Однажды вечером Лия наблюдала, как дети молятся, готовясь лечь спать, когда внезапно почувствовала страшную усталость. Пэл предложила ей табурет и послала Беатрис к Клементу за настойкой, чтобы подкрепить Лию. Лия села на табурет, вздохнула и умерла. Только после ее смерти Ральф обнаружил то, что слуги знали уже давно: Мэри Моубрей только считалась хозяйкой дома, но все хозяйство Морлэндов лежало на плечах Лии. Она нянчила Мэри Эстер и ее детей, самого Ральфа и его потомство, а в последние годы одновременно выполняла обязанности воспитательницы, домоправительницы и старшей над горничными – обязанности, которые было не под силу выполнить одному человеку.
– Не знаю, сможем ли мы найти ей замену, – сказал Ральф как-то Кэти, вскоре после смерти Лии. – Каждый день слуги приходят ко мне с новыми вопросами, и я обнаруживаю, что еще одно решение в доме обычно принимала Лия. Что касается детей, я могу положиться на Пэл и Беатрис, однако ни одна из них не годится в воспитательницы, даже если я найду нового учителя... – Ламберт, которого после смерти Мэри ничто не удерживало в доме Морлэндов, уехал, к вящему тайному удовольствию Эдуарда.
– Ни один человек не сможет заменить ее, – уверенно заявила Элизабет. Лия часто бывала добра к ней, помня о сиротстве девочки.
– Конечно, если это будет один человек, – кивнула Кэти.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Ральф.
– Мне совершенно ясно, что постепенно у Лии становилось все больше обязанностей, и в большинстве случаев она не должна была выполнять их. А теперь, когда она умерла, мы должны поделить ее обязанности и поручить их нескольким людям. К примеру, она многое делала за Клемента. Оставшуюся часть обязанностей можно поделить между домоправительницей и гувернанткой.
– Как ясно ты все это себе представляешь! – восхитился Ральф. – Должно быть, ты долго размышляла над этим?
Кэти печально улыбнулась.
– О, да, – ответила она. – Достаточно долго, чтобы предложить свои услуги в качестве домоправительницы.
– Ты? – изумился Ральф.
– Здесь нет ничего удивительного – я долго прожила под крылышком Лии, чтобы многое перенять у нее. Я каждый день помогала ей, как привыкла помогать маме, пока она была жива. Не хвастаясь, могу сказать, что ни одна женщина в доме не знает, как лучше всего справиться с домашними делами.
– Конечно, я не сомневаюсь в твоих способностях, – поспешно заверил ее Ральф. – Но, дорогая моя Гусеница, неужели ты и в самом деле хочешь этого?
– Я некрасива, поэтому я лучше буду полезной, – заявила Кэти.
Ральф сочувственно взглянул на свою сестру-дурнушку.
– Ты можешь выйти замуж, Кэти, – тебе всего шестнадцать лет. Ты выйдешь замуж, и мне вновь придется подыскивать домоправительницу.
– Разве кто-нибудь захочет жениться на мне? – пожала плечами Кэти. – Даже если ты дашь мне хорошее приданое...
– Прости мою невнимательность, – стыдливо перебил Ральф. – Я должен был позаботиться о тебе. Я найду тебе мужа, сестренка, и самого хорошего. Я дам тебе такое приданое, что...
– Не надо, Ральф, – быстро перебила Кэти. – Я знаю, ты говоришь это от чистого сердца, но...
– До сих пор я не был достаточно внимателен к тебе, – проговорил Ральф.
– Я не хочу выходить замуж. – Даже если у меня будет приданое. Ральф, ты ведь хорошо знаешь, какой была моя мать, и как все люди вокруг ненавидели ее. Наш отец оставил тебя здесь, но ты избежал всеобщей неприязни, мама и дедушка вырастили тебя. А я... почему наш отец уехал отсюда?
– Теперь он совершенно изменился, – смущенно попытался оправдать отца Ральф.
– Это знаем только ты и я. Мы любим его, его уважают при дворе, но местные люди никогда не забудут, что он был пуританином, отдал замок Морлэндов на разорение «круглоголовым», И никогда не забудут, что я – его дочь. А моя мать – кем была для них она? Чужой, фанатичной отступницей. Я ее дитя. – Ральф открыл было рот, чтобы возразить, но девушка вновь перебила его: – Некоторые думают, что он не был обвенчан с ней по-настоящему, и, вероятно, они правы.
Наступило продолжительное молчание, наконец Ральф сказал:
– Гусеница, все не так плохо, как ты себе представляешь. Но... – продолжал он, видя, что сестра собирается возразить, – не будем больше говорить об этом. Ты будешь домоправительницей, если захочешь, а я буду относиться к тебе со всем уважением, как к хозяйке дома во всем, кроме имени. Но что же мы будем делать с воспитательницей?
Кэти улыбнулась и обернулась к Элизабет, тихо сидящей в углу с шитьем детской сорочки – она всегда устраивалась где-нибудь подальше, как будто не считала себя членом семьи.
– Элизабет любит детей, а они обожают ее; она из знатного рода, образованна и хорошо воспитана. Кому еще, как не ей, ты можешь доверить своих детей?
Элизабет подняла глаза, глядя на Ральфа, и сильно покраснела – ей не часто доводилось слышать комплименты. Неожиданно увидев родственницу в новом свете, Ральф подумал, что он не всегда был добр к ней, а между тем Элизабет была дочерью его тети Хетти, которую Ральф любил. Подумать только, Ральф позволял слугам пренебрегать Элизабет – ничего, теперь он сполна возместит ей все.
– Никому, пока Элизабет не выйдет замуж. Элизабет, ты сможешь сделать это для меня?
Элизабет благодарно кивнула, а Кэти подавила ироническую усмешку и произнесла:
– Ты получишь вознаграждение еще на земле, Ральф. Ты добр к своим бедным родственницам, и они в ответ будут тебе преданными служанками.
– Если бы ты не была моей сестрой, я бы отшлепал тебя, – сердито отозвался Ральф. – Я не хочу, чтобы ты так говорила о членах моей семьи. Пойдем, Элизабет, поиграй нам немного. Я должен проэкзаменовать тебя прежде, чем ты приступишь к воспитанию моих детей.
Холодный восточный ветер принес мелкий моросящий дождь, который загнал Руфь в дом, завыл в дымоходах и привел Эллин в такое ворчливое состояние, что в конце концов Руфь разозлилась и отослала ее в другую комнату. Оставшись одна, Руфь встала у окна, всматриваясь в серую даль, чувствуя себя встревоженной, опечаленной, неудовлетворенной, и задумалась о том, что теперь делает Аннунсиата. Она безнадежно порылась в воспоминаниях, но и они не принесли желанного утешения.
Во дворе раздался перестук копыт, и, вытянув шею, Руфь увидела, как с седла спрыгивает Кит, который возвращался из Йорка, где обследовал свои четыре дома на Норт-стрит – наследство, оставленное ему матерью. Как будто почувствовав взгляд Руфи, Кит поднял голову, так что вода потекла с широкополой шляпы ему за воротник. Руфь видела незагорелое лицо юноши и полоску черных усов на нем, затуманенные завесой дождя. Кит не мог увидеть ее – свет из окон слепил ему глаза. Кит-младший – он навсегда остался для нее Китом-младшим, хотя она никогда не называла его так вслух – уже имел право носить герб Морлэндов, возглавить свою собственную ветвь, ибо его отец давно умер и никто не оспаривал права наследника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Не знаю, сможем ли мы найти ей замену, – сказал Ральф как-то Кэти, вскоре после смерти Лии. – Каждый день слуги приходят ко мне с новыми вопросами, и я обнаруживаю, что еще одно решение в доме обычно принимала Лия. Что касается детей, я могу положиться на Пэл и Беатрис, однако ни одна из них не годится в воспитательницы, даже если я найду нового учителя... – Ламберт, которого после смерти Мэри ничто не удерживало в доме Морлэндов, уехал, к вящему тайному удовольствию Эдуарда.
– Ни один человек не сможет заменить ее, – уверенно заявила Элизабет. Лия часто бывала добра к ней, помня о сиротстве девочки.
– Конечно, если это будет один человек, – кивнула Кэти.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Ральф.
– Мне совершенно ясно, что постепенно у Лии становилось все больше обязанностей, и в большинстве случаев она не должна была выполнять их. А теперь, когда она умерла, мы должны поделить ее обязанности и поручить их нескольким людям. К примеру, она многое делала за Клемента. Оставшуюся часть обязанностей можно поделить между домоправительницей и гувернанткой.
– Как ясно ты все это себе представляешь! – восхитился Ральф. – Должно быть, ты долго размышляла над этим?
Кэти печально улыбнулась.
– О, да, – ответила она. – Достаточно долго, чтобы предложить свои услуги в качестве домоправительницы.
– Ты? – изумился Ральф.
– Здесь нет ничего удивительного – я долго прожила под крылышком Лии, чтобы многое перенять у нее. Я каждый день помогала ей, как привыкла помогать маме, пока она была жива. Не хвастаясь, могу сказать, что ни одна женщина в доме не знает, как лучше всего справиться с домашними делами.
– Конечно, я не сомневаюсь в твоих способностях, – поспешно заверил ее Ральф. – Но, дорогая моя Гусеница, неужели ты и в самом деле хочешь этого?
– Я некрасива, поэтому я лучше буду полезной, – заявила Кэти.
Ральф сочувственно взглянул на свою сестру-дурнушку.
– Ты можешь выйти замуж, Кэти, – тебе всего шестнадцать лет. Ты выйдешь замуж, и мне вновь придется подыскивать домоправительницу.
– Разве кто-нибудь захочет жениться на мне? – пожала плечами Кэти. – Даже если ты дашь мне хорошее приданое...
– Прости мою невнимательность, – стыдливо перебил Ральф. – Я должен был позаботиться о тебе. Я найду тебе мужа, сестренка, и самого хорошего. Я дам тебе такое приданое, что...
– Не надо, Ральф, – быстро перебила Кэти. – Я знаю, ты говоришь это от чистого сердца, но...
– До сих пор я не был достаточно внимателен к тебе, – проговорил Ральф.
– Я не хочу выходить замуж. – Даже если у меня будет приданое. Ральф, ты ведь хорошо знаешь, какой была моя мать, и как все люди вокруг ненавидели ее. Наш отец оставил тебя здесь, но ты избежал всеобщей неприязни, мама и дедушка вырастили тебя. А я... почему наш отец уехал отсюда?
– Теперь он совершенно изменился, – смущенно попытался оправдать отца Ральф.
– Это знаем только ты и я. Мы любим его, его уважают при дворе, но местные люди никогда не забудут, что он был пуританином, отдал замок Морлэндов на разорение «круглоголовым», И никогда не забудут, что я – его дочь. А моя мать – кем была для них она? Чужой, фанатичной отступницей. Я ее дитя. – Ральф открыл было рот, чтобы возразить, но девушка вновь перебила его: – Некоторые думают, что он не был обвенчан с ней по-настоящему, и, вероятно, они правы.
Наступило продолжительное молчание, наконец Ральф сказал:
– Гусеница, все не так плохо, как ты себе представляешь. Но... – продолжал он, видя, что сестра собирается возразить, – не будем больше говорить об этом. Ты будешь домоправительницей, если захочешь, а я буду относиться к тебе со всем уважением, как к хозяйке дома во всем, кроме имени. Но что же мы будем делать с воспитательницей?
Кэти улыбнулась и обернулась к Элизабет, тихо сидящей в углу с шитьем детской сорочки – она всегда устраивалась где-нибудь подальше, как будто не считала себя членом семьи.
– Элизабет любит детей, а они обожают ее; она из знатного рода, образованна и хорошо воспитана. Кому еще, как не ей, ты можешь доверить своих детей?
Элизабет подняла глаза, глядя на Ральфа, и сильно покраснела – ей не часто доводилось слышать комплименты. Неожиданно увидев родственницу в новом свете, Ральф подумал, что он не всегда был добр к ней, а между тем Элизабет была дочерью его тети Хетти, которую Ральф любил. Подумать только, Ральф позволял слугам пренебрегать Элизабет – ничего, теперь он сполна возместит ей все.
– Никому, пока Элизабет не выйдет замуж. Элизабет, ты сможешь сделать это для меня?
Элизабет благодарно кивнула, а Кэти подавила ироническую усмешку и произнесла:
– Ты получишь вознаграждение еще на земле, Ральф. Ты добр к своим бедным родственницам, и они в ответ будут тебе преданными служанками.
– Если бы ты не была моей сестрой, я бы отшлепал тебя, – сердито отозвался Ральф. – Я не хочу, чтобы ты так говорила о членах моей семьи. Пойдем, Элизабет, поиграй нам немного. Я должен проэкзаменовать тебя прежде, чем ты приступишь к воспитанию моих детей.
Холодный восточный ветер принес мелкий моросящий дождь, который загнал Руфь в дом, завыл в дымоходах и привел Эллин в такое ворчливое состояние, что в конце концов Руфь разозлилась и отослала ее в другую комнату. Оставшись одна, Руфь встала у окна, всматриваясь в серую даль, чувствуя себя встревоженной, опечаленной, неудовлетворенной, и задумалась о том, что теперь делает Аннунсиата. Она безнадежно порылась в воспоминаниях, но и они не принесли желанного утешения.
Во дворе раздался перестук копыт, и, вытянув шею, Руфь увидела, как с седла спрыгивает Кит, который возвращался из Йорка, где обследовал свои четыре дома на Норт-стрит – наследство, оставленное ему матерью. Как будто почувствовав взгляд Руфи, Кит поднял голову, так что вода потекла с широкополой шляпы ему за воротник. Руфь видела незагорелое лицо юноши и полоску черных усов на нем, затуманенные завесой дождя. Кит не мог увидеть ее – свет из окон слепил ему глаза. Кит-младший – он навсегда остался для нее Китом-младшим, хотя она никогда не называла его так вслух – уже имел право носить герб Морлэндов, возглавить свою собственную ветвь, ибо его отец давно умер и никто не оспаривал права наследника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106