По комплекции, росту и ширине плеч он был сравним лишь с Бритым и Клавой. Дружки выглядели подстать — наглые улыбочки на круглых, довольных рожах; надменные взгляды, лениво скользившие сверху вниз; увесистые кулаки, спрятанные в карманы курток.
Банда Бритого не была готова к такому повороту — все пятеро обескуражено притормозили в начале спуска по крутой лестнице. Палермо вновь почувствовал забытый холодок трусоватой оторопи, сдавивший грудь…
— Вперед, вперед!.. Какого хрена здесь топтаться?! — негромко забубнил Серега Зубко, проталкиваясь меж приятелей к лестнице. — Если дадим слабину — нам трандец. За мной!..
«А вот в этом, Серега, тебе равных нет», — по достоинству оценил поведение вожака Белозеров, делая следом шаг. После слов и решительной походки Бритого, товарищи дружно опомнились, и вся компания двинулась вниз по ступеням; троица Хлебопёка тронулась навстречу. Внизу, у основания лестницы две группировки молча сошлись и остановились друг против друга. Мимо поспешно шныряли школьники, их родители и учителя, с молчаливой боязливостью не поднимая глаз и «не замечая» спонтанной бандитской разборки.
— Ты что ли Бритый? — смачно сплюнув на утоптанный снег, вопрошал Хлебопёк.
— Ну, я, — отвечал Серега, нагло отправляя свой плевок следом.
— Джип хозяина супермаркета — твоя работа?
— А с чего это я должен тебе отвечать? Ты не опер ли случайно из ментовки?..
Палермо с приятелями видел, как напрягся Бритый, как раздулись его большие ноздри, слышали хруст суставов сжатых до боли кулаков…
— Не опер, — наигранно подмигнул дружкам Хлебопёк. — Так ты, значит, не в курсах кто я?
Дружки встали вровень со своим предводителем, но и Палермо с Клавой сделали по шагу вперед. Теперь трое стояли против троих, а позади Бритого наличествовал еще и резерв — Валерон с Ганджубасом. Оставшаяся на последней ступеньке Юлька в расчет, конечно же, не шла.
Решительность молодой бандитской поросли не поубавила пыла Хлебопёка с бойцами, а скорее позабавила их, заставила показать сверкавшие золотом коронки. Мощные челюсти пришлых бандитов непрестанно работали, перемалывая жвачку; налитые кровью глаза от недосыпанья или чрезмерного употребления алкоголя, казалось, были неподвижны и могли смотреть лишь туда, куда поворачивались головы.
— Если ты, сявка, не знаешь в лицо местных авторитетов — долго не проживешь, — зловеще пообещал недавно мотавший срок. — В последний раз спрашиваю: хозяина магазина ты побеспокоил?
— Ну, скажем, я, — вызывающе протянул Серега. — Чё дальше-то?
— Х-хе, — опять прищурился Хлебопёков и тронул пальцами свою покрасневшую на морозце порванную мочку уха. — А вот чё… сроку тебе, пионер, сутки. Либо возместишь ему убытки, либо все пятеро — трупы.
— Языком-то во рту не полоскай, долбогрыз, пока второе ухо не оторвали. Ты мне не указ, понял? — совсем осмелел Бритый и, входя в роль, поинтересовался: — Где и когда забиваем стрелку?
— Борзый щенок!.. — вновь сплюнул тот, усмехаясь. — Значит, отказываешься… Тогда на северном пустыре у ТЭЦ-5. Через два дня. Ровно в четыре.
— По сколько человек с каждой стороны?
— По трое.
Глава 7
Если бы в автобусном чреве находились только хмурые спецы, подавляющие обычного человека одним до жути невозмутимым видом, провинившийся связист, пожалуй, не сдержался бы — закатил истерику или, разбив головой окно, сиганул бы рыбкой в неизвестность. Этот вариант представлялся ему более подходящим, чем трястись неизвестно куда!..
Но, слава богу — в креслах помимо вооруженных угрюмых мужиков сидело десятка полтора людей штатских. Граждане беззаботно переговаривались; улыбались; вертели головами, обозревая местные красоты. Цветастая, яркая и подчас вызывающая фасоном одежда, так не похожая на военную; умиротворенная речь, безбоязненное поведение и громкий смех, напоминавшие о далекой мирной жизни — успокаивали и придавали мальчишке уверенности. Нет, не должны эти неразговорчивые ребята переломать ему ребра за нелепую оплошность, за разговор по рации без использования кодовых таблиц. Не станут здоровяки спецназовцы калечить его при таком скоплении женщин и смазливых девушек. Упоминание же грозным майором о каких-то пулях было скорее профилактической мерой.
Произведя свой наивный анализ, солдатик в застиранной формяшке ненадолго приободрился, приосанился. Осторожно обернувшись, встретился взглядом с красавицей блондинкой; покраснел, заерзал на сиденье. Изрядно томившие душу неприятности сразу утратили остроту, остались за одним из дорожных поворотов…
Однако плечистая фигура восседавшего рядом майора вновь закрыла собой белый свет.
— Не вертись, а то башка раньше времени отскочит, — пробурчал он, не поворачиваясь к соседу.
Связист послушно замер; незаметно вздохнул, ощутив жесткое возвращение с небес и, принялся гадать, куда и для чего этот лихой мужик, слава о смелости и сумасшедшей решительности которого давно облетела многие местные гарнизоны, везет его с собой…
А командир спецназовцев скоро опять забыл о тщедушном пареньке, о нагнавших автобус «фабрикантах», о цели сегодняшней поездки. Взгляд легко скользил по серой асфальтовой ряби, усталые мысли сонно потекли в проторенном направлении…
«На смену клоуну пришел будто бы нормальный человек — не алкаш, не лицемер. Но не без любви к театральным жестам: «Навсегда покончим с терроризмом!.. Мочить в сортире!.. Наведем в Чечне порядок!..» Понятия не имею, чем занимаются его бывшие коллеги — всего-то и подсунули Хаттабу армейский сухпай с «начинкой»… Мы же не получили ни одного конкретного приказа!! А давно могли бы хлопнуть и Брата-гинеколога, и Раба Владыки! До кого угодно могли бы добраться! Ан нет, — кому-то они нужны живые, действующие, творящие зло… Черт бы их всех побрал — что-то я становлюсь сварливым — рановато!
Нет, определенно пора в отпуск — навестить моих старых друзей…»
* * *
Зима выдалась бесснежной, теплой и серой. Широкое — почти в три километра русло Волги долго не замерзало, а, покрывшись в декабре нетолстым льдом, все одно обнаруживало обширные промоины на изгибах. Из-за открытой воды, над равниной правобережной излучины, застроенной тесными кварталами и окаймленной с запада холмами, так и осталась стоять неприятная пронизывающая влажность; на город часто опускались туманы, съедающие остатки снега; из тяжелого сизого неба летела мелкая изморось. В последние дни января зима напомнила о себе: ударил морозец; с бескрайних степей левого берега подул неприятный холодный ветер. Но окончательно темную медленную реку лед так и не сковал…
К трем часам банда была готова к отправке на стрелку. Бритый загодя смотался в спорт-школу, а Юрка Клавин обошел несколько знакомых каратистов — оба навербовали небольшой резерв из крупногабаритных и умелых бойцов на тот случай, если коварный Хлебопёк нарушит уговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Банда Бритого не была готова к такому повороту — все пятеро обескуражено притормозили в начале спуска по крутой лестнице. Палермо вновь почувствовал забытый холодок трусоватой оторопи, сдавивший грудь…
— Вперед, вперед!.. Какого хрена здесь топтаться?! — негромко забубнил Серега Зубко, проталкиваясь меж приятелей к лестнице. — Если дадим слабину — нам трандец. За мной!..
«А вот в этом, Серега, тебе равных нет», — по достоинству оценил поведение вожака Белозеров, делая следом шаг. После слов и решительной походки Бритого, товарищи дружно опомнились, и вся компания двинулась вниз по ступеням; троица Хлебопёка тронулась навстречу. Внизу, у основания лестницы две группировки молча сошлись и остановились друг против друга. Мимо поспешно шныряли школьники, их родители и учителя, с молчаливой боязливостью не поднимая глаз и «не замечая» спонтанной бандитской разборки.
— Ты что ли Бритый? — смачно сплюнув на утоптанный снег, вопрошал Хлебопёк.
— Ну, я, — отвечал Серега, нагло отправляя свой плевок следом.
— Джип хозяина супермаркета — твоя работа?
— А с чего это я должен тебе отвечать? Ты не опер ли случайно из ментовки?..
Палермо с приятелями видел, как напрягся Бритый, как раздулись его большие ноздри, слышали хруст суставов сжатых до боли кулаков…
— Не опер, — наигранно подмигнул дружкам Хлебопёк. — Так ты, значит, не в курсах кто я?
Дружки встали вровень со своим предводителем, но и Палермо с Клавой сделали по шагу вперед. Теперь трое стояли против троих, а позади Бритого наличествовал еще и резерв — Валерон с Ганджубасом. Оставшаяся на последней ступеньке Юлька в расчет, конечно же, не шла.
Решительность молодой бандитской поросли не поубавила пыла Хлебопёка с бойцами, а скорее позабавила их, заставила показать сверкавшие золотом коронки. Мощные челюсти пришлых бандитов непрестанно работали, перемалывая жвачку; налитые кровью глаза от недосыпанья или чрезмерного употребления алкоголя, казалось, были неподвижны и могли смотреть лишь туда, куда поворачивались головы.
— Если ты, сявка, не знаешь в лицо местных авторитетов — долго не проживешь, — зловеще пообещал недавно мотавший срок. — В последний раз спрашиваю: хозяина магазина ты побеспокоил?
— Ну, скажем, я, — вызывающе протянул Серега. — Чё дальше-то?
— Х-хе, — опять прищурился Хлебопёков и тронул пальцами свою покрасневшую на морозце порванную мочку уха. — А вот чё… сроку тебе, пионер, сутки. Либо возместишь ему убытки, либо все пятеро — трупы.
— Языком-то во рту не полоскай, долбогрыз, пока второе ухо не оторвали. Ты мне не указ, понял? — совсем осмелел Бритый и, входя в роль, поинтересовался: — Где и когда забиваем стрелку?
— Борзый щенок!.. — вновь сплюнул тот, усмехаясь. — Значит, отказываешься… Тогда на северном пустыре у ТЭЦ-5. Через два дня. Ровно в четыре.
— По сколько человек с каждой стороны?
— По трое.
Глава 7
Если бы в автобусном чреве находились только хмурые спецы, подавляющие обычного человека одним до жути невозмутимым видом, провинившийся связист, пожалуй, не сдержался бы — закатил истерику или, разбив головой окно, сиганул бы рыбкой в неизвестность. Этот вариант представлялся ему более подходящим, чем трястись неизвестно куда!..
Но, слава богу — в креслах помимо вооруженных угрюмых мужиков сидело десятка полтора людей штатских. Граждане беззаботно переговаривались; улыбались; вертели головами, обозревая местные красоты. Цветастая, яркая и подчас вызывающая фасоном одежда, так не похожая на военную; умиротворенная речь, безбоязненное поведение и громкий смех, напоминавшие о далекой мирной жизни — успокаивали и придавали мальчишке уверенности. Нет, не должны эти неразговорчивые ребята переломать ему ребра за нелепую оплошность, за разговор по рации без использования кодовых таблиц. Не станут здоровяки спецназовцы калечить его при таком скоплении женщин и смазливых девушек. Упоминание же грозным майором о каких-то пулях было скорее профилактической мерой.
Произведя свой наивный анализ, солдатик в застиранной формяшке ненадолго приободрился, приосанился. Осторожно обернувшись, встретился взглядом с красавицей блондинкой; покраснел, заерзал на сиденье. Изрядно томившие душу неприятности сразу утратили остроту, остались за одним из дорожных поворотов…
Однако плечистая фигура восседавшего рядом майора вновь закрыла собой белый свет.
— Не вертись, а то башка раньше времени отскочит, — пробурчал он, не поворачиваясь к соседу.
Связист послушно замер; незаметно вздохнул, ощутив жесткое возвращение с небес и, принялся гадать, куда и для чего этот лихой мужик, слава о смелости и сумасшедшей решительности которого давно облетела многие местные гарнизоны, везет его с собой…
А командир спецназовцев скоро опять забыл о тщедушном пареньке, о нагнавших автобус «фабрикантах», о цели сегодняшней поездки. Взгляд легко скользил по серой асфальтовой ряби, усталые мысли сонно потекли в проторенном направлении…
«На смену клоуну пришел будто бы нормальный человек — не алкаш, не лицемер. Но не без любви к театральным жестам: «Навсегда покончим с терроризмом!.. Мочить в сортире!.. Наведем в Чечне порядок!..» Понятия не имею, чем занимаются его бывшие коллеги — всего-то и подсунули Хаттабу армейский сухпай с «начинкой»… Мы же не получили ни одного конкретного приказа!! А давно могли бы хлопнуть и Брата-гинеколога, и Раба Владыки! До кого угодно могли бы добраться! Ан нет, — кому-то они нужны живые, действующие, творящие зло… Черт бы их всех побрал — что-то я становлюсь сварливым — рановато!
Нет, определенно пора в отпуск — навестить моих старых друзей…»
* * *
Зима выдалась бесснежной, теплой и серой. Широкое — почти в три километра русло Волги долго не замерзало, а, покрывшись в декабре нетолстым льдом, все одно обнаруживало обширные промоины на изгибах. Из-за открытой воды, над равниной правобережной излучины, застроенной тесными кварталами и окаймленной с запада холмами, так и осталась стоять неприятная пронизывающая влажность; на город часто опускались туманы, съедающие остатки снега; из тяжелого сизого неба летела мелкая изморось. В последние дни января зима напомнила о себе: ударил морозец; с бескрайних степей левого берега подул неприятный холодный ветер. Но окончательно темную медленную реку лед так и не сковал…
К трем часам банда была готова к отправке на стрелку. Бритый загодя смотался в спорт-школу, а Юрка Клавин обошел несколько знакомых каратистов — оба навербовали небольшой резерв из крупногабаритных и умелых бойцов на тот случай, если коварный Хлебопёк нарушит уговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68