Дай молодому солдату почувствовать вкус победы, и он будет стремиться к ней снова и снова, считал Пикар.
Проблема была в полковнике Гюдене. Он привык к поражениям, а Пикар — победитель, невысокий ростом, как и Император, и такой же безжалостный. Верный солдат Франции, он провел бригаду по заснеженной России. Его отряд уцелел, сумев скрыться от преследования казаков, случайно обнаруживших врага.
Настанет утро, и он покажет любому, кто бы ему не противостоял, как умеет сражаться ветеран российской кампании. Он заставит их надолго запомнить это Рождество, кровавое Рождество в высокогорном, суровом местечке. Ведь он — генерал Пикар, и он не отступает.
* * *
— Это как-то неправильно — воевать в Рождество, — сказал Шарп.
— Рождество завтра, сэр, — возразил Харпер, как будто от этого сегодняшнее сражение становилось более приятным.
— Если сегодня нам придется драться, пригляди за мальчишкой Николсом. Я не хочу потерять еще одного знаменосца, — сказал Шарп.
— Да, он чудный парнишка, — сказал Харпер. — Я пригляжу за ним, обязательно.
Знаменосец Николс стоял в центре линии Шарпа, под двойным знаменем полка. Добровольцы Принца Уэльского заняли позицию шагах в 50 от границы, обозначенной лишь пирамидой из камней, — достаточно далеко, чтобы французы, приближаясь с юга, не увидели их за гребнем холма. Позади, на испанской стороне, ущелье плавно спускалось к деревне, а перед батальоном холм сначала поднимался, а потом резко обрывался вниз. Дорога зигзагами взбиралась на холм, и вражеский отряд должен был выйти прямо на мушкеты Шарпа.
— Это будет все равно, что стрелять крыс в западне, — довольно сказал Харпер.
Так оно и было, но вражеский отряд все еще мог причинить неприятности. И потому Шарп держал батальон на границе, оставив лишь небольшой пикет оборонять дорогу на юг.
Пикетом командовал капитан Смит. Он должен был предупредить Шарпа, если отступающий французский гарнизон появится в поле зрения. Но что Шарп будет делать тогда? Если он отдаст приказ двигаться на юг, французская бригада поднимется на холм и атакует его с тыла, но пока он стоит на гребне холма, гарнизон вот-вот появится в деревне позади него. Оставалось надеяться, что гарнизон не успеет подойти сегодня.
Пока впереди не было никаких признаков французов, разбивших лагерь в долине по ту сторону границы. Сейчас им, должно быть, очень холодно. Холодно, страшно, сыро и неуютно, в то время как люди Шарпа провели время со всем возможным комфортом, который возможен в таком убогом местечке. За исключением часовых, его солдаты ночевали в тепле в домишках Ирати и вполне прилично позавтракали хлебом с засоленной говядиной.
Шарп переступил с ноги на ногу и подул на замерзшие руки. Когда же французы появятся? Не то чтобы он спешил с ними встретиться. Но чем больше они запаздывали, тем больше была вероятность, что ему придется простоять на этой дороге весь день. Однако солдатам (он чувствовал это) хотелось поскорее покончить с этим кровавым делом. Кровавым для французов, которым Шарп расставил ловушку.
По ту сторону границы дорога, извиваясь, ныряла в небольшой овраг, постепенно переходящий в долину — там и ночевали французы. А в овраге, куда едва заглянул рассвет, стояла 21 бочка с вином. Бочки были сгруппированы по три и начисто перекрывали путь французам.
Над бочками, укрывшись в скалах, неприятеля поджидали 15 стрелков. Французы стрелков ненавидели. Сами они не использовали винтовки, полагая, что их слишком долго приходится заряжать, но Шарп научился любить это оружие. Возможно, оно не обеспечивало достаточной скорострельности, но по убойной силе винтовка намного превосходила гладкоствольный мушкет, и Шарп не раз видел, как горстка стрелков решала исход сражения.
Шарп обернулся и посмотрел на юг. Он не мог видеть Ирати, до деревни было больше мили, а пикет располагался еще полумилей дальше. Внезапно он забеспокоился, что не услышит предупреждающих выстрелов капитана Смита. Но было уже поздно что-либо менять. Хватит об этом думать, сказал он себе. Не стоит беспокоиться о том, чего нельзя изменить.
— Неприятель, сэр, — тихо сказал Харпер, и Шарп, развернувшись, взглянул на дорогу.
Французы приближались. Их было не слишком много, всего лишь пол-роты гренадеров, отборные подразделения вражеской пехоты. Они носили высокие медвежьи шапки с медной бляхой. Но никто из них, как видел Шарп в подзорную трубу, не щеголял высокими красными плюмажами на киверах. Французские гренадеры трепетно относились к своим плюмажам, и во время походов предпочитали хранить их в кожаных футлярах, прикрепленных к перевязи.
— Тридцать, — Шарп считал людей, как только они появлялись в поле зрения. — Сорок, сорок пять. И все гренадеры, Пат.
— Послали вперед лучших, что у них есть, верно?
— Они нас боятся, — сказал Шарп.
Увидев бочки, гренадеры остановились. Некоторые взглянули вверх, на отвесные склоны холма, но Добровольцы Принца Уэльского хорошо спрятались, а Шарп и Харпер были надежно укрыты за пограничной пирамидой из камней.
Возглавляющий шеренгу гренадеров офицер с минуту смотрел на бочки, потом пожал плечами и двинулся вперед.
— У него сегодня удачный день, — сказал Шарп.
Командир приблизился к странному препятствию. Гренадеры замерли в нерешительности. Офицер был осторожен, как любой человек на испанской границе, но бочки выглядели вполне невинно.
Приблизившись, он остановился, понюхал затычку, потом вытащил саблю и кончиком лезвия подковырнул пробку. Ослабив затычку, он наклонился и понюхал снова.
— Он нашел вино, — сказал Шарп.
— Надеюсь, они остановятся и выпьют его, сэр.
Гренадеры, уверенные, что только бочки с дешевым испанским вином преграждают им путь, ринулись вперед. Часть солдат только сейчас перевалила через гребень холма, и они тоже присоединились к изучению неожиданной добычи. Они опрокинули первые три бочки и принялись вскрывать их штыками, а гренадеры тем временем добрались до второго ряда бочек.
— Сейчас они получат то, что искали, — сказал Шарп.
В двух из трех бочек во втором ряду были только камни. Третья же, средняя бочка, была наполовину заполнена порохом из запасного боезапаса Шарпа. Порох был смешан с мелкими, острыми камнями, а поверх пороха, на палке, тщательно прибитой стрелком Хэгменом, был укреплен запал.
Никто из гренадеров не замечал маленьких дырочек, просверленных в бочке, чтобы к запалу поступал воздух. Они лишь чуяли вино и поэтому вовсю колотили по бочке.
Шарп уже подумал, что ловушка не сработает, как вдруг узкая долина наполнилась клубами серо-белого порохового дыма, в которых виднелись языки пламени.
Дым клубился в маленьком овраге, скрывая ущерб, нанесенный взрывом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Проблема была в полковнике Гюдене. Он привык к поражениям, а Пикар — победитель, невысокий ростом, как и Император, и такой же безжалостный. Верный солдат Франции, он провел бригаду по заснеженной России. Его отряд уцелел, сумев скрыться от преследования казаков, случайно обнаруживших врага.
Настанет утро, и он покажет любому, кто бы ему не противостоял, как умеет сражаться ветеран российской кампании. Он заставит их надолго запомнить это Рождество, кровавое Рождество в высокогорном, суровом местечке. Ведь он — генерал Пикар, и он не отступает.
* * *
— Это как-то неправильно — воевать в Рождество, — сказал Шарп.
— Рождество завтра, сэр, — возразил Харпер, как будто от этого сегодняшнее сражение становилось более приятным.
— Если сегодня нам придется драться, пригляди за мальчишкой Николсом. Я не хочу потерять еще одного знаменосца, — сказал Шарп.
— Да, он чудный парнишка, — сказал Харпер. — Я пригляжу за ним, обязательно.
Знаменосец Николс стоял в центре линии Шарпа, под двойным знаменем полка. Добровольцы Принца Уэльского заняли позицию шагах в 50 от границы, обозначенной лишь пирамидой из камней, — достаточно далеко, чтобы французы, приближаясь с юга, не увидели их за гребнем холма. Позади, на испанской стороне, ущелье плавно спускалось к деревне, а перед батальоном холм сначала поднимался, а потом резко обрывался вниз. Дорога зигзагами взбиралась на холм, и вражеский отряд должен был выйти прямо на мушкеты Шарпа.
— Это будет все равно, что стрелять крыс в западне, — довольно сказал Харпер.
Так оно и было, но вражеский отряд все еще мог причинить неприятности. И потому Шарп держал батальон на границе, оставив лишь небольшой пикет оборонять дорогу на юг.
Пикетом командовал капитан Смит. Он должен был предупредить Шарпа, если отступающий французский гарнизон появится в поле зрения. Но что Шарп будет делать тогда? Если он отдаст приказ двигаться на юг, французская бригада поднимется на холм и атакует его с тыла, но пока он стоит на гребне холма, гарнизон вот-вот появится в деревне позади него. Оставалось надеяться, что гарнизон не успеет подойти сегодня.
Пока впереди не было никаких признаков французов, разбивших лагерь в долине по ту сторону границы. Сейчас им, должно быть, очень холодно. Холодно, страшно, сыро и неуютно, в то время как люди Шарпа провели время со всем возможным комфортом, который возможен в таком убогом местечке. За исключением часовых, его солдаты ночевали в тепле в домишках Ирати и вполне прилично позавтракали хлебом с засоленной говядиной.
Шарп переступил с ноги на ногу и подул на замерзшие руки. Когда же французы появятся? Не то чтобы он спешил с ними встретиться. Но чем больше они запаздывали, тем больше была вероятность, что ему придется простоять на этой дороге весь день. Однако солдатам (он чувствовал это) хотелось поскорее покончить с этим кровавым делом. Кровавым для французов, которым Шарп расставил ловушку.
По ту сторону границы дорога, извиваясь, ныряла в небольшой овраг, постепенно переходящий в долину — там и ночевали французы. А в овраге, куда едва заглянул рассвет, стояла 21 бочка с вином. Бочки были сгруппированы по три и начисто перекрывали путь французам.
Над бочками, укрывшись в скалах, неприятеля поджидали 15 стрелков. Французы стрелков ненавидели. Сами они не использовали винтовки, полагая, что их слишком долго приходится заряжать, но Шарп научился любить это оружие. Возможно, оно не обеспечивало достаточной скорострельности, но по убойной силе винтовка намного превосходила гладкоствольный мушкет, и Шарп не раз видел, как горстка стрелков решала исход сражения.
Шарп обернулся и посмотрел на юг. Он не мог видеть Ирати, до деревни было больше мили, а пикет располагался еще полумилей дальше. Внезапно он забеспокоился, что не услышит предупреждающих выстрелов капитана Смита. Но было уже поздно что-либо менять. Хватит об этом думать, сказал он себе. Не стоит беспокоиться о том, чего нельзя изменить.
— Неприятель, сэр, — тихо сказал Харпер, и Шарп, развернувшись, взглянул на дорогу.
Французы приближались. Их было не слишком много, всего лишь пол-роты гренадеров, отборные подразделения вражеской пехоты. Они носили высокие медвежьи шапки с медной бляхой. Но никто из них, как видел Шарп в подзорную трубу, не щеголял высокими красными плюмажами на киверах. Французские гренадеры трепетно относились к своим плюмажам, и во время походов предпочитали хранить их в кожаных футлярах, прикрепленных к перевязи.
— Тридцать, — Шарп считал людей, как только они появлялись в поле зрения. — Сорок, сорок пять. И все гренадеры, Пат.
— Послали вперед лучших, что у них есть, верно?
— Они нас боятся, — сказал Шарп.
Увидев бочки, гренадеры остановились. Некоторые взглянули вверх, на отвесные склоны холма, но Добровольцы Принца Уэльского хорошо спрятались, а Шарп и Харпер были надежно укрыты за пограничной пирамидой из камней.
Возглавляющий шеренгу гренадеров офицер с минуту смотрел на бочки, потом пожал плечами и двинулся вперед.
— У него сегодня удачный день, — сказал Шарп.
Командир приблизился к странному препятствию. Гренадеры замерли в нерешительности. Офицер был осторожен, как любой человек на испанской границе, но бочки выглядели вполне невинно.
Приблизившись, он остановился, понюхал затычку, потом вытащил саблю и кончиком лезвия подковырнул пробку. Ослабив затычку, он наклонился и понюхал снова.
— Он нашел вино, — сказал Шарп.
— Надеюсь, они остановятся и выпьют его, сэр.
Гренадеры, уверенные, что только бочки с дешевым испанским вином преграждают им путь, ринулись вперед. Часть солдат только сейчас перевалила через гребень холма, и они тоже присоединились к изучению неожиданной добычи. Они опрокинули первые три бочки и принялись вскрывать их штыками, а гренадеры тем временем добрались до второго ряда бочек.
— Сейчас они получат то, что искали, — сказал Шарп.
В двух из трех бочек во втором ряду были только камни. Третья же, средняя бочка, была наполовину заполнена порохом из запасного боезапаса Шарпа. Порох был смешан с мелкими, острыми камнями, а поверх пороха, на палке, тщательно прибитой стрелком Хэгменом, был укреплен запал.
Никто из гренадеров не замечал маленьких дырочек, просверленных в бочке, чтобы к запалу поступал воздух. Они лишь чуяли вино и поэтому вовсю колотили по бочке.
Шарп уже подумал, что ловушка не сработает, как вдруг узкая долина наполнилась клубами серо-белого порохового дыма, в которых виднелись языки пламени.
Дым клубился в маленьком овраге, скрывая ущерб, нанесенный взрывом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10