– спросил он. – Я ведь приеду один, раньше вас.
– Я ему напишу, а вы представитесь, скажете, что пришли от меня. От него мы позвоним Данглару, чтобы как можно скорее раздобыть фальшивые документы.
– Не Данглару. Ни в коем случае не связывайтесь с ним.
– Почему?
– Никто кроме него не знал, что я потерял память.
– Данглар – вернейший из верных! – возмутилась Ретанкур. – Он предан вам и ни за что не сдал бы вас Лалиберте.
– Увы, Ретанкур. Уже год Данглар имеет на меня зуб, не знаю, правда, насколько острый.
– Из-за той ссоры? Из-за Камиллы?
– Откуда вы знаете?
– В Зале сплетен чего только не услышишь. Эта комната – чистой воды инкубатор. Там многое рождается и всходит. Иногда даже хорошие идеи. Но Данглар не болтун. Он честный и верный человек.
Лейтенант нахмурилась.
– Я ни в чем не уверен, – сказал Адамберг. – Но лучше не звоните.
Без четверти восемь комната Адамберга опустела. Ретанкур стригла комиссара, оставшегося в шортах и часах. Она аккуратно бросала пряди волос в унитаз, чтобы не оставлять никаких следов.
– Где вы научились стричь?
– У парикмахера. До того, как занялась массажем.
Адамберг подумал, что Ретанкур, наверное, прожила несколько жизней. Она поворачивала его голову туда-сюда, ее легкие движения и мерное щелканье ножниц успокаивали. В десять минут девятого она подвела его к зеркалу.
– В точности как у него, правда? – спросила она, радуясь, как сдавшая экзамен студентка.
В точности. У Рафаэля волосы были короткие, сходящие на нет на затылке. Адамберг обнаружил, что выглядит иначе – строже и благопристойней. Да, в костюме и галстуке он пройдет мимо полицейских до машины, и они не отреагируют. Тем более что в одиннадцать будут твердо убеждены, что он давно сбежал.
– Это было нетрудно. – Ретанкур продолжала улыбаться, как будто ее вообще не волновало продолжение операции.
В девять часов десять минут лейтенант лежала в ванне, а Адамберг приклеился к двери. Они молчали.
Адамберг медленно поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Девять двадцать четыре. Через три минуты полицейские ворвались в комнату. Ретанкур посоветовала ему дышать ровно и медленно, и он пытался.
Как и предполагалось, полицейские отпрянули от открытой двери ванной, испуганные гневными криками Ретанкур. Лейтенант захлопнула дверь у них перед носом, и ровно через двадцать секунд она и комиссар встали в позу «морской язык». Ретанкур злым голосом позвала полицейских: давайте закончим поскорее, черт возьми! Адамберг крепко держался за ее талию и пояс, не касаясь ногами пола и прижимаясь щекой к мокрой спине. Он ожидал, что лейтенант упадет, как только он оторвет от пола ступни, но ничего подобного не случилось. Ретанкур пообещала ему стать гранитным столбом и слово свое сдержала. Комиссар висел на ней, как на стволе клена. Лейтенант не шелохнулась, не прислонилась к стене. Она стояла прямо, держа руки в карманах халата, ни один мускул не дрогнул. Это ощущение абсолютной устойчивости потрясло Адамберга, и он внезапно успокоился. Полицейский закончил осмотр и закрыл дверь. Ретанкур быстро оделась и вернулась в комнату, кроя полицейских, которые так бесцеремонно ворвались к ней в ванную.
– Мы постучали, – произнес незнакомый голос.
– Я не слышала, – рявкнула Ретанкур. – И не ройтесь в моих вещах! Повторяю – комиссар оставил меня здесь, он хотел поговорить с вашим суперинтендантом с глазу на глаз.
– В котором часу он вам об этом сообщил?
– Около семи утра, когда мы остановились перед гостиницей. Он должен быть у Лалиберте.
– Черт возьми! Его нет в ККЖ! Ваш патрон сбежал!
Стоявший за дверью Адамберг понял, что Ретанкур изобразила молчаливое удивление.
– Он должен был отправиться на встречу в девять утра, – уточнила она. – Я уверена.
– Нет, черт возьми! Он нас провел и смылся.
– Нет, он не мог оставить меня здесь. Мы всегда работаем вместе.
– Включите мозги, лейтенант. Ваш босс – сам дьявол во плоти, он и вас обманул.
– Не понимаю, – упрямилась Ретанкур.
Другой полицейский – Адамбергу показалось, что это Филипп Огюст, – прервал ее.
– Ничего, – объявил он.
– Ничего, – подтвердил третий коп – это был бесцветный голос Портленса.
– Не волнуйся, – ответил первый голос. – Когда мы его поймаем, он нам заплатит. Пошли, нужно обыскать гостиницу.
Извинившись за вторжение, они ушли.
Ровно в одиннадцать Адамберг, одетый в серый костюм, белую рубашку и галстук, спокойно направился к машине брата. Повсюду шныряли полицейские, но он на них даже не смотрел. Без двадцати двенадцать его автобус выехал в Монреаль. Ретанкур посоветовала ему сойти за остановку до конечной. В кармане у комиссара лежали адрес Базиля и записка Ретанкур.
Провожая глазами проплывавшие мимо деревья, он думал, что у него никогда не было убежища надежнее и безопасней белого тела Ретанкур. Оно было куда лучше той расселины в горах, где прятался его двоюродный дедушка. Как она выдержала? Тайна, покрытая мраком. И никакая химия Вуазне не способна это объяснить.
Луисез и Санкартье не знали, что их ждет в кабинете Лалиберте.
– Босс вот-вот взорвется, – шепотом сказала Луисез.
– Ругается, как черт, с самого утра, – с ухмылкой ответил Санкартье.
– Тебя это забавляет?
– Что меня действительно забавляет, Берта, так это то, что Адамберг нас «сделал». Он здорово насолил Лалиберте.
– Рада, что тебе весело, но мы сейчас огребем по полной программе.
– Мы не виноваты, Берта, мы сделали все, что могли. Хочешь, я возьму разговор на себя? Я не боюсь.
Стоя посреди кабинета, Лалиберте отдавал по телефону приказы: разослать фото подозреваемого, перекрыть дороги, установить посты во всех аэропортах.
– Ну? – закричал он, бросив трубку. – Где вы были?
– Мы обыскали весь парк, суперинтендант, – сообщил Санкартье. – Что, если он шел пешком и что-то случилось? Он мог встретить медведя.
Суперинтендант рывком повернулся к сержанту.
– Ты рехнулся, Санкартье! Ты разве не понял, что он сбежал?
– Мы не уверены. Он собирался вернуться. Он человек слова, он прислал нам все, что собрал на судью.
Лалиберте стукнул кулаком по столу.
– Его сказки ничего не стоят! Вот, взгляни. – Он протянул Санкартье листок. – Его убийца умер шестнадцать лет назад! Можешь этим подтереться.
Санкартье не удивился дате смерти судьи.
– Возможно, существует имитатор, – мягко сказал он. – История про вилы была логичной.
– Это седая древность! Он нас поимел, так-то вот.
– Мне не показалось, что он лжет.
– Если так, все обстоит еще хуже. Значит, у него с головой совсем плохо, слетел с катушек.
– Не согласен, сэр.
– Это просто курам на смех, Санкартье. В его истории нет ни слова правды, все вымысел – от и до.
– Но он ведь не придумал эти убийства.
– Сержант, ты уже несколько дней пытаешься усидеть на двух стульях, – сказал Лалиберте, жестом предложив Санкартье сесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Я ему напишу, а вы представитесь, скажете, что пришли от меня. От него мы позвоним Данглару, чтобы как можно скорее раздобыть фальшивые документы.
– Не Данглару. Ни в коем случае не связывайтесь с ним.
– Почему?
– Никто кроме него не знал, что я потерял память.
– Данглар – вернейший из верных! – возмутилась Ретанкур. – Он предан вам и ни за что не сдал бы вас Лалиберте.
– Увы, Ретанкур. Уже год Данглар имеет на меня зуб, не знаю, правда, насколько острый.
– Из-за той ссоры? Из-за Камиллы?
– Откуда вы знаете?
– В Зале сплетен чего только не услышишь. Эта комната – чистой воды инкубатор. Там многое рождается и всходит. Иногда даже хорошие идеи. Но Данглар не болтун. Он честный и верный человек.
Лейтенант нахмурилась.
– Я ни в чем не уверен, – сказал Адамберг. – Но лучше не звоните.
Без четверти восемь комната Адамберга опустела. Ретанкур стригла комиссара, оставшегося в шортах и часах. Она аккуратно бросала пряди волос в унитаз, чтобы не оставлять никаких следов.
– Где вы научились стричь?
– У парикмахера. До того, как занялась массажем.
Адамберг подумал, что Ретанкур, наверное, прожила несколько жизней. Она поворачивала его голову туда-сюда, ее легкие движения и мерное щелканье ножниц успокаивали. В десять минут девятого она подвела его к зеркалу.
– В точности как у него, правда? – спросила она, радуясь, как сдавшая экзамен студентка.
В точности. У Рафаэля волосы были короткие, сходящие на нет на затылке. Адамберг обнаружил, что выглядит иначе – строже и благопристойней. Да, в костюме и галстуке он пройдет мимо полицейских до машины, и они не отреагируют. Тем более что в одиннадцать будут твердо убеждены, что он давно сбежал.
– Это было нетрудно. – Ретанкур продолжала улыбаться, как будто ее вообще не волновало продолжение операции.
В девять часов десять минут лейтенант лежала в ванне, а Адамберг приклеился к двери. Они молчали.
Адамберг медленно поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Девять двадцать четыре. Через три минуты полицейские ворвались в комнату. Ретанкур посоветовала ему дышать ровно и медленно, и он пытался.
Как и предполагалось, полицейские отпрянули от открытой двери ванной, испуганные гневными криками Ретанкур. Лейтенант захлопнула дверь у них перед носом, и ровно через двадцать секунд она и комиссар встали в позу «морской язык». Ретанкур злым голосом позвала полицейских: давайте закончим поскорее, черт возьми! Адамберг крепко держался за ее талию и пояс, не касаясь ногами пола и прижимаясь щекой к мокрой спине. Он ожидал, что лейтенант упадет, как только он оторвет от пола ступни, но ничего подобного не случилось. Ретанкур пообещала ему стать гранитным столбом и слово свое сдержала. Комиссар висел на ней, как на стволе клена. Лейтенант не шелохнулась, не прислонилась к стене. Она стояла прямо, держа руки в карманах халата, ни один мускул не дрогнул. Это ощущение абсолютной устойчивости потрясло Адамберга, и он внезапно успокоился. Полицейский закончил осмотр и закрыл дверь. Ретанкур быстро оделась и вернулась в комнату, кроя полицейских, которые так бесцеремонно ворвались к ней в ванную.
– Мы постучали, – произнес незнакомый голос.
– Я не слышала, – рявкнула Ретанкур. – И не ройтесь в моих вещах! Повторяю – комиссар оставил меня здесь, он хотел поговорить с вашим суперинтендантом с глазу на глаз.
– В котором часу он вам об этом сообщил?
– Около семи утра, когда мы остановились перед гостиницей. Он должен быть у Лалиберте.
– Черт возьми! Его нет в ККЖ! Ваш патрон сбежал!
Стоявший за дверью Адамберг понял, что Ретанкур изобразила молчаливое удивление.
– Он должен был отправиться на встречу в девять утра, – уточнила она. – Я уверена.
– Нет, черт возьми! Он нас провел и смылся.
– Нет, он не мог оставить меня здесь. Мы всегда работаем вместе.
– Включите мозги, лейтенант. Ваш босс – сам дьявол во плоти, он и вас обманул.
– Не понимаю, – упрямилась Ретанкур.
Другой полицейский – Адамбергу показалось, что это Филипп Огюст, – прервал ее.
– Ничего, – объявил он.
– Ничего, – подтвердил третий коп – это был бесцветный голос Портленса.
– Не волнуйся, – ответил первый голос. – Когда мы его поймаем, он нам заплатит. Пошли, нужно обыскать гостиницу.
Извинившись за вторжение, они ушли.
Ровно в одиннадцать Адамберг, одетый в серый костюм, белую рубашку и галстук, спокойно направился к машине брата. Повсюду шныряли полицейские, но он на них даже не смотрел. Без двадцати двенадцать его автобус выехал в Монреаль. Ретанкур посоветовала ему сойти за остановку до конечной. В кармане у комиссара лежали адрес Базиля и записка Ретанкур.
Провожая глазами проплывавшие мимо деревья, он думал, что у него никогда не было убежища надежнее и безопасней белого тела Ретанкур. Оно было куда лучше той расселины в горах, где прятался его двоюродный дедушка. Как она выдержала? Тайна, покрытая мраком. И никакая химия Вуазне не способна это объяснить.
Луисез и Санкартье не знали, что их ждет в кабинете Лалиберте.
– Босс вот-вот взорвется, – шепотом сказала Луисез.
– Ругается, как черт, с самого утра, – с ухмылкой ответил Санкартье.
– Тебя это забавляет?
– Что меня действительно забавляет, Берта, так это то, что Адамберг нас «сделал». Он здорово насолил Лалиберте.
– Рада, что тебе весело, но мы сейчас огребем по полной программе.
– Мы не виноваты, Берта, мы сделали все, что могли. Хочешь, я возьму разговор на себя? Я не боюсь.
Стоя посреди кабинета, Лалиберте отдавал по телефону приказы: разослать фото подозреваемого, перекрыть дороги, установить посты во всех аэропортах.
– Ну? – закричал он, бросив трубку. – Где вы были?
– Мы обыскали весь парк, суперинтендант, – сообщил Санкартье. – Что, если он шел пешком и что-то случилось? Он мог встретить медведя.
Суперинтендант рывком повернулся к сержанту.
– Ты рехнулся, Санкартье! Ты разве не понял, что он сбежал?
– Мы не уверены. Он собирался вернуться. Он человек слова, он прислал нам все, что собрал на судью.
Лалиберте стукнул кулаком по столу.
– Его сказки ничего не стоят! Вот, взгляни. – Он протянул Санкартье листок. – Его убийца умер шестнадцать лет назад! Можешь этим подтереться.
Санкартье не удивился дате смерти судьи.
– Возможно, существует имитатор, – мягко сказал он. – История про вилы была логичной.
– Это седая древность! Он нас поимел, так-то вот.
– Мне не показалось, что он лжет.
– Если так, все обстоит еще хуже. Значит, у него с головой совсем плохо, слетел с катушек.
– Не согласен, сэр.
– Это просто курам на смех, Санкартье. В его истории нет ни слова правды, все вымысел – от и до.
– Но он ведь не придумал эти убийства.
– Сержант, ты уже несколько дней пытаешься усидеть на двух стульях, – сказал Лалиберте, жестом предложив Санкартье сесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82