Ее тонкий красивый профиль нежным силуэтом рисовался на фоне светло-золотистой стены.
– Маша! – тихо произнес Леонид. – Ты забыла свою перчатку.
Женщина повернулась к нам.
– Спасибо, милый…
Я смотрела на женщину и не сразу поняла, почему у нее такое странное лицо. Потом увидела глубокий шрам на правой щеке, безжалостно исказивший необычайную красоту этой женщины. Темно-русые тугие косы лежали над ее умным лбом, а под густыми бровями искрились бесконечно добрые, проникновенные глаза.
Она взяла черную перчатку изящными тонкими пальцами левой руки и положила на раскрытую книгу перед собою.
– Маша… – опять тихо сказал Леонид. – Познакомься, Татьяна Ильинична! Это моя жена Маша.
Лучистые глаза Маши взглянули на меня с лаской.
– Я видела вас, Таня… К сожалению, лишь один раз… Но так много слышала о вас…
Неловко протянула я ей руку. Маша пробормотала торопливо:
– Простите…
Быстро надела левой рукой свою черную перчатку на правую и лишь тогда ответно протянула мне для рукопожатия. Я почувствовала, как слаба и тонка рука, и очень осторожно дотронулась до нее. Леонид незаметно шепнул мне:
– У Маши болят руки…
Маша усадила меня рядом с собою. Мы глядели друг другу в глаза и не знали, с чего начать разговор. Так много нужно было сказать.
Леонид нарушил молчание:
– Распоряжусь, чтобы нам принесли сюда чаю.
Маша сказала:
– Распорядись, милый.
Леонид ушел. Рука в черной перчатке легла на мое плечо. Маша не улыбалась. Вероятно, рубец на щеке был болезнен и мешал ей. Только глазами улыбалась Маша:
– Надо благодарить вас, Таня… очень, очень.
Я раскрыла мою старую сумочку и вынула оттуда перстень.
– Возвращаю вам. Вы тогда дали мне эту ценную вещь.
Задумчиво смотрела Маша на перстень, который я вручила ей.
– Леонид не хотел встречаться с тем злым человеком, – тихо говорила Маша.
– С Дымовым? – спросила я.
– Да. Леонид позвонил по телефону сюда, в дом, где я остановилась. Сказал, что пришлет кого-нибудь за этой вещью. Вы позвонили и сказали: «Доброе утро!» – это был наш своеобразный пароль. Через окно я увидела вас. Видела и Леонида, как он сидел на скамье. Я вручила вам кольцо. Когда через несколько минут я выглянула в окно, ни вас, ни Леонида на скамье не было. Ваш вторичный визит был некоторой неожиданностью. Моя домработница не знала всех обстоятельств. Она не должна была никому выдавать, что я здесь. Это нужно было скрыть от Дымова. Он преследовал тогда нас, добивался встречи, каких-то объяснений с Леонидом, вмешивался даже в нашу семейную жизнь… Домработница открыла вам дверь. Вы были так возбуждены и вели себя так странно…
– Не стоит об этом вспоминать, – обмолвилась я.
Маша наклонила голову в знак согласия и задумчиво смотрела на перстень.
– Этот перстень был бы нашим подарком Степану Кузьмину в день его рождения. Мы долго с Леонидом думали: что подарить? Этот антикварный перстень я купила случайно. Меня уверяли, что он принадлежал Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Маша протянула мне перстень.
– Видите вензель? «М» и «Л» – Михаил Ломоносов…
Улыбнувшись, я возразила:
– Хочется верить, что перстень принадлежал Ломоносову. Но ведь вензель можно читать и по-другому. Например: «Леонид Михайлович».
– Или «Маша» и «Леонид», – шутливо добавил Леонид, входя в комнату.
За ним старушка, та самая (помните?), но совсем не ехидная, внесла красивый поднос с чайными принадлежностями.
Леонид взял перстень и повертел его в руках.
– А все-таки насчет Ломоносова не одни предположения…
Он принес лупу в старинной серебряной оправе и протянул ее мне вместе с кольцом.
– Рассмотрите внимательнее. Видите тонкую вязь среди листьев орнамента?
– Это буквы, – вымолвила я.
– Читайте.
Я прочитала:
– «Ш-у-в-а-л-о-в». Шувалов? Кто такой Шувалов? – с недоумением пробормотала я.
– Это современник и друг Ломоносова, – пояснил Леонид. – Известно знаменитое письмо Ломоносова к Шувалову «О пользе стекла» в стихах. Помните?
Было стыдно сознаться, что забыла стихи Ломоносова, и я потупила глаза…
Рядом позвонил телефон. Леонид ушел. Маша рассказывала о Дымове. Ее волновали воспоминания о нем.
– Тот злой человек следил за Леонидом. Но Леониду не хотелось даже, чтобы Дымов знал, где мы остановились. Случайно на улице Леонид увидел вас. И ему пришла мысль попросить вас.
У меня мелькнула догадка.
– Простите, – перебила я Машу. – У Леонида Михайловича есть брат? Очень они похожи? Может быть, близнецы?
Маша с удивлением посмотрела на меня.
– Почему вы спрашиваете? У Леонида нет братьев…
– Но меня привел сюда другой человек, – пробормотала я и рассказала оба приключения с «добрым утром» и «добрым вечером».
Маша приложила платок к глазам, смеясь до слез.
– Это так похоже на Леонида, – произнесла она. – Это же он! Он пошел встречать вас. Знает, что умеет разыграть любую шутку с предельной естественностью. И пользуется этим.
О Леониде Маша говорила с необыкновенной любовью.
– Он – фантазер… Но его нельзя ни за что упрекать. Он придумал строить Радийград. Он придумал заниматься изучением шаровых молний. Я понимаю его… Жаль, что вы бросаете работу в институте…
Но когда я вкратце рассказала о себе, Маша заметила:
– Вы правы. Нельзя пренебрегать талантом. У вас жизнь впереди. Искусство – великое дело.
Она не осталась передо мною в долгу и рассказала:
– По специальности я – химик. Познакомилась с Леонидом в лаборатории. Полюбили, поженились. Но нам редко за последние три года удавалось быть вместе. А я, работая с радием, обожгла себе лицо и руки. Видите, изуродована. Как радовался тот злой человек! Предсказывал, что Леонид бросит меня, урода… Но Леонид – замечательный человек…
Мы замолчали и прислушались. Из соседней комнаты доносился голос Леонида, говорившего по телефону:
– Да, так и скажи им. Пусть напишут у себя за океанами, что у нас работают и изобретают не одиночки, а коллективы…
…Что? Их интересует, что может наделать искусственная шаровая молния величиной с булавочную головку? Сможет ли разрушить шестиэтажный дом? Скажи, что нас здесь этот вопрос не интересует. Человечество больше выиграет, если использует все виды энергии на мирное созидание… Конкретнее? Скажи им, и пусть у себя напишут, что мы попробуем использовать энергию шаровых молний для того, чтобы проделать тоннели в Уральских горах, под Азовским морем, соединить Заволжье мощными электро-передающими магистралями с Сибирью, растопить вечную мерзлоту в Заполярье. Еще конкретнее? Скажи, что одной шаровой молнии хватит на то, чтобы приводить в движение станки и машины большой текстильной фабрики в течение года. Скажи, что мы собираемся строить автомобили и самолеты с новыми молниемоторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Маша! – тихо произнес Леонид. – Ты забыла свою перчатку.
Женщина повернулась к нам.
– Спасибо, милый…
Я смотрела на женщину и не сразу поняла, почему у нее такое странное лицо. Потом увидела глубокий шрам на правой щеке, безжалостно исказивший необычайную красоту этой женщины. Темно-русые тугие косы лежали над ее умным лбом, а под густыми бровями искрились бесконечно добрые, проникновенные глаза.
Она взяла черную перчатку изящными тонкими пальцами левой руки и положила на раскрытую книгу перед собою.
– Маша… – опять тихо сказал Леонид. – Познакомься, Татьяна Ильинична! Это моя жена Маша.
Лучистые глаза Маши взглянули на меня с лаской.
– Я видела вас, Таня… К сожалению, лишь один раз… Но так много слышала о вас…
Неловко протянула я ей руку. Маша пробормотала торопливо:
– Простите…
Быстро надела левой рукой свою черную перчатку на правую и лишь тогда ответно протянула мне для рукопожатия. Я почувствовала, как слаба и тонка рука, и очень осторожно дотронулась до нее. Леонид незаметно шепнул мне:
– У Маши болят руки…
Маша усадила меня рядом с собою. Мы глядели друг другу в глаза и не знали, с чего начать разговор. Так много нужно было сказать.
Леонид нарушил молчание:
– Распоряжусь, чтобы нам принесли сюда чаю.
Маша сказала:
– Распорядись, милый.
Леонид ушел. Рука в черной перчатке легла на мое плечо. Маша не улыбалась. Вероятно, рубец на щеке был болезнен и мешал ей. Только глазами улыбалась Маша:
– Надо благодарить вас, Таня… очень, очень.
Я раскрыла мою старую сумочку и вынула оттуда перстень.
– Возвращаю вам. Вы тогда дали мне эту ценную вещь.
Задумчиво смотрела Маша на перстень, который я вручила ей.
– Леонид не хотел встречаться с тем злым человеком, – тихо говорила Маша.
– С Дымовым? – спросила я.
– Да. Леонид позвонил по телефону сюда, в дом, где я остановилась. Сказал, что пришлет кого-нибудь за этой вещью. Вы позвонили и сказали: «Доброе утро!» – это был наш своеобразный пароль. Через окно я увидела вас. Видела и Леонида, как он сидел на скамье. Я вручила вам кольцо. Когда через несколько минут я выглянула в окно, ни вас, ни Леонида на скамье не было. Ваш вторичный визит был некоторой неожиданностью. Моя домработница не знала всех обстоятельств. Она не должна была никому выдавать, что я здесь. Это нужно было скрыть от Дымова. Он преследовал тогда нас, добивался встречи, каких-то объяснений с Леонидом, вмешивался даже в нашу семейную жизнь… Домработница открыла вам дверь. Вы были так возбуждены и вели себя так странно…
– Не стоит об этом вспоминать, – обмолвилась я.
Маша наклонила голову в знак согласия и задумчиво смотрела на перстень.
– Этот перстень был бы нашим подарком Степану Кузьмину в день его рождения. Мы долго с Леонидом думали: что подарить? Этот антикварный перстень я купила случайно. Меня уверяли, что он принадлежал Михаилу Васильевичу Ломоносову.
Маша протянула мне перстень.
– Видите вензель? «М» и «Л» – Михаил Ломоносов…
Улыбнувшись, я возразила:
– Хочется верить, что перстень принадлежал Ломоносову. Но ведь вензель можно читать и по-другому. Например: «Леонид Михайлович».
– Или «Маша» и «Леонид», – шутливо добавил Леонид, входя в комнату.
За ним старушка, та самая (помните?), но совсем не ехидная, внесла красивый поднос с чайными принадлежностями.
Леонид взял перстень и повертел его в руках.
– А все-таки насчет Ломоносова не одни предположения…
Он принес лупу в старинной серебряной оправе и протянул ее мне вместе с кольцом.
– Рассмотрите внимательнее. Видите тонкую вязь среди листьев орнамента?
– Это буквы, – вымолвила я.
– Читайте.
Я прочитала:
– «Ш-у-в-а-л-о-в». Шувалов? Кто такой Шувалов? – с недоумением пробормотала я.
– Это современник и друг Ломоносова, – пояснил Леонид. – Известно знаменитое письмо Ломоносова к Шувалову «О пользе стекла» в стихах. Помните?
Было стыдно сознаться, что забыла стихи Ломоносова, и я потупила глаза…
Рядом позвонил телефон. Леонид ушел. Маша рассказывала о Дымове. Ее волновали воспоминания о нем.
– Тот злой человек следил за Леонидом. Но Леониду не хотелось даже, чтобы Дымов знал, где мы остановились. Случайно на улице Леонид увидел вас. И ему пришла мысль попросить вас.
У меня мелькнула догадка.
– Простите, – перебила я Машу. – У Леонида Михайловича есть брат? Очень они похожи? Может быть, близнецы?
Маша с удивлением посмотрела на меня.
– Почему вы спрашиваете? У Леонида нет братьев…
– Но меня привел сюда другой человек, – пробормотала я и рассказала оба приключения с «добрым утром» и «добрым вечером».
Маша приложила платок к глазам, смеясь до слез.
– Это так похоже на Леонида, – произнесла она. – Это же он! Он пошел встречать вас. Знает, что умеет разыграть любую шутку с предельной естественностью. И пользуется этим.
О Леониде Маша говорила с необыкновенной любовью.
– Он – фантазер… Но его нельзя ни за что упрекать. Он придумал строить Радийград. Он придумал заниматься изучением шаровых молний. Я понимаю его… Жаль, что вы бросаете работу в институте…
Но когда я вкратце рассказала о себе, Маша заметила:
– Вы правы. Нельзя пренебрегать талантом. У вас жизнь впереди. Искусство – великое дело.
Она не осталась передо мною в долгу и рассказала:
– По специальности я – химик. Познакомилась с Леонидом в лаборатории. Полюбили, поженились. Но нам редко за последние три года удавалось быть вместе. А я, работая с радием, обожгла себе лицо и руки. Видите, изуродована. Как радовался тот злой человек! Предсказывал, что Леонид бросит меня, урода… Но Леонид – замечательный человек…
Мы замолчали и прислушались. Из соседней комнаты доносился голос Леонида, говорившего по телефону:
– Да, так и скажи им. Пусть напишут у себя за океанами, что у нас работают и изобретают не одиночки, а коллективы…
…Что? Их интересует, что может наделать искусственная шаровая молния величиной с булавочную головку? Сможет ли разрушить шестиэтажный дом? Скажи, что нас здесь этот вопрос не интересует. Человечество больше выиграет, если использует все виды энергии на мирное созидание… Конкретнее? Скажи им, и пусть у себя напишут, что мы попробуем использовать энергию шаровых молний для того, чтобы проделать тоннели в Уральских горах, под Азовским морем, соединить Заволжье мощными электро-передающими магистралями с Сибирью, растопить вечную мерзлоту в Заполярье. Еще конкретнее? Скажи, что одной шаровой молнии хватит на то, чтобы приводить в движение станки и машины большой текстильной фабрики в течение года. Скажи, что мы собираемся строить автомобили и самолеты с новыми молниемоторами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40