ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Глава 2
Этим летом в животе его матери зародилась новая жизнь. А Сокол, начавший после разговора с отцом размышлять о самом себе, обнаружил, что на свете существует многое, о чем следует подумать, и всматривался в окружающее новыми глазами – острыми и зоркими, как у птицы, именем которой он назвался. Когда осенью пришла пора идти в школу при резервации, он внимательно слушал белых учителей, не сопротивляясь более тому в их словах, что противоречило верованиям Людей. Школьные товарищи продолжали по-прежнему подшучивать над его голубыми глазами и вьющимися волосами, но теперь он не обращал на это никакого внимания. Он оставил все попытки выпрямить волосы и перестал носить головную повязку, удерживающую прежде его непокорную черную гриву. Сокол знал, что он – другой, не такой, как его сверстники из резервации, а поскольку он – другой, он собирался стать самым лучшим.
Еще до того, как наступила весна, у него родилась сестра. Сокол с интересом заметил, что и она – другая, хотя и на иной лад. У малышки были большие карие глаза, как у матери, но волосы не черные и блестящие, как вороново крыло, а каштановые, как кедровая кора. Оттого ее и назвали Девочка-кедр.
Сокол начал звать сестренку Та-Которая-Плачет-От-Всего-На-Свете. Она плакала, когда была голодна, когда ей хотелось спать, когда слышала громкий шум, когда мать брала ее на руки и когда клала ее в колыбель. Ничто и никто не мог успокоить ее, за исключением Смеющихся Глаз. Вначале Сокол испытывал приступы ревности и обиды, глядя, как родители хлопочут вокруг девочки. Его дела отошли на второй план, вся забота и ласка отдавалась теперь новорожденной. Теперь он был одинок, как сокол, выброшенный из гнезда и оставленный без присмотра. Но он мог сам о себе позаботиться. Разве он уже не взрослый? Разве он не стал носить набедренную повязку? Разве он не прошел обряд посвящения в племя? И Сокол начал жалеть сестру, потому что малышка во всем зависела от других.
Малышка отнимала у матери почти все время, и Соколу пришлось взять на себя больше ответственности, чем прежде. Отец по-прежнему приезжал два или три раза в неделю, привозя еду и подарки, и оставался у них на несколько часов или на часть ночи, но всегда уезжал до рассвета. И поэтому на плечи Сокола легли заботы, которые достались бы отцу, если бы тот жил с ними все время.
Так, когда заболел дядя его матери и было сказано, что для того, чтобы его излечить, необходимо провести Путь горной вершины, то все родственники должны были сложиться, чтобы оплатить лечение. Все другие люди клана договорились пригнать овец и устроить угощение для нескольких сотен – а возможно, и не менее тысячи – гостей, которые соберутся, чтобы стать свидетелями церемонии. Сокол взял на себя обязанность обеспечить топливо для очагов – это будет вклад его матери в общий котел, хотя она сама каждый день бывала в доме дяди, чтобы помогать его семье в приготовлениях.
Уроки в школе в тот день закончились рано. Это было очень кстати – Сокол беспокоился о том, сколько дров он успеет нарубить до темноты. Мелкий снежок, сеющий с неба, ему не помеха. Но снег усиливался. Из серых облаков, затянувших небо, сыпалась теперь густая колючая крупа.
«Значит, белые учителя верно предсказали снежную бурю», – подумал Сокол.
К тому времени, когда мальчик добрался до хогана, поднялся яростный ветер, закруживший в воздухе белые хлопья. В снежном месиве было трудно что-либо разглядеть, но Соколу не пришлось входить в дом, чтобы понять, что там никого нет. Над отверстием в крыше не вился дымок, значит, в очаге не пылает огонь. Сокол с трудом продирался сквозь пургу, уверенный, что мать и маленькая сестренка из-за снежной бури остались у дяди.
Когда Сокол проходил мимо корраля, он услышал лошадиное ржание. Мальчик, недоумевая, замер на месте: в коррале стояла гнедая в сбруе и хомуте. Сокол огляделся, но повозки во дворе не увидел.
Мальчик стал всматриваться в направлении дома дяди матери, но в снежном вихре он ничего не мог различить. И Сокол решился. Он не стал терять времени на то, чтобы снять сбрую и оседлать лошадь. Вскочив на спину гнедой, он подобрал поводья и связал так, чтобы были покороче.
Но лошадь не желала двигаться с места в бурю. Соколу пришлось бить ее ногами и хлестать вожжами, чтобы заставить покинуть безопасный корраль. Он направил ее в сторону хогана Кривой Ноги.
Ледяной ветер бил мальчику в лицо. Лошадь брела по снегу, который начал собираться в сугробы. Почти доехав до хижины дяди, Сокол увидел у русла пересохшего ручья занесенную снегом повозку со сломанной осью. Прикинув, что он никак не мог разминуться с матерью и сестренкой, Сокол двинулся дальше – к хогану Кривой Ноги.
Но, к изумлению мальчика, в хогане дяди матери не было. Сокол задержался в хогане только для того, чтобы согреть продрогшее до костей тело. Родные пытались уговорить его остаться до тех пор, пока не утихнет снежная буря.
Но мальчик и слышать ничего не хотел. Единственное, что могли сделать родные, – это дать ему теплое одеяло. Сокол завернулся в него и снова отправился на поиски.
Тревога и страх гнали его вперед, но все попытки Сокола продвигаться быстрее были обречены: лошадь увязала в снегу, спотыкалась, и наконец ноги ее словно подломились, она рухнула в глубокий пушистый снег. Сокол спрыгнул с лошади и тут же провалился в сугроб.
Занемевшими, непослушными пальцами он привязал вожжи к сбруе и освободил гнедую. На ее ворсистой попоне налипли снег и лед. Так лошадь, может быть, спасется от холода и сумеет добраться до родного корраля.
А как ему самому спастись от стужи и пронизывающего ветра? Впереди, почти занесенная снегом, громоздилась груда валунов. И мальчик решил переждать здесь непогоду. Он свернулся за камнями калачиком. Одеяло он накинул на себя, как палатку. Сокол не думал о том, что может случиться с ним, если погода не изменится. Как и все индейцы, он безропотно принимал любые обстоятельства, в которых оказывался. Мальчик словно оцепенел – один в этой круговерти снега и ветра, в которой не существовало ничего, кроме слабой искры тепла, горящего внутри его и называемого жизнью.
Текло время, которого Сокол не замечал, он сидел неподвижно, прикрыв глаза. Снег запорошил укрывшее мальчика одеяло, под которым еще теплилась жизнь Сокола и билось его маленькое мужественное сердце.
В какую-то минуту Сокол сбросил, как уже ненужную одежду, свое оцепенение – он услышал, что ветер стих и снег уже не падает. С трудом расправляя занемевшие руки и ноги, Сокол стряхнул с «палатки» тяжелый слой снега, набросил одеяло себе на плечи и оглянулся. Все пространство вокруг сияло ослепительной белизной. В первые секунды Сокол не мог определить, где он находится, – снег сделал пейзаж неузнаваемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90