— Леди Кимберли, ангел, пыталась меня залатать. Но мне сдается, что ночью я не давал ей заснуть, поэтому она не смогла закончить свое дело.
— Она не сказала тебе, что происходит? — продолжал спрашивать Джиллеонан.
— Не успел я ее спросить, как она взяла и заснула. Это была не правда. Лахлан несколько раз спрашивал ее, что ей известно о визите герцога, но каждый раз она уходила от ответа и только говорила: «Молчите», «Ш-ш» или «Как я могу привести вас в порядок, если вы рта не закрываете?» И он перестал ее расспрашивать, решив, что и так скоро все узнает. А она заснула. Удовольствие от того, что она спит в его объятиях, намного превосходило любопытство, так что ему и в голову не пришло разбудить ее, чтобы снова расспрашивать.
Но Джиллеонану об этом знать было не обязательно. Лахлан предложил:
— Раз ты, похоже, вне подозрений — по крайней мере пока, — попробуй сам что-нибудь узнать.
— Угу, прихвачу Ранальда, и мы покрутимся у конюшен, все разведаем. Скорее всего просто в темноте кто-нибудь из гостей ушел не с той лошадью и до сих пор этого не заметил.
— Ага, несомненно.
Но Лахлан на самом деле так не думал. Сент-Джеймс из-за подобного не обезумел бы. Он нашел какие-то доказательства, но Лахлан ума не мог приложить, какие.
Джиллеонан направился было к двери, но остановился и посоветовал:
— Надо бы отнести девушку к ней в комнату, чтобы ты и сам мог отдохнуть.
— Я не в состоянии.
— Я мог бы…
— Нет, — слишком быстро оборвал его Лахлан. — Она мне не мешает.
Тут Джиллеонан приподнял бровь, но когда Лахлан больше ничего не добавил, пожал плечами и ушел. Дверь за ним закрылась; Лахлан облегченно вздохнул.
Конечно, Кимберли ему не мешала, но, чувствуя ее мягкое тело, прильнувшее к нему, он не мог оставаться спокойным. Удивительно, что, будучи в таком гадком состоянии, когда все его тело ныло и болело, он все равно ее хотел — и очень сильно. А ведь он совершенно ничего не мог предпринять, даже если бы она не спала и была в соответствующем расположении.
Надо было позволить Джиллеонану унести ее из комнаты или хотя бы разбудить, чтобы она ушла сама. Но ему не хотелось ее отпускать — даже для того, чтобы избавиться от возбуждения, которое она в нем вызвала. В конце концов, что значит еще одно неприятное ощущение, когда их и без того хватает? Ему нравилось, что она спит здесь, рядом с ним.
Лахлан постарался сосредоточиться на других мыслях — главным образом на герцоге Ротстоне и трепке, которую тот ему задал.
У Сент-Джеймса должна была быть уверенность, — пусть и ошибочная — что он прав, иначе он не прибег бы к таким крайним мерам. То, что Лахлан не протрезвел и не мог защищаться, было не важно.
По правде говоря, один удачный удар в самом начале, направленный в глаз, но попавший, когда Лахлан попытался увернуться, прямо в лоб, практически решил дело. Лахлан был уже оглушен и не сознавал, что его колотят. Но он готов был поспорить на что угодно, что трепка не была бы настолько сильной, если бы Сент-Джеймс не хотел сквитаться с ним и за прошлые неприятности.
Надо будет подождать и послушать, что скажет герцог. С одной стороны, Лахлан считал, что Сент-Джеймс имеет полное право на несколько крепких затрещин, пусть даже он об этом и не знает, — но не за прошлые недоразумения и не из-за недавнего происшествия, а из-за Меган. Любить чужую жену не возбраняется, пока вы делаете это издали и об этом больше никто не знает. А открытое ухаживание недопустимо. Он немного потерял голову, когда снова нашел свою красотку Меган. Он попытался отбить у человека жену — и сейчас стыдился этого.
С другой стороны, за прошлые обиды его уже поколотили, и он не был готов к новой трепке. Не собирался он терпеть побои и обвинения в том, чего не делал. Чтобы он украл нескольких чистокровных лошадей, которые без труда могут быть опознаны просто потому, что других подобных не существует? Да он же не полный идиот!
Но он не хотел ничего предпринимать, пока не узнает все факты. Так что оставалось только ждать, когда Сент-Джеймс соизволит объясниться.
Глава 27

— Ну что, послушаем, что нам скажет этот негодяй? — бросил Девлин.
Сидевшая рядом Меган нахмурилась — не в первый раз за этот день.
— По-моему, ты до сих пор не остыл. Отложим до утра — утро вечера мудренее, — тогда и поговорим с шотландцем.
Девлин решительно покачал головой:
— Ты меня сдерживала целый день и даже заставила сидеть за обедом. Леди Кимберли все время испепеляла меня взглядом, хотя я не вижу, почему она считает меня в чем-то виноватым.
Меган едва сдержала желание презрительно фыркнуть и только сказала:
— Может, потому, что находит несправедливым то, как ты до сих пор обходился с шотландцем? Он ведь на самом деле был утром не в том состоянии, чтобы разбираться с ним. Ты был настолько зол, что, даже будь он в полном здравии, я считаю, ему это мало помогло бы, но, возможно, Кимберли придерживается другого мнения.
Он возмущенно взглянул на нее и повторил:
— Я не стану откладывать больше ни на минуту. Не оставив жене возможности снова начать возражения, герцог открыл дверь и вошел в комнату шотландца. За ним по пятам последовали Меган и трое крепких слуг, которые должны были отвезти Макгрегора к мировому судье после того, как Девлин с ним разберется. Конечно, для такого сильного мужчины, как Лахлан, и троих было бы мало, если бы его не избили.
В комнате было темно и довольно холодно. Огонь, который в начале дня разожгли в камине, давно потух, а стоявшие у дверей охранники, видимо, спугнули горничных. В слабом свете, проникавшем из коридора, можно было разглядеть Лахлана на кровати — он опять спал.
Меган прищелкнула языком: состояние шотландца подтверждало ее намерения отложить допрос до утра. Но Девлин уже отдавал слугам распоряжение затопить камин и зажечь лампы в комнате. Видя, что он явно не в духе, они поспешно повиновались. Поэтому Меган не стала его снова уговаривать перенести разговор. Если Девлин еще больше разозлится, это только осложнит положение шотландца. Впрочем, она не стремилась облегчить его положение.
Леди Кимберли рискнула высказать утром некоторые сомнения, но Меган все еще склонна была соглашаться с мужем. Она просто… ну немного жалела Лахлана в данных обстоятельствах. Ей страшно было подумать, как она станет рассказывать Маргарет об этом пренеприятном происшествии. Пока дело удалось сохранить в тайне, но скоро все станут о нем говорить. Маргарет ужасно расстроится и не только расстроится — наверняка будет считать себя ответственной за происшедшее, потому что она пригласила его сюда, стремясь помочь родственнику мужа.
— Света достаточно, — говорил тем временем Девлин. — Подайте сюда вон тот тазик с водой. Я хочу точно знать, что он проснулся…
— А, Бога ради!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72