икры Эвы.
Потом служанка ушла, и Эва с Блэкхитом остались вдвоем.
Он уселся, вытянув свои длинные ноги к огню, его кресло стояло вполоборота к ней. Эва налила чай, благодаря Бога за то, что у нее есть повод не смотреть в загадочные черные глаза герцога. Ее решение выйти за него замуж было слишком поспешным, даже безрассудным. Не сделала ли она самую большую ошибку в своей жизни, согласившись стать герцогиней?
Она подняла чашку слегка дрогнувшей рукой.
— Не будьте такой озабоченной, моя дорогая. Обещаю, что не стану соблазнять вас, пока мы не закончим с чаем.
— А потом?
Он лишь улыбнулся.
Рука Эвы дернулась, и несколько горячих капель упали ей на колени.
— Хочу, чтобы вы знали, Блэкхит, что если вы рассчитываете на легкую добычу, то глубоко ошибаетесь.
— Если бы вы были легкой добычей, моя дорогая, то я даже не стал бы и пытаться.
— И можете не думать, что полностью контролируете ситуацию. Я обладаю таким же контролем и не собираюсь оказаться беззащитной в ваших руках, если дела пойдут не так, как мне нравится.
— Моя дорогая Эва, уверяю, что вам обязательно понравится. — Он улыбнулся самоуверенно, как хозяин положения. — Я уже говорил вам бессчетное число раз, что люблю опасных женщин. Будь вы какой-нибудь жеманницей, мне было бы совершенно неинтересно продолжать эту маленькую игру.
— Значит, для вас это всего лишь игра?
— Нет, это гораздо больше, чем игра. — Он отпил чаю и посмотрел на нее долгим, смущающим взглядом. Волк, оценивающий свою добычу, обдумывающий, с какой стороны лучше напасть. — А что это для вас, мадам?
— Ошибка.
Он отставил свою чашку. Его черные глаза не выражали ничего, ничто не отражалось на его суровом, непреклонном лице.
— Значит, вы хотели бы все отменить?
— Прекратите, Блэкхит. Будто это возможно! Я думаю, что смогу смириться с необходимостью делить с вами ложе в обмен на гораздо более ценную вещь, а именно — свободу. — Она заметила, как изменилось выражение его лица. Что отражалось на нем? Досада? Решимость? Сожаление? — Кроме того, выйти сейчас из игры будет означать в ваших глазах трусость.
— А что, мое мнение так важно для вас?
Эва хмыкнула в притворном удивлении.
— Конечно, нет.
— Тогда, спрашивается, почему вам небезразлично, сочту я или нет вас трусихой?
Она деланно-беспечно рассмеялась, ощущая все большее смущение под этим прямым, неподвижным взглядом.
— Ну же, Блэкхит, напрягите свои ничтожные мозги! Из гордости, а почему же еще?
— Эва…
Она застыла, пытаясь вызвать в себе злость и чувствуя жар и испуг из-за того, что это ей не удавалось.
— Да?
Он посмотрел ей в глаза.
— Я хочу знать, отчего вы так презираете мужчин?
Этот вопрос был так неожидан, что Эва совсем растерялась. Если ему станут известны причины ее отношения к мужчинам, он, конечно, воспользуется этим и не остановится до тех пор, пока не стащит с нее броню, которую ей приходилось выковывать все эти годы, броню, которая до того момента, как она встретила этого демонического человека, оберегала ее.
Она тряхнула волосами и быстро схватила чашку.
— Я уже говорила вам, Блэкхит, что мой первый муж был ничтожным, трусливым червем, который…
— Нет, Эва. Я не думаю, что это связано с вашим первым мужем. Я думаю, что это глубже. Намного глубже. — Он пронзил женщину взглядом, таким черным, таким безжалостным, что у нее по спине поползли мурашки, а ладони вспотели. — Не так ли?
— Вы не имеете права вторгаться в мою жизнь, Блэкхит.
— Если вы собираетесь стать моей герцогиней, то имею. И вы обязаны сказать мне всю правду.
— Правда не имеет значения. Кроме того, все это в прошлом, причем произошло все так давно, что я и не подумаю вытаскивать наружу и будить воспоминания о том, что уже забыла.
Он пододвинул свое кресло к ней, подался вперед, и она вжалась в спинку, чтобы сохранить дистанцию.
— Если вы не расскажете мне, то, будьте уверены, я найду способ все выяснить сам. Но я бы предпочел, чтобы рассказали вы. Так будет лучше нам обоим.
— Не пугайте, Блэкхит, или пожалеете об этом.
Он лишь усмехнулся и откинулся на спинку кресла. Он единственный мужчина, которого она никогда бы не захотела иметь врагом. Единственный мужчина, способный внушить ей страх и уважение, тогда как остальные вызывают у нее только отвращение. Лучше быть осторожной. Ей не нравился блеск в его глазах, ее тревожила его непостижимая черта — способность всегда опережать ее на шаг, ее пугало ощущение неустойчивости.
— Вы слышали, что я сказала, Блэкхит?
— Я слышал вас, моя дорогая.
То, что он не стал ввязываться в пикировку, мгновенно лишило ее самообладания. У Эвы задрожали руки, она поставила чашку и поднялась с кресла.
— Я очень устала от путешествия и вашего общества. Я иду спать.
— Хорошо. Я составлю вам компанию.
— Я предпочитаю спать одна, спасибо вам.
— Вы вовсе не собираетесь спать, и я тоже.
Вот теперь она разозлилась, разозлилась по-настоящему, и притворяться уже не было нужды.
— Как вы смеете говорить мне, что я чувствую! Я по горло сыта вами и вашей самоуверенностью, Блэкхит, и начинаю сожалеть, что вообще приехала сюда с вами. И, кроме того, наше маленькое состязание закончено!
— Ах как жаль, — проговорил он, улыбнувшись, поймал ее за руку, когда она повернулась, чтобы уйти, привлек к себе и поцеловал.
Он с такой силой впился в ее губы, что Эва едва не опрокинулась через его локоть. В следующее мгновение она поняла, что он сделал это намеренно, так как почувствовала его другую руку у себя под коленями… и взлетела на его руках в воздух. Она забилась, когда герцог крепко прижал ее к себе, а его язык раздвинул ей губы. Все вокруг поплыло.
Она задыхалась. Ее переполняли паника и ярость одновременно. Она тщетно барахталась в его объятиях, беспомощно, но яростно мычала сквозь не отпускавшие ее губы герцога, пыталась брыкаться, достать ногами его стальной живот, старалась освободить руку, чтобы нанести ему ошеломляющий удар в висок. А он лишь крепче целовал ее. Щетина на его подбородке царапала нежную кожу вокруг ее рта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69