Лассе быстро взглянул на Андреса, но тут же отвернулся и полез в карман за флаконом с успокоительными пилюлями. Андрес без труда их узнал – такими же пользовался Букминстер.
– Простите, но я так взволнован! – вновь заговорил министр. – Дело в том, что я с детства боюсь крови. Это так ужасно! Но в чем ваша проблема?
– По-видимому, я потерял память, – пояснил Андрес. – Не могу вспомнить даже своего имени.
– Да, это действительно серьезная проблема, – посочувствовал ему министр. – Не зная идентификационного номера, мы не можем начать лечение. О, что же нам делать! Нет, я совершенно не готов к подобной ситуации! Совершенно не готов!
Андрес наблюдал краем глаза за метаниями Лассе по палате. Он не собирался сдавать позиций. Если он сейчас назовет свой идентификационный номер, Букминстер будет здесь через пару минут. И Андрес решил слегка подогреть министра.
– Это такая страшная боль! – простонал он, закатывая глаза. – Ужасная боль! Мне кажется, я больше не выдержу! Вы должны немедленно принять меры, нельзя терять ни минуты.
Лассе в ужасе схватился за коммуникатор:
– Немедленно! Немедленно! Но… что же нам делать?
– Возможно, вы могли бы назвать ваш собственный номер, – предложил Андрес слабым голосом.
– Мой… мой собственный номер?
– Да. Раз уж так необходимо соблюдать все формальности. Если нет другого способа немедленно начать лечение.
Министр задумался на несколько секунд, потом быстро кивнул и принялся набирать код на коммуникаторе. Андрес откинулся на подушки и вздохнул с облегчением. Его кровать снова пришла в движение – в стене открылась глубокая ниша, кровать въехала в нее, и над Андресом склонились двенадцать рук-манипуляторов. Он почувствовал сладкий запах распыленного в воздухе средства для наркоза и мгновенно уснул.
Очнувшись, он понял, что снова бодр и полон сил. От боли не осталось и следа. Он потрогал лоб и нащупал безукоризненно ровный шов на месте бывшей раны. Правда, прежние проблемы никуда не делись и тут же вновь напомнили о себе. Андрес ясно сознавал, что не может здесь больше оставаться – политики, жаждущие добраться до Документа, неизбежно выследят его. С печальным вздохом он вспомнил свою прежнюю мирную жизнь: занятия музыкой и живописью, компьютерные игры, голографический театр и прекрасные тайны восточной письменности.
Он сел на кровати и осмотрелся. Вокруг все еще стояли медицинские приборы, рядом на столике лежало меню. Андрес почувствовал, что голоден и принялся изучать листок: желе с кокосовыми хлебцами, вареная спаржа с бульоном, биточки из моллюсков, Игвер-кола. Он сделал заказ и быстро, с аппетитом поел, принял душ, позволил специальному роботу помассировать спину, а затем принялся открывать шкафчики в поисках своей одежды. Внезапно его розыски были прерваны – ожил коммуникатор.
– Привет, Андрес, я наконец-то смогла улучить для тебя минутку. Ты меня слышишь?
Андрес замер – он узнал голос Изы. Однако экран коммуникатора оставался темным.
– Я слышу тебя! – крикнул он. – Я хочу тебя видеть! Здесь есть экран.
Иза засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики:
– Это очень хорошо, но у меня нет камеры. Мне очень жаль.
– Где ты сейчас?
– Я не знаю точно, это какой-то машинный зал или фабрика. Где-то глубоко под землей. Здесь довольно скучно.
– Ты не в городе?
– У меня для тебя кое-что есть. Ты слушаешь?
– Да! Да!
– Фу-ри-я! Ты понял?
– О чем ты говоришь?
– Фу-ри-я! Запомни! Это нужно для того, чтобы расшифровать символы.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – голос Изы внезапно зазвучал тише. – Не знаю, увидимся ли мы еще… – и еще тише, почти на пределе слышимости: – Мне так грустно…
Из коммуникатора донесся треск статических разрядов, и связь оборвалась.
Андрес вздохнул и снова взглянул на коммуникатор. Было четыре часа утра – самое время позаботиться о себе. Он выглянул в коридор – пусто. Андрес быстро прошел по длинному коридору в фойе, спустился по лестнице и беспрепятственно выбрался на улицу. Ядерное солнце в соответствии с суточным ритмом померкло, и на город спустились сумерки. Андрес осмотрелся. Кажется, он находился в правительственном районе. Здание, которое он только что покинул, было госпиталем Министерства здравоохранения. Чуть поодаль он различил знакомый силуэт библиотеки.
Он задумался. С одной стороны, было бы чистым безумием возвращаться в библиотеку, но то, что сказала Иза, могло оказаться по-настоящему важным. По-видимому она рисковала, передавая ему эту информацию. «Фурия» – он понятия не имел, что названное слово означает, но это можно было проверить, воспользовавшись словарями и энциклопедиями. С этой мыслью он решительно зашагал к библиотеке.
Там снова было безлюдно и пустынно. Андрес беспрепятственно добрался до своего кабинета. На этот раз цветомузыкальное шоу Осипа не работало, однако причудливые орнаменты на стенах и на поверхности стола, состоящие из множества бесформенных разноцветных пятен, привлекли внимание Андреса. Он уже понял, что Осип любил загадки, что он интересовался причудливыми криптограммами. И Букминстер намекал, что Осип, возможно, знал где находится Документ. А вдруг здесь, в своем кабинете, предшественник Андреса оставил какую-то зашифрованную информацию?
Андрес сел за стол, задействовал коммуникатор, подключил словарь иностранных слов и глобальную энциклопедию, набрал в строке поиска слово «Фурия». Ответ пришел незамедлительно:
Фурия (-ии) ж. р. – 1) римская богиня мести, аналог. греч. Эринии
2) впавшая в гнев женщина 3) символ справедливости, законности, гнева (без множ. числа).
Римская богиня мести? Впавшая в гнев женщина? Что, черт побери, все это может значить? Он попробовал повторить запрос, но получил тот же результат. Может быть, он неправильно понял Изу? Или она сама ошиблась? Или он попросту не расслышал, что она говорила?
Он притянул к себе микрофон и произнес: «Фурия», – стараясь как можно точнее подражать произношению Изы. Потом на всякий случай запустил программу фонетического сличения. И это сработало – компьютер сразу выбросил ему два новых имени. Первым значился Шарль Фурье, политолог, вторым – Жан Батист Фурье, физик и математик. Оба ученых жили в XVIII веке. Какое же отношение они могли иметь к проблеме, волновавшей их отдаленных потомков? Без особенной надежды на успех Андрес вызвал на экран соответствующие словарные статьи и начал их просматривать. Вдруг несколько строк привлекли его внимание, он и сам не мог точно сказать почему.
Фурье являлся основателем учения об оптических преобразованиях и иллюзиях, об анализе и коррекции изображений.
Анализ изображений? Возможно, он на верном пути. Во всяком случае никакой другой зацепки у него не было, и Андрес попытался узнать подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Простите, но я так взволнован! – вновь заговорил министр. – Дело в том, что я с детства боюсь крови. Это так ужасно! Но в чем ваша проблема?
– По-видимому, я потерял память, – пояснил Андрес. – Не могу вспомнить даже своего имени.
– Да, это действительно серьезная проблема, – посочувствовал ему министр. – Не зная идентификационного номера, мы не можем начать лечение. О, что же нам делать! Нет, я совершенно не готов к подобной ситуации! Совершенно не готов!
Андрес наблюдал краем глаза за метаниями Лассе по палате. Он не собирался сдавать позиций. Если он сейчас назовет свой идентификационный номер, Букминстер будет здесь через пару минут. И Андрес решил слегка подогреть министра.
– Это такая страшная боль! – простонал он, закатывая глаза. – Ужасная боль! Мне кажется, я больше не выдержу! Вы должны немедленно принять меры, нельзя терять ни минуты.
Лассе в ужасе схватился за коммуникатор:
– Немедленно! Немедленно! Но… что же нам делать?
– Возможно, вы могли бы назвать ваш собственный номер, – предложил Андрес слабым голосом.
– Мой… мой собственный номер?
– Да. Раз уж так необходимо соблюдать все формальности. Если нет другого способа немедленно начать лечение.
Министр задумался на несколько секунд, потом быстро кивнул и принялся набирать код на коммуникаторе. Андрес откинулся на подушки и вздохнул с облегчением. Его кровать снова пришла в движение – в стене открылась глубокая ниша, кровать въехала в нее, и над Андресом склонились двенадцать рук-манипуляторов. Он почувствовал сладкий запах распыленного в воздухе средства для наркоза и мгновенно уснул.
Очнувшись, он понял, что снова бодр и полон сил. От боли не осталось и следа. Он потрогал лоб и нащупал безукоризненно ровный шов на месте бывшей раны. Правда, прежние проблемы никуда не делись и тут же вновь напомнили о себе. Андрес ясно сознавал, что не может здесь больше оставаться – политики, жаждущие добраться до Документа, неизбежно выследят его. С печальным вздохом он вспомнил свою прежнюю мирную жизнь: занятия музыкой и живописью, компьютерные игры, голографический театр и прекрасные тайны восточной письменности.
Он сел на кровати и осмотрелся. Вокруг все еще стояли медицинские приборы, рядом на столике лежало меню. Андрес почувствовал, что голоден и принялся изучать листок: желе с кокосовыми хлебцами, вареная спаржа с бульоном, биточки из моллюсков, Игвер-кола. Он сделал заказ и быстро, с аппетитом поел, принял душ, позволил специальному роботу помассировать спину, а затем принялся открывать шкафчики в поисках своей одежды. Внезапно его розыски были прерваны – ожил коммуникатор.
– Привет, Андрес, я наконец-то смогла улучить для тебя минутку. Ты меня слышишь?
Андрес замер – он узнал голос Изы. Однако экран коммуникатора оставался темным.
– Я слышу тебя! – крикнул он. – Я хочу тебя видеть! Здесь есть экран.
Иза засмеялась, словно зазвенели серебряные колокольчики:
– Это очень хорошо, но у меня нет камеры. Мне очень жаль.
– Где ты сейчас?
– Я не знаю точно, это какой-то машинный зал или фабрика. Где-то глубоко под землей. Здесь довольно скучно.
– Ты не в городе?
– У меня для тебя кое-что есть. Ты слушаешь?
– Да! Да!
– Фу-ри-я! Ты понял?
– О чем ты говоришь?
– Фу-ри-я! Запомни! Это нужно для того, чтобы расшифровать символы.
– Что это значит?
– Понятия не имею, – голос Изы внезапно зазвучал тише. – Не знаю, увидимся ли мы еще… – и еще тише, почти на пределе слышимости: – Мне так грустно…
Из коммуникатора донесся треск статических разрядов, и связь оборвалась.
Андрес вздохнул и снова взглянул на коммуникатор. Было четыре часа утра – самое время позаботиться о себе. Он выглянул в коридор – пусто. Андрес быстро прошел по длинному коридору в фойе, спустился по лестнице и беспрепятственно выбрался на улицу. Ядерное солнце в соответствии с суточным ритмом померкло, и на город спустились сумерки. Андрес осмотрелся. Кажется, он находился в правительственном районе. Здание, которое он только что покинул, было госпиталем Министерства здравоохранения. Чуть поодаль он различил знакомый силуэт библиотеки.
Он задумался. С одной стороны, было бы чистым безумием возвращаться в библиотеку, но то, что сказала Иза, могло оказаться по-настоящему важным. По-видимому она рисковала, передавая ему эту информацию. «Фурия» – он понятия не имел, что названное слово означает, но это можно было проверить, воспользовавшись словарями и энциклопедиями. С этой мыслью он решительно зашагал к библиотеке.
Там снова было безлюдно и пустынно. Андрес беспрепятственно добрался до своего кабинета. На этот раз цветомузыкальное шоу Осипа не работало, однако причудливые орнаменты на стенах и на поверхности стола, состоящие из множества бесформенных разноцветных пятен, привлекли внимание Андреса. Он уже понял, что Осип любил загадки, что он интересовался причудливыми криптограммами. И Букминстер намекал, что Осип, возможно, знал где находится Документ. А вдруг здесь, в своем кабинете, предшественник Андреса оставил какую-то зашифрованную информацию?
Андрес сел за стол, задействовал коммуникатор, подключил словарь иностранных слов и глобальную энциклопедию, набрал в строке поиска слово «Фурия». Ответ пришел незамедлительно:
Фурия (-ии) ж. р. – 1) римская богиня мести, аналог. греч. Эринии
2) впавшая в гнев женщина 3) символ справедливости, законности, гнева (без множ. числа).
Римская богиня мести? Впавшая в гнев женщина? Что, черт побери, все это может значить? Он попробовал повторить запрос, но получил тот же результат. Может быть, он неправильно понял Изу? Или она сама ошиблась? Или он попросту не расслышал, что она говорила?
Он притянул к себе микрофон и произнес: «Фурия», – стараясь как можно точнее подражать произношению Изы. Потом на всякий случай запустил программу фонетического сличения. И это сработало – компьютер сразу выбросил ему два новых имени. Первым значился Шарль Фурье, политолог, вторым – Жан Батист Фурье, физик и математик. Оба ученых жили в XVIII веке. Какое же отношение они могли иметь к проблеме, волновавшей их отдаленных потомков? Без особенной надежды на успех Андрес вызвал на экран соответствующие словарные статьи и начал их просматривать. Вдруг несколько строк привлекли его внимание, он и сам не мог точно сказать почему.
Фурье являлся основателем учения об оптических преобразованиях и иллюзиях, об анализе и коррекции изображений.
Анализ изображений? Возможно, он на верном пути. Во всяком случае никакой другой зацепки у него не было, и Андрес попытался узнать подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35