Он нечасто впадал в уныние, но в тот день был сражен.
У нас с Милдрит имелся в Гемптоне дом, у самой воды, и Леофрик часто ужинал с нами. Мы с ним продолжали выводить корабли в море, теперь уже все двенадцать, в надежде застать врасплох какие-нибудь датские корабли, но они проходили через Пул большими караванами, не меньше тридцати судов, и я не смел рисковать флотом Альфреда. В середине лета датские суда вошли в воды Гемптона, поднявшись почти до самой нашей стоянки, и мы выстроили корабли, надели доспехи, наточили оружие и стали ждать атаки. Но они хотели драться не больше, чем мы. Чтобы подойти к нам вплотную, им пришлось бы пройти канал с илистыми берегами, где могли поместиться в ряд всего два судна, поэтому они просто подразнили нас и ушли.
Гутрум ждал в Верхаме, и только позже мы узнали, чего именно он ожидал: Хальфдана с объединенным войском северян, бриттов и валлийцев. Хальфдан находился в Ирландии, мстил за смерть Ивара, а теперь готовился привести свое войско и флот в Уэльс, чтобы собрать там большую армию, перевести за Сэфернское море и напасть на Уэссекс. Но, если верить Беокке, вмешался Бог. Бог или три пряхи. Судьба правит всем, и пришло известие, что Хальфдан в Ирландии умер. Теперь из трех братьев остался один только Убба, но он находился далеко на севере. Хальфдана убили ирландцы, прикончили вместе с двумя десятками его воинов в жестоком бою и таким образом спасли в тот год Уэссекс.
Но мы в Гемптоне ничего об этом не знали. Мы совершали дерзкие вылазки и ждали известий о втором ударе, который должен был обрушиться на Уэссекс, да так и не обрушился. А когда на побережье начали задувать первые осенние ветры, от Альфреда прибыл гонец: армия стояла на западе от Верхама, и король требовал меня к себе. Гонцом оказался Беокка, и я, как ни странно, ему обрадовался, хоть и разозлился, что он передал королевский приказ устно.
– Для чего тогда я учился читать, если ты не принес мне письменного приказа?
– Ты учился читать, Утред, чтобы развить свой ум, – радостно пояснил священник – и тут увидел Милдрит.
Он принялся беззвучно разевать рот, словно выброшенная на берег рыба, и наконец спросил:
– А это кто? – после чего снова онемел.
– Леди Милдрит, – представил я.
– Дражайшая госпожа! – Беокка глотнул воздух и завилял всем телом, словно щенок, желающий, чтобы его приласкали. – Я знал Утреда, – с трудом выговорил он, – когда он был еще ребенком! Совсем-совсем маленьким!
– Ну, теперь-то он большой, – сказала Милдрит.
Беокка решил, это лучшая шутка, какую он когда-либо слышал, и захихикал совсем беспардонно.
– Зачем, – удалось мне заглушить его веселье, – я потребовался Альфреду?
– Потому что Хальфдан умер, слава Богу! С севера не придет никакая армия, слава Богу! И Гутрум хочет заключить соглашение, переговоры уже начались, слава Богу и за это!
Он так улыбался, словно сам все устроил. Возможно, так и было, потому что Беокка добавил:
– Смерть Хальфдана свершилась благодаря молитвам. И сколько же мы молились, Утред! Ты сознаешь силу молитвы?
– Воистину, славен Господь, – ответила Милдрит за меня.
Она и впрямь была очень религиозна, но у кого нет недостатков? Еще она была беременна, хотя этого Беокка не заметил, а я ему не сказал.
Я оставил Милдрит в Гемптоне и поехал с Беоккой к армии англосаксов. Нас сопровождали гвардейцы короля, потому что дорога проходила рядом с северным берегом Пула, и до начала переговоров датские суда совершали набеги на этот берег.
– Чего нужно от меня Альфреду? – продолжал я расспрашивать Беокку.
Хоть тот и заверял, будто понятия не имеет, у него должны были иметься на этот счет хоть какие-нибудь соображения. Но священник все отрицал, и в конце концов я оставил его в покое.
Мы прибыли под стены Верхама холодным осенним вечером. Альфред молился в своей палатке, служившей заодно королевской часовней, пока олдермен Одда и Одда Младший ждали снаружи. Олдермен сдержанно кивнул мне, его сын сделал вид, будто меня не замечает. Беокка вошел в палатку и присоединился к молитве, а я присел на корточки, достал из ножен Вздох Змея и принялся точить клинок на камне, который возил с собой.
– Готовишься к битве? – кисло спросил олдермен.
Я поглядел на его сына.
– Не исключено, – потом я снова посмотрел на отца. – Вы должны моей жене деньги, восемнадцать шиллингов.
Он покраснел и ничего не ответил, но его сын схватился за меч. Я улыбнулся и встал, в руке у меня был обнаженный Вздох Змея. Олдермен Одда сердито потащил сына прочь.
– Восемнадцать шиллингов! – крикнул я им вслед, потом снова уселся и провел камнем по длинному лезвию.
Женщины. Мужчины сражаются за них, и в этом заключается еще один урок, который нужно усвоить. Ребенком я считал, что мужчины бьются за землю или власть, но они так же часто бьются и за женщин. Мы с Милдрит понравились друг другу, но было ясно, что Одда Младший ненавидит меня за то, что я на ней женился. Интересно, во что может вылиться эта ненависть.
Беокка однажды рассказал мне сказку о том, как принц из дальних земель похитил дочь короля, а король в ответ привел свою армию в страну похитителя, и тысячи великих воинов пали, пытаясь вернуть похищенную. Тысячи! И все из-за одной женщины. Кстати, спор, о котором шла речь в начале моего повествования – соперничество между королем Осбертом из Нортумбрии и Эллой, пожелавшим стать королем, – тоже начался из-за того, что Элла украл жену Осберта. Я слышал, как женщины жалуются, будто у них мало силы, будто мужчины правят миром, – да, это так, зато у женщины есть сила, способная отправить мужчину сначала в бой, а затем в могилу.
Я размышлял обо всем этом, когда Альфред окликнул меня из палатки. У короля блаженный вид, как всегда после молитвы, но шагал он несколько скованно – наверное, снова беспокоили чирьи. Ему все еще явно было не по себе, когда тем же вечером мы собрались за ужином. Подали невообразимую овсянку, какую я посовестился бы предлагать и свиньям, но сыра и хлеба оказалось вдоволь, так что я не остался голодным. Я заметил, что Альфред держится со мной холодно и едва замечает мое присутствие, и списал такое поведение на то, что флот не одержал за все лето ни одной победы. Но Альфред все-таки меня пригласил, и я недоумевал – зачем, если он собирается меня не замечать.
Однако на следующее утро, после молитвы, он меня позвал. Мы прогуливались рядом с королевской палаткой, над которой в лучах осеннего солнца развевалось знамя с драконом.
– Флот, – сказал Альфред, хмурясь. – Он может перекрыть датчанам выход из Пула?
– Нет, господин.
– Нет? – резко переспросил он. – Почему нет?
– Потому что у нас двенадцать кораблей, а у них больше двух сотен, господин. Мы могли бы уничтожить несколько датских судов, но в итоге они все равно нас потопят, и у вас не станет флота, тогда как у них по-прежнему будет больше двухсот кораблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95