ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Очевидно, Бордмен ожидал, что Рентелл безропотно сдастся Совету. Раздосадованный, Рентелл отвернулся и, бросив взгляд через плечо, увидел, как Бордмен расслабленной походкой побрел дальше по улице.
На следующий день активность в сторожевых башнях полностью прекратилась. Голубая дымка, из которой они вырастали, стала ярче, чем на протяжении нескольких предыдущих месяцев, сам воздух на улицах, казалось, искрился светом, отражавшимся от наблюдательных окон. В башнях не ощущалось ни малейшего движения, и небо, пронизанное их бесчисленными рядами, приобрело устойчивую однородность, предвещавшую длительное затишье. Тем не менее Рентелл обнаружил, что нервничает как-то больше, чем раньше. Занятия в школе еще не начались, но ему почему-то совсем не хотелось хотя бы зайти к миссис Осмонд, и он решил после завтрака вообще не выходить из дома, словно чувствуя себя в чем-то виноватым.
Нескончаемые ряды тянущихся до горизонта сторожевых башен напоминали ему, что он скоро мог получить «уведомление» Совета, – не случайно Хэнсон упомянул об этом; и не случайно, что Совет становился обычно наиболее деятелен в укреплении своей позиции, издавая бесчисленные мелочные инструкции и дополнения к ним именно во время каникул.
Рентелл с удовольствием публично оспорил бы полномочия Совета по некоторым формальным вопросам, не имеющим отношения непосредственно к нему самому, – например, по поводу законности постановления, запрещающего собрания на улицах, но даже сама мысль о суете, неминуемой при сборе сторонников, чрезвычайно угнетала его. Хотя никто из жителей города не выступал против Совета, однако большинство несомненно испытало бы тайную радость, узнав о его падении; к сожалению, для создания оппозиции не было подходящего центра. В случае с Рентеллом дело было даже не столько во всеобщем страхе перед Советом и его возможным контактом со сторожевыми башнями – просто вообще кто-либо вряд ли стал бы защищать права Рентелла, в частности – на неприкосновенность его личной жизни.
Как ни странно, но сама миссис Осмонд, казалось, даже не подозревала о том, что происходит в городе. Когда Рентелл зашел навестить ее во второй половине дня, она сделала уборку и находилась в прекрасном расположении духа.
– Чарлз, что с тобой? – упрекнула она, когда он тяжело опустился в кресло. – Ты серьезен, как курица на яйцах.
– Что-то я устал сегодня. Вероятно, из-за жары. – Когда она села на подлокотник кресла, он вяло положил руку на ее бедро, словно пытаясь этим жестом помочь себе. – Похоже, в последнее время Совет стал для меня навязчивой идеей. Я чувствую какую-то неуверенность, надо бы выбраться из этого…
Миссис Осмонд погладила его по голове:
– Единственное, что тебе надо, Чарлз, так это немного материнской любви. Ты ведь так одинок в своей гостинице, среди старичья. Почему бы тебе не снять дом на нашей улице? Я бы тогда могла присматривать за тобой.
Рентелл насмешливо взглянул на нее.
– А может быть, я перееду прямо к тебе? – спросил он, но миссис Осмонд презрительно фыркнула и отошла к окну.
Она взглянула на ближайшую башню.
– О чем, по-твоему, они там думают?
Рентелл небрежно щелкнул пальцами:
– Возможно, они не думают ни о чем. Иногда мне кажется, что там вообще никого нет, а эти движения за стеклами – просто оптические иллюзии. Хотя окна как будто открываются, никто никогда не видел ни одного обитателя. Так что башни могут быть просто-напросто заброшенным зоопарком.
Миссис Осмонд посмотрела на него с горестным изумлением:
– Что за странные метафоры ты выбираешь, Чарлз. Я часто удивляюсь, почему ты не такой, как все, – я бы, например, ни за что не осмелилась сказать то, что говоришь ты. В том случае, если…– Она замолчала, невольно бросив взгляд на сторожевую башню.
Рентелл лениво спросил:
– В каком «том случае»?
– Ну, когда…– раздраженно начала она снова. – Перестань, Чарлз, неужто тебе никогда не становится страшно при мысли об этих башнях, нависающих над нами?
Рентелл медленно повернул голову и взглянул в окно. Однажды он попытался сосчитать сторожевые башни, но сбился и бросил.
– Да, я боюсь их, как Хэнсон, как старики в гостинице, как и все в городе. Но вовсе не так, как мальчишки в школе боятся меня, учителя.
Миссис Осмонд кивнула, неверно истолковав его последнее замечание.
– Дети очень восприимчивы, Чарлз, они чувствуют, что тебе нет до них никакого дела. К сожалению, они еще малы и не понимают, что же происходит в городе.
Она поежилась, закутываясь в кофту:
– Ты знаешь, в те дни, когда они там в башнях за окнами суетятся, я вся разбитая, это ужасно. Я чувствую такую апатию, не в состоянии ничего делать, просто сижу и тупо смотрю в стену. Возможно, я более восприимчива к их… их излучению, чем большинство людей.
Рентелл улыбнулся:
– Возможно. Не позволяй, однако, чтобы они портили тебе настроение. Когда они в следующий раз начнут там возиться, попробуй не поддаваться: надень карнавальную шляпу и потанцуй.
– Что? Господи, Чарлз, ну почему ты всегда иронизируешь?
– Я говорю сейчас совершенно серьезно. Неужели ты веришь всем этим слухам о башнях?
Миссис Осмонд печально покачала головой:
– Переменишься ли ты когда-нибудь… Ты уже уходишь?
Рентелл помедлил у окна.
– Пойду домой, отдохну. Кстати, ты знакома с Виктором Бордменом?
– Когда-то была. А почему ты спрашиваешь?
– Сад рядом с кинотеатром около автомобильной стоянки принадлежит ему?
– Кажется, да. – Миссис Осмонд засмеялась. – Ты решил заняться садоводством?
– В некотором роде. – Помахав на прощанье, Рентелл вышел.
Он решил начать с доктора Клифтона, живущего этажом ниже, прямо под ним. Клифтон был хирургом, но служебные обязанности отнимали у него не более часа в день – в городе болели и умирали редко. Однако доктор, несмотря на опасность утонуть в болоте провинциальной скуки, оказался человеком достаточно деятельным и обзавелся хобби. В комнате он устроил небольшой вольер, где держал дюжину канареек, с которыми проводил почти все свободное время. Его суховатая манера была неприятна Рентеллу, но он уважал доктора за то, что тот не поддался апатии, подобно всем окружающим.
Клифтон внимательно выслушал его.
– Я согласен с вами: что-то в этом роде сделать необходимо. Мысль хорошая, Рентелл, и, реализовав ее соответствующим образом, можно действительно встряхнуть людей.
– Все упирается, доктор, в организационную сторону дела. Ведь единственное подходящее место – Таун-холл.
Клифтон кивнул:
– Да, тут-то и возникает главная сложность. Боюсь, что я вряд ли могу быть вам полезным – у меня нет выхода на Совет. Разумеется, вам надо заручиться их разрешением. Но думаю, вы вряд ли его получите – они неизменные противники любых радикальных перемен и сейчас тоже предпочтут сохранить статус-кво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9