Теперь на сигнал бедствия они должны ответить!
Но они не ответили. Прошло полчаса: никто не слышал его сигналов. Приемник молчал. Даже шумов не было слышно ни на одной волне. Он был один в безумно расцвеченном мире ползущей, переливающейся, растущей на глазах сумасшедшей краски.
Затемнитель... Жидкий свет... Может быть, краска сияет лишь при ярком свете, и если выключить лампы... Еще не успев снять палец с выключателя, Килгор впервые заметил, какая тьма царит снаружи. Он подошел к открытому люку планетолета и выглянул в беззвездную ночь. Темнота была непроницаемой. Вот они, вечные облака Венеры! Днем они служили своего рода броней, которая лишь немного смягчала ослепительные лучи близкого Солнца. Но сейчас, ночью, все выглядело иначе. Облака окружали планету, как стены и потолок темной комнаты. Свет, разумеется, был: ни одна планета солнечной системы не может быть полностью лишенной света и энергии. Селенограф, наверное, показал бы сейчас не менее сотни тысячных...
Килгор опустил глаза и увидел, что все вокруг залито сиянием краски. В темноте его тело светилось как бессмысленный многоцветный светофор. Свет был настолько ярок, что пестрые блики плясали даже на траве внизу. Должно быть, труп его будет выглядеть недурно.
Килгор представил, как он лежит мертвый на полу кабины, покрытый краской с головы до ног. Когда-нибудь венериане найдут его на этом отдаленном лугу. Они будут долго гадать, кто он и откуда. Ведь сами они вряд ли знакомы с межпланетными перелетами! А может быть, знакомы?
Мысль Килгора запуталась в лихорадочных предположениях. А что, если венериане сознательно избегают общения с землянами? Но сосредоточиться на подобных пустяках Килгор уже не мог. Он побрел в кабину управления. "Что там осталось,- думал он.- Что-то я хотел еще сделать... Не помню... Радио?.." Он включил приемник и подпрыгнул как от укола. В ушах раздался механический голос:
- Человек Земли! Человек Земли! Ты здесь? Ты здесь?
Килгор вцепился в передатчик.
- Да! - заорал он.- Да, я здесь! И в ужасном состоянии. Вы должны мне немедленно помочь!
- Мы знаем твое состояние,- бесстрастно отозвался голос,- но спасать тебя мы не намерены.
- Ну и ну! - пробормотал Килгор.
А голос продолжал:
- Сосуд с краской был сброшен с незримого корабля у выхода из твоей машины вскоре после ее падения. Мы, кого вы называете венерианами, в течение тысячелетий с беспокойством следили за развитием цивилизации на третьей планете этой солнечной системы. Мы не склонны к авантюрам, и за всю нашу историю у нас не было ни одной войны. Впрочем, это не означает, что борьба за существование была у нас менее ожесточенной. Просто наша приспособляемость неизмеримо меньше. Наши психологи давно пришли к убеждению, что межпланетные перелеты не для нас. В связи с этим мы сосредоточили наши усилия на развитии чисто венерианской культуры. Поэтому, когда твой планетолет вошел в нашу атмосферу, нам пришлось решать, на каких условиях мы можем общаться с обитателями Земли. И мы сбросили сосуд с краской, чтобы ты его нашел. Если бы ты не облился краской, тебя ожидало бы другое испытание. Да, ты не ослышался. Ты проходишь испытание. И по-видимому, его не выдержишь. Весьма прискорбно, ибо это означает, что люди твоего или более низкого интеллекта будут изгоняться с Венеры. Подготовить испытание для существа, принадлежащего к другой цивилизации, очень трудно. Поэтому, если ты его не пройдешь, тебя ждет смерть, чтобы мы могли таким же или похожим способом испытать других и чтобы они не узнали об этом заранее. Последнее кажется нам особенно важным. Мы хотим найти человека, способного выдержать испытание. После этого мы его обследуем нашими приборами. Их показания будут служить эталоном для оценки будущих пришельцев на Венеру. Все те, чей разум равняется или превосходит разум первого человека, выдержавшего испытание, могут прилетать к нам спокойно. Таково наше окончательное решение. Испытуемый, кроме того, должен покинуть Венеру самостоятельно. Ты сам поймешь, для чего это нужно. А позднее мы будем помогать людям Земли в снаряжении их планетолетов. С тобой мы говорим через говорящую машину. Простейшие мысли были тщательно сконцентрированы на сосуде с краской с помощью мыслительной машины. Установить контакт с разумом невенерианина очень, очень трудно. А теперь прощай. И, хотя это звучит странно, желаем тебе удачи!
Последовал щелчок. Килгор долго еще крутил ручки настройки, но больше не услышал ни звука. Он сидел, не включая света, в темноте и ждал смерти. Но в нем не было ни покорности, ни смирения. Все его существо трепетало от желания жить. Затемнитель! Боги праведные, каменные и деревянные, что же это за штука, черт побери!
Вопрос был не нов. Килгор битый час раздумывал над ним в темной кабине, освещенной лишь призрачными отсветами его тела. Он сидел с блокнотом в руках и торопливо записывал все, что с ним произошло.
Совершенная краска, состоящая... на 80% из жидкою света. Свет есть свет. Жидкий свет должен подчиняться тем же законам, что и обычный. Но должен ли? И что из этого следует? Килгор чувствовал, что уже не способен заниматься качествами совершенной краски. Ему было плохо физически. Жарко, как в лихорадке. Временами он с трудом подавлял тошноту. Ноги Килгор сунул в таз с холодной водой: ему казалось, что его кровь закипит, если сам он не будет охлаждаться.
Впрочем, скоро он понял, что выше этой почти невыносимой точки температура тела вряд ли поднимется. И вообще, температуру живого тела можно регулировать. Питайся одними витаминами - уже от этого она должна снизиться. Сейчас было бы глупо вводить в организм дополнительные калории - новое горючее, вырабатывающее тепло. Но самая страшная опасность даже и не в этом. Краска постепенно закупорит все поры, и тело перестанет дышать.
Смерть неизбежна, но когда она наступит?
Такого рода неведение отнюдь не способствовало спокойствию его души. Странно только, что теперь, когда он отрешенно ждал гибели, смерть почему-то медлила. Эта мысль вывела Килгора из апатии. Медлила... Он вскочил на ноги. Смерть действительно медлила! Он бросился в ванную и впился в свое отражение! Краска по-прежнему покрывала лишь половину его тела. За последний час окрашенная поверхность не увеличилась. За последний час, который он провел в темноте.
Присмотревшись, Килгор увидел, что меньше краски тоже не стало. Так оно и должно было быть. Краска должна была светить во мраке венерианских ночей. Но что, если он заберется в еще более полную темноту, хотя бы в непроницаемый для всех излучений пустой бак из-под горючего?
Килгор просидел в баке полчаса без всякого толку. Он вылез оттуда обессиленный, но все еще полный решимости.
1 2 3 4 5
Но они не ответили. Прошло полчаса: никто не слышал его сигналов. Приемник молчал. Даже шумов не было слышно ни на одной волне. Он был один в безумно расцвеченном мире ползущей, переливающейся, растущей на глазах сумасшедшей краски.
Затемнитель... Жидкий свет... Может быть, краска сияет лишь при ярком свете, и если выключить лампы... Еще не успев снять палец с выключателя, Килгор впервые заметил, какая тьма царит снаружи. Он подошел к открытому люку планетолета и выглянул в беззвездную ночь. Темнота была непроницаемой. Вот они, вечные облака Венеры! Днем они служили своего рода броней, которая лишь немного смягчала ослепительные лучи близкого Солнца. Но сейчас, ночью, все выглядело иначе. Облака окружали планету, как стены и потолок темной комнаты. Свет, разумеется, был: ни одна планета солнечной системы не может быть полностью лишенной света и энергии. Селенограф, наверное, показал бы сейчас не менее сотни тысячных...
Килгор опустил глаза и увидел, что все вокруг залито сиянием краски. В темноте его тело светилось как бессмысленный многоцветный светофор. Свет был настолько ярок, что пестрые блики плясали даже на траве внизу. Должно быть, труп его будет выглядеть недурно.
Килгор представил, как он лежит мертвый на полу кабины, покрытый краской с головы до ног. Когда-нибудь венериане найдут его на этом отдаленном лугу. Они будут долго гадать, кто он и откуда. Ведь сами они вряд ли знакомы с межпланетными перелетами! А может быть, знакомы?
Мысль Килгора запуталась в лихорадочных предположениях. А что, если венериане сознательно избегают общения с землянами? Но сосредоточиться на подобных пустяках Килгор уже не мог. Он побрел в кабину управления. "Что там осталось,- думал он.- Что-то я хотел еще сделать... Не помню... Радио?.." Он включил приемник и подпрыгнул как от укола. В ушах раздался механический голос:
- Человек Земли! Человек Земли! Ты здесь? Ты здесь?
Килгор вцепился в передатчик.
- Да! - заорал он.- Да, я здесь! И в ужасном состоянии. Вы должны мне немедленно помочь!
- Мы знаем твое состояние,- бесстрастно отозвался голос,- но спасать тебя мы не намерены.
- Ну и ну! - пробормотал Килгор.
А голос продолжал:
- Сосуд с краской был сброшен с незримого корабля у выхода из твоей машины вскоре после ее падения. Мы, кого вы называете венерианами, в течение тысячелетий с беспокойством следили за развитием цивилизации на третьей планете этой солнечной системы. Мы не склонны к авантюрам, и за всю нашу историю у нас не было ни одной войны. Впрочем, это не означает, что борьба за существование была у нас менее ожесточенной. Просто наша приспособляемость неизмеримо меньше. Наши психологи давно пришли к убеждению, что межпланетные перелеты не для нас. В связи с этим мы сосредоточили наши усилия на развитии чисто венерианской культуры. Поэтому, когда твой планетолет вошел в нашу атмосферу, нам пришлось решать, на каких условиях мы можем общаться с обитателями Земли. И мы сбросили сосуд с краской, чтобы ты его нашел. Если бы ты не облился краской, тебя ожидало бы другое испытание. Да, ты не ослышался. Ты проходишь испытание. И по-видимому, его не выдержишь. Весьма прискорбно, ибо это означает, что люди твоего или более низкого интеллекта будут изгоняться с Венеры. Подготовить испытание для существа, принадлежащего к другой цивилизации, очень трудно. Поэтому, если ты его не пройдешь, тебя ждет смерть, чтобы мы могли таким же или похожим способом испытать других и чтобы они не узнали об этом заранее. Последнее кажется нам особенно важным. Мы хотим найти человека, способного выдержать испытание. После этого мы его обследуем нашими приборами. Их показания будут служить эталоном для оценки будущих пришельцев на Венеру. Все те, чей разум равняется или превосходит разум первого человека, выдержавшего испытание, могут прилетать к нам спокойно. Таково наше окончательное решение. Испытуемый, кроме того, должен покинуть Венеру самостоятельно. Ты сам поймешь, для чего это нужно. А позднее мы будем помогать людям Земли в снаряжении их планетолетов. С тобой мы говорим через говорящую машину. Простейшие мысли были тщательно сконцентрированы на сосуде с краской с помощью мыслительной машины. Установить контакт с разумом невенерианина очень, очень трудно. А теперь прощай. И, хотя это звучит странно, желаем тебе удачи!
Последовал щелчок. Килгор долго еще крутил ручки настройки, но больше не услышал ни звука. Он сидел, не включая света, в темноте и ждал смерти. Но в нем не было ни покорности, ни смирения. Все его существо трепетало от желания жить. Затемнитель! Боги праведные, каменные и деревянные, что же это за штука, черт побери!
Вопрос был не нов. Килгор битый час раздумывал над ним в темной кабине, освещенной лишь призрачными отсветами его тела. Он сидел с блокнотом в руках и торопливо записывал все, что с ним произошло.
Совершенная краска, состоящая... на 80% из жидкою света. Свет есть свет. Жидкий свет должен подчиняться тем же законам, что и обычный. Но должен ли? И что из этого следует? Килгор чувствовал, что уже не способен заниматься качествами совершенной краски. Ему было плохо физически. Жарко, как в лихорадке. Временами он с трудом подавлял тошноту. Ноги Килгор сунул в таз с холодной водой: ему казалось, что его кровь закипит, если сам он не будет охлаждаться.
Впрочем, скоро он понял, что выше этой почти невыносимой точки температура тела вряд ли поднимется. И вообще, температуру живого тела можно регулировать. Питайся одними витаминами - уже от этого она должна снизиться. Сейчас было бы глупо вводить в организм дополнительные калории - новое горючее, вырабатывающее тепло. Но самая страшная опасность даже и не в этом. Краска постепенно закупорит все поры, и тело перестанет дышать.
Смерть неизбежна, но когда она наступит?
Такого рода неведение отнюдь не способствовало спокойствию его души. Странно только, что теперь, когда он отрешенно ждал гибели, смерть почему-то медлила. Эта мысль вывела Килгора из апатии. Медлила... Он вскочил на ноги. Смерть действительно медлила! Он бросился в ванную и впился в свое отражение! Краска по-прежнему покрывала лишь половину его тела. За последний час окрашенная поверхность не увеличилась. За последний час, который он провел в темноте.
Присмотревшись, Килгор увидел, что меньше краски тоже не стало. Так оно и должно было быть. Краска должна была светить во мраке венерианских ночей. Но что, если он заберется в еще более полную темноту, хотя бы в непроницаемый для всех излучений пустой бак из-под горючего?
Килгор просидел в баке полчаса без всякого толку. Он вылез оттуда обессиленный, но все еще полный решимости.
1 2 3 4 5