А за два — постараюсь.
Сказал сие Фридрих да на ювелира так глянул, что тот взор потупил.
И понял тут купец, что деться-то ему некуда, сам он с палашом на большую дорогу не пойдет, а иных верных рубак, кроме Фридриха с ватагой его, ему на Руси, сколь ни ищи — не сыскать. Нуда он своего не упустит, как надобно будет оценивать да сбывать каменья самоцветные, в коих Фридрих ничего не смыслит. Там-то они с ним и поквитаются!..
— Будь по-твоему!
На том они и порешили, по рукам ударив, да после того в разные стороны разошлись...
Глава 14
А ведь было дурное предзнаменование — было!
Стал Мишель-Герхард фон Штольц утром бриться, а зеркало, что пред ним висело, вдруг само собой треснуло — будто паучья паутина по нему расползлась, а в середке лицо его отразилось.
Подумал он еще — как будто муха в тенетах.
Подумал — да забыл...
И после все не заладилось — на кухне чай себе на колени горячий пролил, часы куда-то потерял...
— Ты что такой хмурый? — пожалела его Светлана. — Сходил бы на улицу, развеялся.
— Пожалуй, пойду прогуляюсь.
— Тогда, если все равно гулять, прогуляйся до магазина, купи хлеба, сахара килограммов пять, картошки, мяса, овощей... заодно мусор из ведра вынеси, за телефон заплати и...
Вот всегда так — вначале вздохи, ахи, уверения в вечной любви, а после — авоська и ближайшая булочная.
— Ладно, зайду...
— И вынеси!
— И вынесу...
— И не забудь заплатить!
— Не забуду...
Вот идет себе ничем, кроме десятитысячедолларового костюма и пятитысячедолларовых ботинок, не примечательный прохожий Мишель-Герхард фон Штольц, гуляет с пятью килограммами сахара, полуцентнером картошки и овощей и еще с шестью или семью пакетами, никому не мешает, никого не трогает, ни к кому не задирается, а тут — на тебе!.. Вдруг, ни с того ни с сего, бросается к нему, как к родному, незнакомец, да, два раза вкруг обежав, в лицо ему заглядывает и, молитвенно руки сложив, причитает на ходу:
— Ай беда, беда!
Беда?.. С кем беда? — оглянулся по сторонам Мишель-Герхард фон Штольц, никакой такой беды не заметив.
— Ой худо-худо! — все стенает незнакомец...
Которого никак не признает Мишель-Герхард фон Штольц, хоть в упор на него глядит!..
— Вам что — худо? — участливо спросил он.
— Да не мне — вам, — вздохнул в ответ тот. — Не знаете вы, что творите, пребывая в счастливом неведении, хоть рок витает над головой вашей...
Неуютно стало Мишелю-Герхарду фон Штольцу, будто три подряд черных кошки ему дорогу перебежали.
— Шел бы ты, дядя, отсюда подобру-поздорову! — ласково попросил он.
Да только тот его не послушал!
— Отдай, что имеешь и что тебе не принадлежит, и тем избежишь великих несчастий, что падут на голову твою, подобно мечу карающему, — все бормотал незнакомец, делая какие-то странные знаки.
Что отдать?
— На — картошку, бери, — предложил, от щедрот своих, Мишель-Герхард фон Штольц.
— Зря вы так, — расстроился незнакомец. — Не о себе радею я — о вас!
И взгляд у него стал безумен и страстен.
— Послушайте меня, — ухватил он собеседника за рукав роскошного белого костюма, комкая безукоризненно выглаженную материю ценой тысяча долларов за метр. — Вы не ведаете, какие силы обратили против себя.
— Ступайте, пожалуйста, вон! — повторил Мишель-Герхард фон Штольц, переживая за костюм, на котором могли остаться пальцы, и не имея возможности проучить наглеца, потому что руки его были заняты сумками.
— Неужели вы не боитесь? — удивился незнакомец.
— Не боюсь, — заверил его Мишель-Герхард фон Штольц. — Я вообще не из пугливых и ничего не боюсь — ни бога, ни черта!
— Замолчите! — в страхе замахал руками незнакомец. — Он же может услышать!
— Кто он? — переходя на шепот, спросил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Он! — ткнул незнакомец пальцем вверх.
Мишель-Герхард фон Штольц задрал голову — в небе собирались облака и летел одинокий самолет.
Хм...
— Он все слышит и все обо всех знает!
Сумасшедший какой-то — не иначе как из психушки сбежал!
— Отдайте, что имеете, дабы избежать несчастий, что крадутся за вами по пятам.
Мишель-Герхард фон Штольц инстинктивно оглянулся.
И никого, кто бы крался по его пятам, не увидел.
— Послушайте, — проникновенно сказал он. — Ступайте, куда шли!
И попытался аккуратно выдернуть из его сжатых пальцев пиджак.
— Поймите, не о вас одном речь, от вашего понимания и доброй воли зависит судьба целого народа!
Час от часу не легче!
— Всего или, может быть, все-таки половины? — спросил Мишель-Герхард фон Штольц. — Хорошо бы, если лучшей.
— Всего, — грустно повторил незнакомец. — Не здесь, далеко. Вы лишили их счастья.
— Я?.. Целый народ?
— Да, — печально подтвердил незнакомец и даже не улыбнулся. — Они бедствуют, и их беды множатся, ибо их несчастий никто не видит, они вопиют, но к их страданиям глухи, ибо никто их не слышит...
— Простите, это я лишил их глаз? Всех... — скромно спросил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Вы, — грустно кивнул незнакомец. Что было уже даже и не смешно.
— А землетрясение в Южной Америке — это тоже я?
— Не знаю. Если вы там ничего не брали, то тогда — нет.
Бред... Психа... Сбежавшего из Кащенко... И отчего-то признавшего в нем ровню.
— Послушайте, любезнейший, — примирительно сказал Мишель-Герхард фон Штольц, — я знаю одно чудное место, где обитают ангелы в белых халатах, — они вам помогут. И заодно всему вашему народу. Идемте, я вас провожу.
— Вы не понимаете! — в отчаянии ломая руки вскричал незнакомец! — Вы обладаете тем, цены чего вы не знаете, и, лишь вернув то, что вы имеете, вы сможете познать истинные масштабы своего обретения!
— Что я имею, чего не знаю, но отчего-то должен вернуть? — напрямую спросил Мишель-Герхард фон Штольц. — Ответьте же, Христа ради!
— Этого я вам сказать не могу, — вздохнул незнакомец. — Вы должны догадаться сами и сделать то, чего от вас ждут, по своей доброй воле, или все будет напрасно!
Просто сказка какая-то, притом страшная: верни то — не знаю что, тому — не скажу кому, не то — вот меч и твоя голова с плеч!
И ведь накаркал же!..
— Вы думаете, я сумасшедший?
— Ну что вы! — горячо возразил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Вы не верите мне!.. Тогда, чтобы вы поверили, я теперь, при вас отсеку себе палец.
Да вдруг, выхватив из-под одежд кинжал и выставив вперед указательный палец, рубанул по нему что было сил.
Алая кровь брызнула на белый десятитысячедолларовый костюм.
Что-то шмякнулось на асфальт.
Господи, да что ж это такое делается!!
— Теперь вы поверили?.. Верните чужое, дабы обрести свое! — вскричал незнакомец, зажимая обрубок пальца. — И да избегнете тем страшных бед, что вы навлекаете на себя.
Взглянул на собеседника да прибавил жалобно:
— Если вы не поверите мне и теперь, то я...
— Не надо! — взревел Мишель-Герхард фон Штольц, отпрыгивая в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Сказал сие Фридрих да на ювелира так глянул, что тот взор потупил.
И понял тут купец, что деться-то ему некуда, сам он с палашом на большую дорогу не пойдет, а иных верных рубак, кроме Фридриха с ватагой его, ему на Руси, сколь ни ищи — не сыскать. Нуда он своего не упустит, как надобно будет оценивать да сбывать каменья самоцветные, в коих Фридрих ничего не смыслит. Там-то они с ним и поквитаются!..
— Будь по-твоему!
На том они и порешили, по рукам ударив, да после того в разные стороны разошлись...
Глава 14
А ведь было дурное предзнаменование — было!
Стал Мишель-Герхард фон Штольц утром бриться, а зеркало, что пред ним висело, вдруг само собой треснуло — будто паучья паутина по нему расползлась, а в середке лицо его отразилось.
Подумал он еще — как будто муха в тенетах.
Подумал — да забыл...
И после все не заладилось — на кухне чай себе на колени горячий пролил, часы куда-то потерял...
— Ты что такой хмурый? — пожалела его Светлана. — Сходил бы на улицу, развеялся.
— Пожалуй, пойду прогуляюсь.
— Тогда, если все равно гулять, прогуляйся до магазина, купи хлеба, сахара килограммов пять, картошки, мяса, овощей... заодно мусор из ведра вынеси, за телефон заплати и...
Вот всегда так — вначале вздохи, ахи, уверения в вечной любви, а после — авоська и ближайшая булочная.
— Ладно, зайду...
— И вынеси!
— И вынесу...
— И не забудь заплатить!
— Не забуду...
Вот идет себе ничем, кроме десятитысячедолларового костюма и пятитысячедолларовых ботинок, не примечательный прохожий Мишель-Герхард фон Штольц, гуляет с пятью килограммами сахара, полуцентнером картошки и овощей и еще с шестью или семью пакетами, никому не мешает, никого не трогает, ни к кому не задирается, а тут — на тебе!.. Вдруг, ни с того ни с сего, бросается к нему, как к родному, незнакомец, да, два раза вкруг обежав, в лицо ему заглядывает и, молитвенно руки сложив, причитает на ходу:
— Ай беда, беда!
Беда?.. С кем беда? — оглянулся по сторонам Мишель-Герхард фон Штольц, никакой такой беды не заметив.
— Ой худо-худо! — все стенает незнакомец...
Которого никак не признает Мишель-Герхард фон Штольц, хоть в упор на него глядит!..
— Вам что — худо? — участливо спросил он.
— Да не мне — вам, — вздохнул в ответ тот. — Не знаете вы, что творите, пребывая в счастливом неведении, хоть рок витает над головой вашей...
Неуютно стало Мишелю-Герхарду фон Штольцу, будто три подряд черных кошки ему дорогу перебежали.
— Шел бы ты, дядя, отсюда подобру-поздорову! — ласково попросил он.
Да только тот его не послушал!
— Отдай, что имеешь и что тебе не принадлежит, и тем избежишь великих несчастий, что падут на голову твою, подобно мечу карающему, — все бормотал незнакомец, делая какие-то странные знаки.
Что отдать?
— На — картошку, бери, — предложил, от щедрот своих, Мишель-Герхард фон Штольц.
— Зря вы так, — расстроился незнакомец. — Не о себе радею я — о вас!
И взгляд у него стал безумен и страстен.
— Послушайте меня, — ухватил он собеседника за рукав роскошного белого костюма, комкая безукоризненно выглаженную материю ценой тысяча долларов за метр. — Вы не ведаете, какие силы обратили против себя.
— Ступайте, пожалуйста, вон! — повторил Мишель-Герхард фон Штольц, переживая за костюм, на котором могли остаться пальцы, и не имея возможности проучить наглеца, потому что руки его были заняты сумками.
— Неужели вы не боитесь? — удивился незнакомец.
— Не боюсь, — заверил его Мишель-Герхард фон Штольц. — Я вообще не из пугливых и ничего не боюсь — ни бога, ни черта!
— Замолчите! — в страхе замахал руками незнакомец. — Он же может услышать!
— Кто он? — переходя на шепот, спросил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Он! — ткнул незнакомец пальцем вверх.
Мишель-Герхард фон Штольц задрал голову — в небе собирались облака и летел одинокий самолет.
Хм...
— Он все слышит и все обо всех знает!
Сумасшедший какой-то — не иначе как из психушки сбежал!
— Отдайте, что имеете, дабы избежать несчастий, что крадутся за вами по пятам.
Мишель-Герхард фон Штольц инстинктивно оглянулся.
И никого, кто бы крался по его пятам, не увидел.
— Послушайте, — проникновенно сказал он. — Ступайте, куда шли!
И попытался аккуратно выдернуть из его сжатых пальцев пиджак.
— Поймите, не о вас одном речь, от вашего понимания и доброй воли зависит судьба целого народа!
Час от часу не легче!
— Всего или, может быть, все-таки половины? — спросил Мишель-Герхард фон Штольц. — Хорошо бы, если лучшей.
— Всего, — грустно повторил незнакомец. — Не здесь, далеко. Вы лишили их счастья.
— Я?.. Целый народ?
— Да, — печально подтвердил незнакомец и даже не улыбнулся. — Они бедствуют, и их беды множатся, ибо их несчастий никто не видит, они вопиют, но к их страданиям глухи, ибо никто их не слышит...
— Простите, это я лишил их глаз? Всех... — скромно спросил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Вы, — грустно кивнул незнакомец. Что было уже даже и не смешно.
— А землетрясение в Южной Америке — это тоже я?
— Не знаю. Если вы там ничего не брали, то тогда — нет.
Бред... Психа... Сбежавшего из Кащенко... И отчего-то признавшего в нем ровню.
— Послушайте, любезнейший, — примирительно сказал Мишель-Герхард фон Штольц, — я знаю одно чудное место, где обитают ангелы в белых халатах, — они вам помогут. И заодно всему вашему народу. Идемте, я вас провожу.
— Вы не понимаете! — в отчаянии ломая руки вскричал незнакомец! — Вы обладаете тем, цены чего вы не знаете, и, лишь вернув то, что вы имеете, вы сможете познать истинные масштабы своего обретения!
— Что я имею, чего не знаю, но отчего-то должен вернуть? — напрямую спросил Мишель-Герхард фон Штольц. — Ответьте же, Христа ради!
— Этого я вам сказать не могу, — вздохнул незнакомец. — Вы должны догадаться сами и сделать то, чего от вас ждут, по своей доброй воле, или все будет напрасно!
Просто сказка какая-то, притом страшная: верни то — не знаю что, тому — не скажу кому, не то — вот меч и твоя голова с плеч!
И ведь накаркал же!..
— Вы думаете, я сумасшедший?
— Ну что вы! — горячо возразил Мишель-Герхард фон Штольц.
— Вы не верите мне!.. Тогда, чтобы вы поверили, я теперь, при вас отсеку себе палец.
Да вдруг, выхватив из-под одежд кинжал и выставив вперед указательный палец, рубанул по нему что было сил.
Алая кровь брызнула на белый десятитысячедолларовый костюм.
Что-то шмякнулось на асфальт.
Господи, да что ж это такое делается!!
— Теперь вы поверили?.. Верните чужое, дабы обрести свое! — вскричал незнакомец, зажимая обрубок пальца. — И да избегнете тем страшных бед, что вы навлекаете на себя.
Взглянул на собеседника да прибавил жалобно:
— Если вы не поверите мне и теперь, то я...
— Не надо! — взревел Мишель-Герхард фон Штольц, отпрыгивая в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55