Один из них дамы совместными усилиями подтащили к люку, вкатили на него, после чего, съехав по горячей жести к низкому бетонному парапету, стали устраиваться. Здесь им не грозила опасность, и вскоре они немного перевели дух и успокоились.
- Отсюда очень хорошо видно, Сара. А с этими туземцами успеем разделаться и завтра.
С крыши весь город, действительно, был как на ладони. Их взгляду открылись неровные крыши дворцовых зданий в тени высоких синих эвкалиптов; перед дворцом возвышалась еще до конца не достроенная королевская ложа, откуда император должен был наблюдать за праздничным шествием; вокруг трибуны, прибивая многоцветные флаги, раскладывая ковры и расставляя вдоль дорожки кадки с пальмами и папоротником, семенили маленькие черные фигурки. Отсюда дамы видели, как разветвляется главная улица, один ее конец шел к казармам, а другой - в христианский район города. В небо уходили купола и шпили католической, православной, армянской, англиканской, несториан-ской церквей, американо-баптистского и мормонского молельных домов;
видны были минареты мечети, синагога и плоская белая крыша индуистского Храма змеи. Мисс Тин сделала несколько снимков.
- Не тратьте всю пленку, Сара. Сегодня предстоит еще много интересного.
Солнце стояло уже высоко, и рифленая металлическая крыша раскалилась докрасна. Обе дамы откинулись на подушки, прикрылись зелеными зонтами, пригрелись и сами не заметили, как задремали.
Начало праздничного шествия было намечено на одиннадцать утра, однако шел уже первый час дня, когда леди Милдред, внезапно пробудившись от сна и фыркнув, сказала подруге:
- Сара, по-моему, начинается.
Дамы привстали и перегнулись через парапет, испытав при этом легкое головокружение,- жара и в самом деле стояла непереносимая. Из нарастающего гула толпы вырывались характерные для местных ^ женщин утробные выкрики. Возле королевской ложи, в четверти мили ? от отеля, возникло какое-то движение.
- Наверно, император приехал.
Со стороны трибуны легким галопом проскакали десятка полтора улан, загонявших людей в переулки и во дворы, однако стоило им проехать, как толпа вновь выплескивалась на улицу.
- Процессия двинется от вокзала. Смотрите, идут!
В запрудившей улицу толпе вновь поднялось волнение, но оказалось, что это опять были уланы - теперь они возвращались во дворец.
- Боюсь, что это будет продолжаться весь день, - подала голос мисс Тин. - Представляете, как мы проголодаемся.
- Верно, я уже об этом думала. Попробую спуститься вниз и поискать чего-нибудь съестного.
- Не вздумайте, Милдред. Эти нелюди способны на все.
- Ерунда! Не сидеть же здесь целый день с четырьмя сухими печеньями.
И леди Милдред, сдвинув камень, подняла крышку люка и медленно, осторожно спустилась по лестнице. Дверь в ее комнату была открыта, и, проходя мимо, она заметила, что у окна собралось уже довольно много народу. Она спустилась на первый этаж, прошла через ресторан и открыла еще одну дверь; за ней, судя по исходившим оттуда резким запахам, к которым за последние несколько недель леди Милдред уже успела привыкнуть, находилась кухня. Стоило ей приоткрыть дверь в кладовую, как оттуда с угрожающим гудением вылетела целая туча мух. На полках стояли неприкрытые тарелки с какой-то жуткой стряпней. Леди Милдред отшатнулась было, но, взяв себя в руки, стала шарить по полкам глазами. В глиняном кувшине она обнаружила маслины, рядом лежал большой кусок черствого, как камень, хлеба. Прихватив маслины и хлеб и набрав полную грудь воздуха, леди Милдред пустилась в обратный путь.
- Сара, откройте немедленно! - Раздался стук отодвигаемого камня. Зачем же вы закрыли люк? Только о себе и думаете. А если бы за мной гнались?
- Простите, Милдред. Вы совершенно правы, но вас так долго не было, что я, признаться, струсила. Знаете, дорогая, вы пропустили столько интересного.
- Что именно?
- Всего и не расскажешь. Смотрите сами.
Пришедшие в совершенное неистовство люди с громкими возгласами обступили отряд полицейских, которые, выстроившись клином и отгоняя народ бамбуковыми палками, вели сквозь толпу какого-то пожилого арестанта.
- Так, кажется, одевается местное духовенство. Что мог натворить этот бедный старик?
- Да все что угодно. Я перестала верить этим церковникам после того, как викарий... мы его так любили, он был капелланом Лиги защиты четвероногих друзей и с таким чувством говорил о них, а потом...
- Глядите, наконец-то появилась процессия!
Духовой оркестр императорской гвардии грянул азанийский гимн, и в его величественных звуках потонул возникший было конфликт. Азанийцы любили духовой оркестр и мгновенно забыли про арест своего патриарха. За гвардейцами следовали виконт и виконтесса Боз, которые, в конце концов дали согласие на участие в празднике в качестве почетных гостей. Следом, в новеньких фартучках, по четыре в ряд, шествовали девочки из приютской школы имени Амурата, учрежденной покойной императрицей для детей-сирот, чьи родители, высокопоставленные государственные деятели, стали жертвой преступного заговора. Школьницы не без труда несли громадное знамя, на изготовление которого ушло немало уроков кройки и шитья. На знамени колыхалась вышитая шелком надпись: ЖЕНЩИНАМ БУДУЩЕГО - ПУСТЫЕ КОЛЫБЕЛИ. С громкой песней бедные сиротки медленно прошествовали под балконом.
- Умно и красиво, - похвалила мисс Тин. - Боже, Милдред, какой черствый хлеб! Им гвозди забивать можно.
- Попробуйте лучше маслины. Они превосходны.
- Никогда не любила маслин. Нет, вы только посмотрите!
Вдали показался первый открытый автомобиль с установленным на нем помостом. Поначалу была предпринята попытка привлечь к празднику придворных дам; некоторые из них дрогнули, однако азанийское высшее общество еще не настолько опустилось, чтобы разрешить светским дамам выставлять себя на всеобщее обозрение из чистой благотворительности; пришлось с этой идеей расстаться и вместо жен и дочерей крупных государственных сановников прибегнуть к услугам заурядных актрис. На первом автомобиле, запряженном несколькими волами, разыгрывалась композиция на тему: место женщин в современном мире. Под навесом из разноцветной бумажной ткани на помосте восседала мадам Фифи - Фатим Бей; в одной руке она держала охотничий хлыст - символ досуга, а в другой газету, олицетворявшую образование; вокруг мадам Фифи застыли в соблазнительных позах местные красотки с пишущими машинками, теннисными ракетками, мотоциклетными очками, телефонами, туристским снаряжением и другими предметами современного обихода, выписанными из Европы по иллюстрированным каталогам. Над автомобилем развевался оранжево-зеленый флаг с вышитым на нем броским лозунгом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
- Отсюда очень хорошо видно, Сара. А с этими туземцами успеем разделаться и завтра.
С крыши весь город, действительно, был как на ладони. Их взгляду открылись неровные крыши дворцовых зданий в тени высоких синих эвкалиптов; перед дворцом возвышалась еще до конца не достроенная королевская ложа, откуда император должен был наблюдать за праздничным шествием; вокруг трибуны, прибивая многоцветные флаги, раскладывая ковры и расставляя вдоль дорожки кадки с пальмами и папоротником, семенили маленькие черные фигурки. Отсюда дамы видели, как разветвляется главная улица, один ее конец шел к казармам, а другой - в христианский район города. В небо уходили купола и шпили католической, православной, армянской, англиканской, несториан-ской церквей, американо-баптистского и мормонского молельных домов;
видны были минареты мечети, синагога и плоская белая крыша индуистского Храма змеи. Мисс Тин сделала несколько снимков.
- Не тратьте всю пленку, Сара. Сегодня предстоит еще много интересного.
Солнце стояло уже высоко, и рифленая металлическая крыша раскалилась докрасна. Обе дамы откинулись на подушки, прикрылись зелеными зонтами, пригрелись и сами не заметили, как задремали.
Начало праздничного шествия было намечено на одиннадцать утра, однако шел уже первый час дня, когда леди Милдред, внезапно пробудившись от сна и фыркнув, сказала подруге:
- Сара, по-моему, начинается.
Дамы привстали и перегнулись через парапет, испытав при этом легкое головокружение,- жара и в самом деле стояла непереносимая. Из нарастающего гула толпы вырывались характерные для местных ^ женщин утробные выкрики. Возле королевской ложи, в четверти мили ? от отеля, возникло какое-то движение.
- Наверно, император приехал.
Со стороны трибуны легким галопом проскакали десятка полтора улан, загонявших людей в переулки и во дворы, однако стоило им проехать, как толпа вновь выплескивалась на улицу.
- Процессия двинется от вокзала. Смотрите, идут!
В запрудившей улицу толпе вновь поднялось волнение, но оказалось, что это опять были уланы - теперь они возвращались во дворец.
- Боюсь, что это будет продолжаться весь день, - подала голос мисс Тин. - Представляете, как мы проголодаемся.
- Верно, я уже об этом думала. Попробую спуститься вниз и поискать чего-нибудь съестного.
- Не вздумайте, Милдред. Эти нелюди способны на все.
- Ерунда! Не сидеть же здесь целый день с четырьмя сухими печеньями.
И леди Милдред, сдвинув камень, подняла крышку люка и медленно, осторожно спустилась по лестнице. Дверь в ее комнату была открыта, и, проходя мимо, она заметила, что у окна собралось уже довольно много народу. Она спустилась на первый этаж, прошла через ресторан и открыла еще одну дверь; за ней, судя по исходившим оттуда резким запахам, к которым за последние несколько недель леди Милдред уже успела привыкнуть, находилась кухня. Стоило ей приоткрыть дверь в кладовую, как оттуда с угрожающим гудением вылетела целая туча мух. На полках стояли неприкрытые тарелки с какой-то жуткой стряпней. Леди Милдред отшатнулась было, но, взяв себя в руки, стала шарить по полкам глазами. В глиняном кувшине она обнаружила маслины, рядом лежал большой кусок черствого, как камень, хлеба. Прихватив маслины и хлеб и набрав полную грудь воздуха, леди Милдред пустилась в обратный путь.
- Сара, откройте немедленно! - Раздался стук отодвигаемого камня. Зачем же вы закрыли люк? Только о себе и думаете. А если бы за мной гнались?
- Простите, Милдред. Вы совершенно правы, но вас так долго не было, что я, признаться, струсила. Знаете, дорогая, вы пропустили столько интересного.
- Что именно?
- Всего и не расскажешь. Смотрите сами.
Пришедшие в совершенное неистовство люди с громкими возгласами обступили отряд полицейских, которые, выстроившись клином и отгоняя народ бамбуковыми палками, вели сквозь толпу какого-то пожилого арестанта.
- Так, кажется, одевается местное духовенство. Что мог натворить этот бедный старик?
- Да все что угодно. Я перестала верить этим церковникам после того, как викарий... мы его так любили, он был капелланом Лиги защиты четвероногих друзей и с таким чувством говорил о них, а потом...
- Глядите, наконец-то появилась процессия!
Духовой оркестр императорской гвардии грянул азанийский гимн, и в его величественных звуках потонул возникший было конфликт. Азанийцы любили духовой оркестр и мгновенно забыли про арест своего патриарха. За гвардейцами следовали виконт и виконтесса Боз, которые, в конце концов дали согласие на участие в празднике в качестве почетных гостей. Следом, в новеньких фартучках, по четыре в ряд, шествовали девочки из приютской школы имени Амурата, учрежденной покойной императрицей для детей-сирот, чьи родители, высокопоставленные государственные деятели, стали жертвой преступного заговора. Школьницы не без труда несли громадное знамя, на изготовление которого ушло немало уроков кройки и шитья. На знамени колыхалась вышитая шелком надпись: ЖЕНЩИНАМ БУДУЩЕГО - ПУСТЫЕ КОЛЫБЕЛИ. С громкой песней бедные сиротки медленно прошествовали под балконом.
- Умно и красиво, - похвалила мисс Тин. - Боже, Милдред, какой черствый хлеб! Им гвозди забивать можно.
- Попробуйте лучше маслины. Они превосходны.
- Никогда не любила маслин. Нет, вы только посмотрите!
Вдали показался первый открытый автомобиль с установленным на нем помостом. Поначалу была предпринята попытка привлечь к празднику придворных дам; некоторые из них дрогнули, однако азанийское высшее общество еще не настолько опустилось, чтобы разрешить светским дамам выставлять себя на всеобщее обозрение из чистой благотворительности; пришлось с этой идеей расстаться и вместо жен и дочерей крупных государственных сановников прибегнуть к услугам заурядных актрис. На первом автомобиле, запряженном несколькими волами, разыгрывалась композиция на тему: место женщин в современном мире. Под навесом из разноцветной бумажной ткани на помосте восседала мадам Фифи - Фатим Бей; в одной руке она держала охотничий хлыст - символ досуга, а в другой газету, олицетворявшую образование; вокруг мадам Фифи застыли в соблазнительных позах местные красотки с пишущими машинками, теннисными ракетками, мотоциклетными очками, телефонами, туристским снаряжением и другими предметами современного обихода, выписанными из Европы по иллюстрированным каталогам. Над автомобилем развевался оранжево-зеленый флаг с вышитым на нем броским лозунгом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57