Наконец вышли из леса и направились через маисовые поля и банановые плантации, взбиравшиеся по крутым склонам Мукунги.
Второй рукав
Подобно новичку-боксеру, выступающему против старой ринговой лисицы, я с самого же начала дал себя побить. Виной, конечно, было отсутствие профессиональных навыков. Задыхаясь, добрался я до своего пристанища и стал собирать силы для новой атаки.
«Пристанище» – это расположенная на берегу озера плантация моих друзей Мюнк, где мы нашли чудесный приют после треволнений прошедшей ночи. Гостеприимство обитателей саванн хорошо известно и обычно, но гостеприимство Адриена и Алиетты Мюнк было просто сказочным.
Благодаря их более чем 20-летнему опыту и умению уговаривать африканцев мне наконец удалось нанять носильщиков, не побоявшихся идти навстречу «красным дьяволам». Но и мои хозяева (положительный, спокойный Адриен и его отважная жена) не ограничились одной помощью, а решили сами принять участие в новой попытке подойти к вулкану.
Оба лавовых потока протекали между плантацией Бугено и западным центром вулканической активности, до которого я пока тщетно стремился добраться. Поэтому, естественно, наш караван направился к этому второму, гораздо более эффектному взрывному очагу извержения.
Хорошая тропа вела до деревни Лузайо, пристроившейся среди банановых рощ наверху маленького конического холма. Оттуда уже гораздо менее отчетливая тропинка, скоро превратившаяся просто в слоновую тропу, привела нас к большой луже дождевой воды. В этой местности, где почва состоит из пористых лав, немедленно поглощающих дождевую воду, и где не может образоваться ни речка, ни ручей, существование прудика представляло собой такую удачную находку, что мы решили раскинуть лагерь возле него на поросшей травой поляне. Я потерял уже несколько драгоценных дней, пытаясь в одиночку выполнить данное мне поручение, сегодня же трехчасовая прогулка привела нас к вулкану.
Вот он, совсем близко. С ужасающим шумом гигантский столб докрасна раскаленных бомб, поднявшись до ста метров, постепенно угасал и сыпался на землю в виде черноватого града. Комья лавы падали так густо, что за 10 дней там, где была покрытая лесом долина, образовался новый конус высотой в 50 метров.
Эта долина лежала у наших ног на глубине нескольких туазов. Нас отделяло от вулкана пространство в два или три гектара, заваленное оголенными деревьями, лишь у некоторых кое-где на ветвях еще держались опаленные листья. С того места, где мы находились, не было видно ни подножия конуса, ни потоков лавы, поэтому мы опять поднялись и, пройдя сначала небольшую саванну, затем часть леса, оказались в длинной просеке, совсем недавно образованной извержением. Здесь деревья, вырванные с корнем или сломанные, густо лежали на покрывавшем почву слое шлака. Просека шириной в 20 шагов уходила вдаль налево, а в нескольких сотнях метров прямо перед нами поднимался во всем его величии рокочущий конус, увенчанный громадным пурпурным султаном. Временами вулкан вдруг умолкал, но во внезапно наступавшей тишине чувствовалось что-то еще более грозное. Как будто какой-то страшный зверь притаился для нового, еще более опасного прыжка.
Мы сделали еще несколько шагов до зоны падения лапилли, но дальше не рискнули идти, не надеясь на свой слишком незначительный опыт. Забыв о времени, мы не отрываясь смотрели на поразительную картину.
Непрерывно подступавшая и выбрасываемая магма образовала над кратером мощную раскаленную колонну. Подбрасываемые частицы отскакивали в сторону, гасли и медленно падали на землю; масса их была так густа, что на фоне пламенеющей красноты они казались непрерывно падающим темным снегом. Нас мало-помалу заворожило такое непрекращавшееся движение поднимавшихся и опускавшихся точек, головокружительная карусель их пересекающихся траекторий и внезапные раскаты канонады, по временам прорезавшие мощный монотонный гул вулкана.
Над всем этим страшным «представлением» дым сгущался в черные с синеватым отливом тучи, окрашивавшиеся над кратером в фиолетово-красный цвет.
Большая трещина
Длинная заваленная деревьями просека, которую мы обнаружили, образовалась, по-видимому, в начале извержения.
Повернувшись спиной к вулкану, мы прошли по просеке на восток несколько сот метров. Общее направление просеки было строго прямолинейным, а ширина ее на всем протяжении была одинаковой. Везде неглубокий слой синевато-черного шлака, скрипевшего под ногами. Посередине этого своеобразного проспекта зияла трещина шириной почти в 2 метра. Кое-где она была завалена осыпавшимися стенками, а кое-где до краев заполнена ею же изверженной лавой, теперь уже совершенно застывшей.
– Здорово, должно быть, грохнуло, когда эта щель разверзлась.
– Теперь я понимаю,– вскрикнула Алиетта своим особенным, звучным голосом,– почему все слетело тогда с этажерок!
Адриен засмеялся:
–Это было в четыре утра. Мы так рано никогда не встаем, но на этот раз вмиг вскочили и выбежали на улицу.
– Ну и дальше? – заинтересовался я.
– А дальше ничего. Алиетта расставила уцелевшие вещицы по местам и вымела осколки, а я сразу опять лег спать.
Этот сейсмический толчок – резкий, сильный и короткий – ощущался только в радиусе 20–30 километров. На большем расстоянии его никто не заметил.
В этом заключается особенность вулканических землетрясений: вследствие того что они происходят вблизи поверхности, колебания, хотя и очень сильные, далеко распространяться не могут.
Толчок, отмеченный в Бугено, произошел от внезапного появления трещины, по краю которой мы теперь спокойно шли. Под напором магмы верхний слой земной коры разорвался или, вернее, треснул, а волны, разошедшиеся от места внезапного толчка на 15 километров, сбросили безделушки и разбудили спящих.
– Какого числа это было? – спросил я, вынимая записную книжку и собираясь добросовестно записывать.
– Двадцать девятого февраля,– ответил Адриен.– По-видимому, для этого трюка нужен был обязательно високосный год.
После толчка в Бугено воцарилось обычное спокойствие... но только до середины следующей ночи. Страшный рев среди ночи опять выгнал жителей на улицу. И белые и африканцы видели, как гигантский огненный столб, ярко осветивший мрак ночи, с грохотом поднимался из новорожденного вулкана. Магме потребовалось около 24 часов, чтобы подняться до поверхности трещины, ею же образованной.
Пройдя немногим больше километра на восток, мы увидели, что большая трещина разветвлялась, образуя сеть более мелких.
На западе трещина продолжалась до кратера порожденного ею вулкана. Позже мне удалось установить, что она тянулась дальше вулканического жерла более чем на 6 километров, до второго жерла, но уже не взрывного, а эффузивного;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36