– Освальд, не забывай о своем здоровье, – предупредила жена, бросив укоризненный взгляд на супруга. – Доктор Ливси сказал, что ты ешь слишком много.
– Ливси – самодовольный осел, обучавшийся медицине в Африке у бушменов.
– Не кажется ли вам странным, что Лэмбы приехали в Лондон летом, тогда как большинство семей до осени уезжает в поместья? – спросил Уильям, подавив раздражение.
– Боже правый, я понятия не имею, что у них на уме, но точно знаю: это самые неинтересные люди, каких я когда-либо знала. – Дороти нахмурилась при воспоминании о своих встречах с семейством из Эдинбурга. – Мистер Лэмб – ужасный грубиян, а миссис Лэмб раскрывает рот для того только, чтобы пропеть хвалу своей дочке. Клянусь, я не видела создания безобразнее, чем это дитя.
– У них есть дочь? – небрежно бросил Уильям, и сердце его сильно забилось, невзирая на теткину характеристику, так как Дороти не отличалась объективностью при описании людей, которые ей не нравились.
Тетка не удивилась его заинтересованности и раздраженно затараторила:
– Ты в жизни не встретишь более невоспитанной девчонки. Едва ей стукнуло пятнадцать в прошлом месяце, как мать набралась наглости притащить ее на концерт в Воксхолл. Джордж Хамфрис пригласил всех в свою личную ложу, и можешь вообразить наше недоумение, когда эта нахалка явилась с дочерью на буксире! Освальд, – она толкнула мужа локтем в бок, – ты помнишь ее декольте? Боже мой, груди просто вываливались, а они у нее не больше, чем у мальчишки! А помнишь, какая она была растрепанная? Это мать поработала над прической щипцами! – Дороти содрогнулась от ужасных воспоминаний.
Уильям понял, что бедная мисс Лэмб – не та девушка, которую он спас из-под колес экипажа, и интерес его угас. Игнорируя нескончаемую теткину болтовню, он позволил себе вернуться мыслями к золотоволосой красавице, чей образ бережно хранил в душе. Молодой человек ощущал в себе пылкость впервые влюбившегося подростка, воскрешая в памяти удивительный разрез больших темно-синих глаз, нежно-розовый оттенок кожи, мягкую округлость груди. Не может же тетя Дороти знать всех, кто приехал в Лондон этим летом, утешал себя Уильям. В городе непременно должно быть какое-то шотландское семейство, о котором ей ничего не известно. Должно! И он непременно узнает, кто была та девушка, иначе сойдет с ума!
В то время как Уильям Роулингс страдал от скуки в обществе обжоры-дяди и тупоголовой тетки, объект его мечтаний тоже был поглощен воспоминаниями об их встрече. Мереуин лихорадочно обдумывала способ убраться из Лондона, пока он ее не нашел.
Молча покинув невыносимого маркиза, она провела длинный, смертельно мучительный вечер, пытаясь одновременно справиться с болью, которую он причинил ей своим бессердечием, и страхом, как бы Уильям не вспомнил ее, прежде чем ей удастся скрыться. Она боялась даже подумать о том, что будет, если Уильям решит рассказать маркизу, за что ее бросили в тюрьму, или, того хуже, разнесет эту весть по всем лондонским гостиным. Отодвинув засов, Мереуин вышла из спальни, на цыпочках спустилась по лестнице и отправилась на кухню, зная, что в данный момент Фрэнсис наверняка там.
Фрэнсис обернулся на скрип двери и встретился с тоскливым взглядом синих глаз.
– Ушел? – прошептала Мереуин.
– Да, мисс. Несколько часов назад.
– Ясно. Вернуться не обещал?
– Нет, мисс. Отправился к сэру Эдварду Полингтону. В ответ последовало молчание, и Фрэнсис ласково спросил:
– Не хотите ли перекусить мисс? Уже поздно, а вы не ужинали.
– Я не голодна, благодарю вас, – отказалась Мереуин, но мажордом отступил в сторону, и она увидела поджаривающуюся на вертеле курицу.
– Я все равно собирался послать вам еду. Знаю, как вы любите курочку, а еще суп остался, да свежее молоко отлично пойдет с вишнями. Их Дэвид принес нынче с рынка.
– Ну, может, поем немножко, – не совсем искренне сказала Мереуин, чтобы угодить старику.
Через десять минут она сидела за большим деревянным столом и, к полному удовлетворению Фрэнсиса, с невероятной энергией поглощала еду. В углу на каменной скамеечке клевала носом Бетси, терпеливо ожидая, когда госпожа поужинает и ей будет позволено лечь в постель.
– Вы едете с нами в Равенслей? – поинтересовалась Мереуин, покончив с едой.
– Что вы, мисс, нет, – с ужасом ответил Фрэнсис, что немало ее удивило. – Не желаю покидать Лондон ради дикой деревни.
Мереуин улыбнулась, гадая, так ли уж дик Суррей, где, судя по слышанным ею рассказам, находятся сказочные поместья самых знатных и богатых семейств Лондона.
– Вы из-за этого и в Шотландию с маркизом не ездили? – догадалась она.
Фрэнсис поджал губы и кивнул, выражая свое презрение к тем слугам Вильерсов, которые решились на добровольное изгнание. Сам он был совершенно доволен, оставаясь в Лондоне и приглядывая за обоими городскими домами лорда Монтегю. Что касается этого мошенника камердинера Дэвиса, то он вполне заслуживает жизни в горах, и, Бог даст, его в скором времени сожрут волки.
– И вам, стало быть, не хочется присутствовать на… свадьбе?
Суровое лицо Фрэнсиса смягчилось.
– Боюсь, что нет, мисс.
Мереуин искренне огорчилась, но тут же одумалась: ведь никакой свадьбы не будет. Она не намерена выходить замуж за лорда Монтегю, чтобы он всю жизнь манипулировал ею, используя как оружие в войне против ее братьев. О, где же, горестно вопрошала она, где Александр? По всем расчетам, он уже должен быть здесь!
Фрэнсис поставил перед ней вазочку спелых вишен с сахаром и молоко. Девушка благодарно улыбнулась, чем очень порадовала старика, зардевшегося от удовольствия. Бросив взгляд да устало привалившуюся к стене крошку Бетси, он с облегчением убедился, что его смущение прошло незамеченным, поскольку совсем не желал выглядеть в чьих-то глазах выжившим из ума стариком, не равнодушным к знакам внимания хорошеньких девушек.
– Фрэнсис, вы меня балуете, – сказала через минуту Мереуин, отодвигая в сторону пустую вазочку и потягиваясь, как сытая кошечка. – Я и не знала, что до такой степени голодна!
– Обед пропускать неразумно, – замети мажордом, жестом приказывая Бетси убрать грязную посуду.
Горничная вздохнула, страстно желая отложить мытье посуды до утра, но она хорошо знала, что Френсис не отпустит ее, пока кухня не заблестит чистотой. Впрочем, Бетси нисколько не сердилась на Мереуин за столь поздний ужин и проводила пожелавшую им обоим спокойной ночи хозяйку обожающим взглядом. В конце концов, всякая женщина, которой предстояло бы в скором времени выйти замуж за огромного грозного маркиза, заслуживала ее симпатии, и, кроме того, она успела полюбить свою госпожу.
Оставив кухню, Мереуин принялась бродить по дому, открыла дверь кабинета, постояла минутку, угрюмо оглядывая комнату, вся обстановка которой напоминала о ее суровом владельце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115