У меня — настоящий талант. — В его голосе звучала страсть.
Санто сделал рукой останавливающий жест:
— Сэл, Сэл...
— Ты должен это сделать! — с жаром продолжал Сэл, со слезами на глазах. — Ты должен. Ты же сто раз говорил, что во мне что-то есть. Что я талантлив, что у меня классные песни.
— Ты прав, дружище, — осторожно подбирая слова, сказал Санто твердо и спокойно. — Ты многого мог бы достичь. Но этого не случилось. Может быть, я виноват, может быть, ты, или вообще никто. Но посмотри, черт возьми, на факты. Тебе сколько лет? Тридцать восемь? Тридцать девять? Думаешь, на рынке острая нехватка сорокалетних рокеров?
— Не неси чепухи, Мику Джаггеру — сорок пять. А сколько Джону Хелли? Стиву Уандеру?
— Сэл, — взмолился Санто, — они были юнцами, когда выпустили первые хиты. Все возможно, когда за спиной у тебя пара хитов. Но нельзя вернуться туда, где никогда не был.
Сэл смотрел на Санто добрые полминуты. Казалось, гнев на его лице рассеялся, как табачный дым в ночном клубе.
— Санто, — произнес он тихо, — ты должен мне помочь. Должен подсказать, где взять наличные. Мне нечего продать, кроме своих песен и голоса. — Он снова сел в кресло и посмотрел на Санто. — Ты должен мне помочь.
Санто опять принялся за еду. Крупные лицевые мускулы под оливковой кожей пришли в движение.
— Ты все-таки подлец, — стал по-отечески он ворчать. — Хватило ума прийти и орать тут. Сколько раз тебе говорил, что еще никто не добился успеха в Нью-Орлеане. Сколько раз говорил, что нужно ехать в Лос-Анджелес. Наш город — настоящая дыра. — Он энергично бросил в рот, похожий на пасть, еще каватони. — Этот город — кладбище шоу-бизнеса. Старые музыканты приезжают сюда умирать. Не говорил я тебе? Это кладбище старых артистов. Но ты умнее меня, верно? Тебе не нужны мои идиотские советы. Ты сам все решил. Поверил, что какая-то старая шлюха сделает тебя звездой? Тебе было не до меня, старого Санто Пекораро. Верно? Ты ублажал старуху. Скажи, что это не так? Что я вру?
Сэл не отвечал, только смотрел в горящие глаза Санто.
— А теперь, я смотрю, ты возомнил о себе. У тебя больше нет времени заниматься карьерой. Ты только можешь работать в баре, чтобы расплатиться с долгами. Играть на свадьбах. А потом пойти на ипподром и проиграть все, что заработал за ночь. Ты что, думал, слава сама к тебе придет и пригласит на танец? Или ты хотел выиграть ее на ипподроме за двухдолларовую ставку? Или попасть на вершину славы, трахая женщин?
Сэл молчал.
Санто подобрел от звуков собственного голоса и чувствовал себя вполне уверенно, читая проповедь Сэлу. Ему и раньше приходилось не раз это делать.
— Разве я не предупреждал тебя от чрезмерного увлечения ставками? Разве не говорил, что на скачках играют одни неудачники? Я без конца повторял тебе это.
— Ради Бога, Санто...
— Нет уж, черт возьми! Дай мне все сказать. Раз явился и просишь то, что ушло навсегда, да еще с идиотской идеей собрать таким образом денег, наберись терпения и выслушай все до конца.
Сэл откинулся в кресле и бросил взгляд на часы: 7.22. «Как бежит время! Словно песок в песочных часах...»
Санто снова перестал есть, но тарелку не отодвинул.
— Да, это верно. Достичь ты мог очень многого. Среди белых певцов и композиторов я не встречал никого талантливее тебя. Грандиозный успех тебе был обеспечен. Но ты лентяй, дружище. Напишешь песню за час, а заработать не хочешь! Смотрел на меня как на кретина, если я советовал тебе изменить немного припев. Ты же гений, черт тебя возьми! Дюк Эллингтон, Пол Маккартни, Рэй Чарльз, Коул Портер — в одном лице!
— Санто, у меня мало времени.
— Заткнись! Молчи и слушай! Я еще не все сказал. — Санто схватил со стола банку пепси-колы. — Знаешь, я до сих пор считаю, что ты можешь многого достичь, но, выражаясь языком игроков, я на тебя не поставил бы. И знаешь почему? Не потому, что твоя музыка устарела. Вовсе нет. Допустим, сейчас все пишут на синтезаторах. Музыка компьютеров. При всем желании ты не найдешь сегодня в хит-парадах стоящей мелодии. Все популярные певцы сидят на морфии. И все-таки ты и сегодня мог бы достичь очень многого. Но не достигнешь. И знаешь почему? Потому что человек не меняется, Сэл. Ты — разгильдяй! Разгильдяем и останешься. Ты променял свой талант на выпивку, сигареты, кокаин, покер, скачки, пытался всего добиться легким путем, без усилий. Мужик, который ищет спасения на ипподроме и у богатых старух, не мужик. Мужик, который... Эй, ты куда?
Уже у самых дверей Сэл обернулся. В его глазах стояли слезы.
— Очень мне надо сидеть здесь и слушать, как ты распекаешь меня, будто последнюю шавку! Как ты ругаешься.
Санто удивился и не на шутку встревожился.
— Сэл, прости меня. — Он показал на кресло. — Садись, дружище. Я не хотел.
— Ты просто не понимаешь! — кричал Сэл, облокотившись на стол. — Я влип по уши. По уши! У меня сейчас нет ни минуты. Даже на то, чтобы сидеть здесь и слушать, что я за дерьмо!
— Хорошо, хорошо! — Санто протянул ему руки. — Я счастлив тебе помочь. Потому и хотел показать, как низко ты пал.
— Поверь, Санто, я сам это знаю. И не надо мне говорить.
— Ну, ладно, — примирительно произнес Санто.
Процедура наставления выполнена, теперь пора оказать отеческую помощь.
— Не волнуйся! — Он подцепил вилкой несколько макаронин и, подняв, стал изучать. — У меня есть счет в банке, о котором Кэти не знает. На яхту копил. Но зачем она мне? — Он отправил в рот макароны. — У меня там три тысячи. Потом решим, как ты мне их отдашь. — Он задумчиво жевал. — Сколько тебе нужно?
— Сто восемьдесят тысяч, — выпалил Сэл с сильно бьющимся сердцем.
Санто перестал жевать и уставился на него. Потом усмехнулся:
— Я серьезно, Сэлли. Сколько, скажи!
— И я серьезно. Сто восемьдесят тысяч.
Улыбка медленно сползла с лица Санто.
Впервые в жизни, отметил про себя Сэл, Санто оставил еду.
— Сто восемьдесят тысяч? — медленно произнес Санто, делая паузы между словами.
Сэл кивнул.
— Долларов?
Сэл снова кивнул.
Санто умолк, и лицо его с выражением недоверия стало похоже на карнавальную маску, а голова ходуном заходила.
— Не может быть, Сэл, — выдохнул он.
— Хотел бы я, чтобы слова твои оказались правдой.
Санто во все глаза смотрел на него. Потом наконец заговорил, почти шепотом.
«Как сквозь сон», — подумал Сэл.
— Как же ты умудрился проиграть такую кучу денег?
Сэл пожал плечами.
— Это было непросто.
Санто кивнул:
— Представляю. — Оба сидели, уставившись друг на друга. — Расскажи, я хочу знать.
Сэл достал сигарету, спички и прикурил.
— Я переставлял ставки у Малыша Джонни. — Санто ахнул. — Поимел с этого навар. Все шло хорошо, пока...
— Постой. — Санто поднял руку. — Я что-то не понял. Ты хочешь сказать, что стащил у Джонни Венезия сто восемьдесят тысяч долларов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Санто сделал рукой останавливающий жест:
— Сэл, Сэл...
— Ты должен это сделать! — с жаром продолжал Сэл, со слезами на глазах. — Ты должен. Ты же сто раз говорил, что во мне что-то есть. Что я талантлив, что у меня классные песни.
— Ты прав, дружище, — осторожно подбирая слова, сказал Санто твердо и спокойно. — Ты многого мог бы достичь. Но этого не случилось. Может быть, я виноват, может быть, ты, или вообще никто. Но посмотри, черт возьми, на факты. Тебе сколько лет? Тридцать восемь? Тридцать девять? Думаешь, на рынке острая нехватка сорокалетних рокеров?
— Не неси чепухи, Мику Джаггеру — сорок пять. А сколько Джону Хелли? Стиву Уандеру?
— Сэл, — взмолился Санто, — они были юнцами, когда выпустили первые хиты. Все возможно, когда за спиной у тебя пара хитов. Но нельзя вернуться туда, где никогда не был.
Сэл смотрел на Санто добрые полминуты. Казалось, гнев на его лице рассеялся, как табачный дым в ночном клубе.
— Санто, — произнес он тихо, — ты должен мне помочь. Должен подсказать, где взять наличные. Мне нечего продать, кроме своих песен и голоса. — Он снова сел в кресло и посмотрел на Санто. — Ты должен мне помочь.
Санто опять принялся за еду. Крупные лицевые мускулы под оливковой кожей пришли в движение.
— Ты все-таки подлец, — стал по-отечески он ворчать. — Хватило ума прийти и орать тут. Сколько раз тебе говорил, что еще никто не добился успеха в Нью-Орлеане. Сколько раз говорил, что нужно ехать в Лос-Анджелес. Наш город — настоящая дыра. — Он энергично бросил в рот, похожий на пасть, еще каватони. — Этот город — кладбище шоу-бизнеса. Старые музыканты приезжают сюда умирать. Не говорил я тебе? Это кладбище старых артистов. Но ты умнее меня, верно? Тебе не нужны мои идиотские советы. Ты сам все решил. Поверил, что какая-то старая шлюха сделает тебя звездой? Тебе было не до меня, старого Санто Пекораро. Верно? Ты ублажал старуху. Скажи, что это не так? Что я вру?
Сэл не отвечал, только смотрел в горящие глаза Санто.
— А теперь, я смотрю, ты возомнил о себе. У тебя больше нет времени заниматься карьерой. Ты только можешь работать в баре, чтобы расплатиться с долгами. Играть на свадьбах. А потом пойти на ипподром и проиграть все, что заработал за ночь. Ты что, думал, слава сама к тебе придет и пригласит на танец? Или ты хотел выиграть ее на ипподроме за двухдолларовую ставку? Или попасть на вершину славы, трахая женщин?
Сэл молчал.
Санто подобрел от звуков собственного голоса и чувствовал себя вполне уверенно, читая проповедь Сэлу. Ему и раньше приходилось не раз это делать.
— Разве я не предупреждал тебя от чрезмерного увлечения ставками? Разве не говорил, что на скачках играют одни неудачники? Я без конца повторял тебе это.
— Ради Бога, Санто...
— Нет уж, черт возьми! Дай мне все сказать. Раз явился и просишь то, что ушло навсегда, да еще с идиотской идеей собрать таким образом денег, наберись терпения и выслушай все до конца.
Сэл откинулся в кресле и бросил взгляд на часы: 7.22. «Как бежит время! Словно песок в песочных часах...»
Санто снова перестал есть, но тарелку не отодвинул.
— Да, это верно. Достичь ты мог очень многого. Среди белых певцов и композиторов я не встречал никого талантливее тебя. Грандиозный успех тебе был обеспечен. Но ты лентяй, дружище. Напишешь песню за час, а заработать не хочешь! Смотрел на меня как на кретина, если я советовал тебе изменить немного припев. Ты же гений, черт тебя возьми! Дюк Эллингтон, Пол Маккартни, Рэй Чарльз, Коул Портер — в одном лице!
— Санто, у меня мало времени.
— Заткнись! Молчи и слушай! Я еще не все сказал. — Санто схватил со стола банку пепси-колы. — Знаешь, я до сих пор считаю, что ты можешь многого достичь, но, выражаясь языком игроков, я на тебя не поставил бы. И знаешь почему? Не потому, что твоя музыка устарела. Вовсе нет. Допустим, сейчас все пишут на синтезаторах. Музыка компьютеров. При всем желании ты не найдешь сегодня в хит-парадах стоящей мелодии. Все популярные певцы сидят на морфии. И все-таки ты и сегодня мог бы достичь очень многого. Но не достигнешь. И знаешь почему? Потому что человек не меняется, Сэл. Ты — разгильдяй! Разгильдяем и останешься. Ты променял свой талант на выпивку, сигареты, кокаин, покер, скачки, пытался всего добиться легким путем, без усилий. Мужик, который ищет спасения на ипподроме и у богатых старух, не мужик. Мужик, который... Эй, ты куда?
Уже у самых дверей Сэл обернулся. В его глазах стояли слезы.
— Очень мне надо сидеть здесь и слушать, как ты распекаешь меня, будто последнюю шавку! Как ты ругаешься.
Санто удивился и не на шутку встревожился.
— Сэл, прости меня. — Он показал на кресло. — Садись, дружище. Я не хотел.
— Ты просто не понимаешь! — кричал Сэл, облокотившись на стол. — Я влип по уши. По уши! У меня сейчас нет ни минуты. Даже на то, чтобы сидеть здесь и слушать, что я за дерьмо!
— Хорошо, хорошо! — Санто протянул ему руки. — Я счастлив тебе помочь. Потому и хотел показать, как низко ты пал.
— Поверь, Санто, я сам это знаю. И не надо мне говорить.
— Ну, ладно, — примирительно произнес Санто.
Процедура наставления выполнена, теперь пора оказать отеческую помощь.
— Не волнуйся! — Он подцепил вилкой несколько макаронин и, подняв, стал изучать. — У меня есть счет в банке, о котором Кэти не знает. На яхту копил. Но зачем она мне? — Он отправил в рот макароны. — У меня там три тысячи. Потом решим, как ты мне их отдашь. — Он задумчиво жевал. — Сколько тебе нужно?
— Сто восемьдесят тысяч, — выпалил Сэл с сильно бьющимся сердцем.
Санто перестал жевать и уставился на него. Потом усмехнулся:
— Я серьезно, Сэлли. Сколько, скажи!
— И я серьезно. Сто восемьдесят тысяч.
Улыбка медленно сползла с лица Санто.
Впервые в жизни, отметил про себя Сэл, Санто оставил еду.
— Сто восемьдесят тысяч? — медленно произнес Санто, делая паузы между словами.
Сэл кивнул.
— Долларов?
Сэл снова кивнул.
Санто умолк, и лицо его с выражением недоверия стало похоже на карнавальную маску, а голова ходуном заходила.
— Не может быть, Сэл, — выдохнул он.
— Хотел бы я, чтобы слова твои оказались правдой.
Санто во все глаза смотрел на него. Потом наконец заговорил, почти шепотом.
«Как сквозь сон», — подумал Сэл.
— Как же ты умудрился проиграть такую кучу денег?
Сэл пожал плечами.
— Это было непросто.
Санто кивнул:
— Представляю. — Оба сидели, уставившись друг на друга. — Расскажи, я хочу знать.
Сэл достал сигарету, спички и прикурил.
— Я переставлял ставки у Малыша Джонни. — Санто ахнул. — Поимел с этого навар. Все шло хорошо, пока...
— Постой. — Санто поднял руку. — Я что-то не понял. Ты хочешь сказать, что стащил у Джонни Венезия сто восемьдесят тысяч долларов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128